Ни на небесах, ни на земле (2015)

Не так давно на русском языке была издана книга современного французского философа Грегуара Шамайю «Теория дрона», исследующая вынесенное в её заглавие техническое устройство с точки зрения современной внешней политики, а в широком смысле – определяющая взаимосвязь технологий с глобальной стратегией, в данном случае, американской. В обобщённом виде размышления автора можно свести к тезису о том, что повсеместная «дронизация» общества радикально изменит его представления о привычных вещах, в том числе вопросах войны и мира. События последнего времени показывают, что беспилотные летательные аппараты стали неотъемлемым элементом эпохи милитаризма, и вопрос лишь в том, кем будет считать себя гражданин этой эпохи. Похоже, в творческих кругах Европы ещё верят в возможность переосмысления темы войны человеком, примером чему является молодой французский режиссёр Клеман Кожитор, первый полнометражный фильм которого в 2015 году был отобран для участия в Неделе критики Каннского фестиваля, где в итоге удостоился специального приза.

Сюжет строится вокруг французского гарнизона под командованием капитана Антареса Бонасье, осуществляющего контроль и защиту ваханского коридора на территории Афганистана – стратегически важного участка, откуда открывается путь к сопредельным государствам. В одну из ночей пропадают двое солдат аванпоста, перед этим ставшие свидетелями таинственного ритуала на холме с участием овцы. Подозреваемыми, как нетрудно догадаться, объявляются повстанцы из близлежащей деревни, куда и отправляется отряд Бонасье. Однако ситуация приобретает по-настоящему тревожный характер, когда выясняется, что сторонники Талибана непричастны к исчезновению французских солдат, и, более того, в их рядах имеются аналогичные случаи.

Наши представления о войне, как минимум, односторонни. Именно такой постулат пронизывает сюжет фильма «Ни на небесах, ни на земле», название которого является отсылкой к 29-му стиху 44-й суры Корана. В условиях, когда времена фараонов уже далеко позади, а решение спорных вопросов подчас достигается не стрелами, а высокоточным оружием, неизбежно меняется и взгляд на саму войну. Кожитор, пришедший в мир кино из мира искусства, предлагает зрителю увидеть её через призму мифологии и символики. Режиссёр начинает с того, что наделяет капитана Бонасье красноречивым именем, значение которого прямо противоположно тому, чем занимается данный персонаж. Эта двусмысленность раскрывается по мере осознания капитаном и его подчинёнными условности своего преимущества перед врагами, не обладающими сложными техническими средствами и оправдывающими успехи или неудачи исключительно волей Аллаха. Страх перед неизведанным ставит тех и других в равное положение.

Абстрактность происходящего в фильме даёт новое прочтение фундаментальных понятий. Зрителям не показывают сцены расправы гяуров над исламистами или исламистов над гяурами. Даже цель военной миссии остаётся за кадром. Режиссёрское видение конфликта выходит за привычные для подобной темы границы. Война оказывается лишь видимостью, причём смысл этого слова рассматривается в разных значениях. Для солдат Бонасье видимость войны замыкается на камерах видеонаблюдения и тепловизорах, позволяющих обнаружить противника, но уводящих от физической реальности. В условиях потенциальной угрозы, исходящей отовсюду и ниоткуда, привыкшие видеть врага в лицо французские солдаты теряются (во всех смыслах), отказываясь признавать, что глаза не способны видеть абсолютно всё.

Вероятно, фантасты объяснят происходящее действием сумеречной зоны, верующие – деяниями Всевышнего, психологи – посттравматическим синдромом. Кожитора, по его собственным словам, больше привлекал сам процесс поисков наиболее подходящей трактовки. Возможно, именно этим и можно объяснить то, что другие посчитают недосказанностью с банальной трактовкой «слишком артхаусный» фильм. Не приходится сомневаться лишь в том, что здесь отражены реальные коллективные страхи современного общества, которое сознательно приучили к межнациональным конфликтам. И если дойдёт до того, что эти страхи будут служить оправданием применения оружия массового поражения против мирных граждан, придётся и впрямь взывать к высшим силам, чтобы спасти общество. От него самого.