Мэлис в Лалаленде (2010)

Лью Ксайфер, впервые отметившийся на просторах порнографического синематографа в качестве создателя антологии «Hell Is Where the Party Is», решил впоследствии вывести своё творчество на новый уровень постпубертатного экзистенционализма. Результатом этого стал один из главных XXX-фильмов 2000-х — «Malice in Lalaland», представляющий собой вольную интерпретацию похождений кэрроловской Алисы, перенесённых в декорации гиллиамовского «Страха и ненависти в Лас-Вегасе». Картина в первую очередь оказалась любопытна тем, что элиминирует любую возможную двусмысленность трактования происходящих событий, сосредотачиваясь исключительно на сексопатической стороне вопроса.

Классическая сюжетная структура подобного рода произведений, представляющая собой чередование обмена бессодержательными репликами с обменом слюной, вагинальной смазкой и спермой, на этот раз претерпевает заметные композиционные изменения. Ксайфер пытается расшатать хлипкую границу между современным порнографическим полным метром и маргинальным второсортным трешем, мобилизуя все свои режиссёрские навыки в неуклюжей попытке создать нечто знаковое в рамках выбранного жанра. Делая упор на эксплуатационную составляющую, постановщик, тем не менее, применяет избирательность в подходе к построению отдельных мизансцен, стремясь придать им художественную ценность с помощью открытого иронизирования над собственным детищем.

Оказывающаяся посреди пустыни в одних лишь мохнатых тапочках Саша Грей, ведомая ущербным собратом инфернального кролика из «Донни Дарко», пытается познать себя и окружающую действительность, но при этом отнюдь не стремится устроить день открытых дверей, раздвигая ноги перед каждым встречным. Её путь оказывается куда более изощрён и экстравагантен, состоит из сменяющих друг друга сцен жадного вуайеризма и эпизодов полного погружения в сонм лёгких перверсий под покрывалом грибного эскапического дурмана. Ксайфер постоянно подбрасывает в действие новых персонажей, далеко не всем из которых будет суждено продемонстрировать свои навыки возвратно-поступательных движений — ведь даже такой мастодонт порно-индустрии, как Рон Джереми, вместо расчехления своего видавшего виды инструмента ограничится лишь порцией исключительно философских размышлений на тему sweet boobs.

Тем самым режиссёр довольно удачно нивелирует условно-мистическую сторону кэрроловского сюрреализма, ведь подмены имманентной стороны действительности на какой-то параллельный мир в «Malice» не происходит. Все галлюцинации, странные персонажи и гибкость пространственно-временного континуума объясняются побочным действием препаратов и болезненностью восприятия реальности личностью, долгое время находившейся в горизонтально-кроватном состоянии. Собственно каждый персонаж здесь именно так и воспринимает окружающую среду — сквозь призму превалирующих над сознательным впечатлением потаённых страстей. Тщедушным нердом-подручным местечкового доктора Зло движет одержимость собственной начальницей, на которую он регулярно передёргивает, сбежавшей из заключения пленницей — желание узнать больше о мире, от которого она была длительное время оторвана, Псевдочеширский кот вполне логично ищет себе подходящего размера киску, а для Рона Джереми с его over1900 порносцен в карьере вся жизнь и так состоит понятно из чего.

Подобное погружение в декадентский мир похоти и разврата, декламирующий примат полового акта над остальными человеческими потребностями, происходит исключительно через совокупление творящихся на экране шаблонов и клише. В каком-то другом жанре данный приём выглядел бы весьма вульгарным, однако, учитывая специфику происходящего на экране действия, подобный уход от всевозможных эвфемизмов в угоду незамысловатой прямолинейности автоматически оправдывает сам себя. Лью Ксайфер напрягает все свои незначительные режиссёрские силы, чтобы придать «Malice in Lalaland» условной значимости и вывести из тени вышедшей годами ранее дилогии «Pirates», вынуждая действие быть более жестоким к своим персонажам и применяя стильные анимационные вставки в качестве интерлюдий к основному повествованию. По большей части этот подход, конечно, срабатывает, ну а там, где сюжет грозится неминуемым обвалом, создателям хватает ума отойти на время от топорного сюрреализма и вернуться к старой уютной групповушке и знакомой монотонности приятных предоргазмических итераций.