Внутренняя грамматика (2010)

Ничем не примечательный тихий дворик, где живёт — подрастаем мальчик Аарон со своей семьёй: уставшим от брака отцом, вечно бухтящей от недовольства матерью, готовой устроить домашнее восстание сестрой и отстранившейся от мира бабушкой — старушкой, раздражающей своими причудами хозяйку, едва выносящую свою престарелую свекровь. Отец и сын, оба посматривающие в соседское окно, за которым скучает одинокая красавица, отдыхающая за фортепиано в окружении репродукций странных картин, выдающих чудную кисть Пикассо. Военное беспокойство шестидесятых с парадными шеренгами и праздничными гуляниями, сражения школьных отрядов и бурное выяснение отношений с друзьями, перестающими понимать друга, с нетерпением вливаясь во взрослую жизнь, ускользающую от взволнованного подростка, путающегося в вопросах, шарахаясь от ответов, которые приносит ему каждый новый прожитый день.

Изобретательный флирт соседки с отцом совпадает с началом первого не детского романа его сына, задающегося массой вопросов, беспрестанно думая о том и этом, не переставая спорить и рассуждать с самим собой, всё больше выпадая из обычного круга друзей и семьи, обнаруживая собственное видение и взгляд на жизнь, отмечаясь тем, что иные называют убеждением, сам готовый убеждать в нём друзей — товарищей, пока не зная, как сделать так, чтобы получилось.

Взросление, выраженное в углублении мысли, не принимается теми, кто хочет быть со всеми и стать, как все. Опускаемый презрительными обвинениями в интеллигентщине, мальчик, ничего такого не подозревая, противостоит обывательщине и объединяющей массу средней величине, интеллектуально опережая появление вторичных половых признаков, убеждающих его приятелей не искать особого, взяв, что есть, за пример.

Несколько личных драм представляют типичный набор житейских обстоятельств, связывающих людей болью любви и ненависти, обмана и предательства, когда на встающие толпой вопросы приходится искать собственный ответ, избавляясь от детских илюзий и наивных заблуждений переходного возраста, вырабатывая собственные правила поведения и подхода к взрослой жизни, которой он, незаметно для себя, уже начал жить.

Глядя на интригующих людей, с удивлением начинаешь сопереживать этому мальчику, растерянность которого отчаянно поддерживает опешивший от наплыва чувств Рой Альсберг, являющийся опорой искренности этой картины, проистекающей из каждого персонажа, обогащённого откровением эмоциональных всплесков актёров, получающих от сценария обилие шансов, используя всякую возможность приблизиться к совершенству, создавая противоречивый мир и ощущение его постижения, к которому безуспешно идёт молодой человек, незаметно для себя превратившийся в личность, не понятую и, кажется, неугодную для других.