Обожженное лицо (2010)

Формально фильм режиссера-дебютанта из Каталонии Льюиса Галтера рассказывает о судьбе последнего из партизан-республиканцев Рамона Вилы Капдевилы, воевавшего с франкистским режимом вплоть до своей гибели от пуль жандармов в 1962-м году. Фактически же «Caracremada» является очередным манифестом современного «актуального» искусства, обращающего внимание исключительно на форму в ущерб содержанию. С тем же успехом героем Галтера мог бы стать какой-нибудь нищий из трущоб Барселоны начала прошлого века или современный наркоман, а то и вообще какой-нибудь хомячок, бежавший из теплой и уютной клетки… Разницы никакой, потому что собственно партизан-анархист Рамон Вила Капдевила сценариста и режиссера Льюиса Галтера не интересует. Ни каким он был на самом деле, ни каким он остался в истории, ни даже каким его можно было бы представить сейчас. Это просто объект (ни в коем случае не субъект) для эксперимента. Лабораторный препарат, с которым можно провести любопытные опыты, результаты которых затем представить на всеобщее обсуждение. То, что ни сами опыты, ни их итоги могут быть на фиг никому не нужны, самозабвенно отрывающий лапки мухам экспериментатор даже не задумывался.

Так что больше всего «Caracremada» напоминает такой вот мушиный трупик, слабо подергивающийся после того, как жестокая рука оборвала ему все члены. Лишенный смысла, цели и даже самого способа существования, зато удовлетворивший какие-то загадочные амбиции своего автора. Галтер намеренно лишил свой фильм диалогов, вместе с которыми из него ушла и возможность рассказать связную историю. Сделав ставку на атмосферность, режиссер снял даже не фильм, а некую идею фильма, попытавшись донести до зрителя свои мысли через застывшие пейзажи, через повторяющиеся монотонные действия главного героя, через статичные крупные планы. Наверное, из этого могло что-то получиться. Да и получилось бы будь каталонец Параджановым или Иоселиани… Возможно, даже еще получится, но пока его дебют выглядит очень сырым и невнятным.

Без малого два часа герой ходит по заснеженным горным лесам (для разнообразия — цветущим по весне горам или горам, заваленным осенней листвой), сажает картошку для пропитания, обжигаясь ест ее, запеченную в углях, и без устали пилит ножовкой опоры ЛЭП. Все. В одной и той же одежде, в одних и тех же ботинках, процесс снашивания которых режиссер весьма подробно показывает на крупных планах. Равно как и красоты пиренейской природы — из стоп-кадров, порой застывающих на экране по десятку секунд можно было бы набрать шикарную коллекцию обоев для рабочего стола.

При этом сам Галтер стоит за всем происходящим (и непроисходящим) на экране абсолютно никак не выказывая свое отношение. Словно камера наружного наблюдения. Он не восхищается упорством своего героя, продолжающего бессмысленную борьбу тогда, когда все его товарищи сложили оружие. Но и не осуждает за этот наивный, приносящий окрестным крестьянам лишь беды, терроризм. Режиссер просто снимает красивые, довольно выразительные картины, в той или иной степени привязанные к судьбе его героя. Кстати, маленькая ремарка — едва ли реальный Капдевила мог столько времени продержаться в горах без помощи местного населения. Да и воевал он вряд ли с одной ножовкой.

Потенциально интересная идея с отказом от диалогов между героями фильма в интерпретации Галтера действительно придает «Caracremada» атмосферности, к чему режиссер явно стремился. Но все-таки не в полной мере. Порой тишина в кадре начинает раздражать, потому что не могут, например, отец и дочь, встретившись после долгой разлуки, молча сидеть у костра целую ночь. Не могут старые товарищи при расставании не обменяться парой реплик. Наконец, не могут жандармы, охотящиеся на партизана, на привале не вести между собой разговор. Концепция концепцией — но тотальное молчание всех без исключения персонажей начинает вызывать что-то вроде нервного смеха. Может быть, для сохранения той самой атмосферы, следовало убрать некоторые сцены; может быть, чуть-чуть поступиться пресловутым «единством формы». Сказать трудно, но золотой середины режиссер явно не нашел. Если вообще искать собирался. Оттого и трагическая, полная драматических коллизий, явно неординарная судьба «последнего из республиканцев» Рамона Капдевилы предстает в интерпретации Галтера всего лишь как повод для киноигры. Причем, для киноигры, играть в которую режиссер предпочитает сам с собой. Только так можно объяснить тот факт, что правила этой игры он забыл объяснить зрителю.