Последние три минуты (2010)

Этот человек прожил долгую жизнь и до последних дней старался быть при деле, пусть для этого и требовалось всего ведро да швабра. Пожилой уборщик отрабатывал вечернюю смену, когда изношенный организм дал сбой и заставил судорожно схватиться за последний, в буквальном смысле, ее осколок. Небольшой кристалл — всего только детская игрушка — был ценной реликвией для старика, и именно в нем умирающий получил возможность в последний раз увидеть свою жизнь, получить ответы на затертые годами вопросы и вспомнить тех, кто его когда-то любил.

Миниатюрная постановка По Чана отсылает к фэнтезийной драме Ллойда Крамера «Куда приводят сны», с той лишь разницей, что персонаж короткометражки вновь обретает некогда потерянных людей до смерти, а не в раю. Старик жил ничем не примечательной жизнью, окончить которую ему выпало в одиночестве — бутылка оказалась милее жены. Значит ли это, что в предсмертной агонии пожилой мужчина раскаялся и попытался мысленно попросить прощения, облегчив тем самым душу? Возможно. Звучащая фоном мелодия в стиле американского кантри наводит на мысль о необратимости прожитой жизни. Человек был когда-то счастлив, занимался спортом, служил в армии, красиво ухаживал за девушкой, наслаждался браком. А потом все ушло, хотя, казалось, грядущее прибавление семейства обеспечит жизнь мужчины смыслом до конца дней. Где-то произошел надлом, и он остался за кадром. Может, будущий кормилец сам так и остался взрослым ребенком, или всему виной проклятая бутылка, но в последний час наедине с ним не близкие люди, а маленькая стекляшка грошовой цены.

В картине Ллойда Крамера герой прошел долгий путь прежде чем обрел себя на небесах, а уборщику По Чана выпало лишь три минуты. Это слишком мало для какого-либо переосмысления. Где-то на небе человеку, возможно, пришло бы понимание, на каком этапе жизни он свернул не в ту сторону, но на земле это лишь никому не нужный старик, на которого не обращает внимания мимо проходящий. Никакого фарса, никаких иллюзий, а только сухая правда о безвозвратно ушедшей жизни, отразившейся в грубом кристалле.