Еврей Зюсс (2010)

Фильм интересен, прежде всего, как художественная интерпретация реальных событий, произошедших с актёром Фердинаном Марианом, сыгравшим в пропагандистском антисемитском фильме «Еврей Зюсс» 1940 года. Режиссёром, взявшим якобы за основу одноимённый роман Лиона Фейхтвангера, стал Файт Харман. В последствии, после того, как стало ясно, что Германия терпит поражение в войне, Харман утверждал, что сделал этот фильм под нажимом со стороны нацистского руководства, а в открытой переписке с Фейхтвангером защищал художественные достоинства фильма.

Итак, из всей этой истории главными действующими лицами фильма становятся актёр Фердинан Марион, режиссёр Файт Харман и Йозеф Геббельс, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Германии.

Пожалуй, первым делом на ум приходит другой фильм, так же рассказывающий о взаимодействии нацистской Германии и искусства, а именно «Мефисто» 1981 года Иштвана Сабо, так же корнями уходящий в реальную историю Густафа Грюнденса, игравшего Мефистофеля «Фауста». К этой истории и к фигуре Мефистофеля несколько раз обращаются герои фильма «Еврей Зюсс». Стоит отметить, что сравнить мы можем только художественные интерпретации, то есть фильмы, для сравнения исторически имевших место событий мы не обладаем достаточными фактическими данными.

Тем не менее, в обоих случаях мы видим, как легко оказывается сыграть власть имеющим на тщеславии актёров, давая им то, чего каждый из них желает — признание, известность и роль его жизни. Для героя Иштвана Сабо это становится Мефистофель. Для Мариона Рёлера это сначала роль Яго, затем же — роль еврея Зюсса. Роли великих злодеев, кажется, становятся пророческими для обоих актёров, и скоро словами Мефистофеля и Яго будет говорить тщеславие внутри них.

Вообще, Марион самого начала предстаёт перед нами как не очень порядочный человек: он изменяет жене даже в их доме, с горничной, для него любовь и измены, по-видимому, никак не связаны. Эта двойственность переходит на всё: он так же любит своего друга-еврея, искренне сочувствует ему и укрывает у себя, но так или иначе всей своей деятельностью поддерживает антисемитизм. Мы видим, как тяжело даётся ему это решение, как не хватает у него силы духа решительно сказать «нет» и как выдумывает неразрешимые дилеммы: «если я сыграю плохо все будут думать, что у меня нет таланта, если хорошо — все будут думать, что я и правда еврей!». Как он, под влиянием порыва, даже решается воспротивиться Геббельсу и устраивает сцену с битьём посуды и как потом легко попадается в расставленную министром ловушку. Возможно, для него это облегчение: отказ от профессии, который грозил Мариону, казался ему бОльшим предательством себя, нежели участие в том, что направлено против его друзей и любимых — потому что оно было не прямым. Такое участие прячется в мнимой убеждённости, что у него не было иного выбора, что он может силой своей игры превратить пропаганду в высокохудожественный фильм. Вместо этого он превратил это в высокохудожественную пропаганду, наделив страшную идею антисемитизма всей силой художественного высказывания. Он слишком поздно понял, насколько хорошо справился с заданием, и чувство вины раздавило его. Трудно сказать, что стало наибольшим испытанием: то, что он сыграл самую постыдную роль из всех возможных, и на нём навсегда осталось клеймо, или же то, что он помог тем, кто убил его жену.

Марион не плохой человек. На самом деле, он добрый малый, фанат своего дела, и, в отличие от Хендрика Хофгена, персонажа фильма «Мефисто», не пытается спрятаться от мира в фразе «я всего лишь актёр, что они хотят от меня?». Напротив, он остро ощущает свою причастность и вызывает сострадание. Он тоже жертва войны, потому что мирное время не поставило бы его перед столь сложной дилеммой, не сделало бы из него предателя. Но и делать его невинной жертвой обстоятельств мне кажется неверным. Аргумент «так поступил бы каждый» тоже кажется несостоятельным, во-первых, потому что мы не можем этого знать и не можем отвечать за каждого, во-вторых, речь не о всех и не о каждом, а о вполне конкретном человеке. Даже мысль, что на его месте я бы, возможно, поступила так же, не снимает ответственности с героя (а будь на его месте я — с меня).

Вина Мариона не в сотрудничестве с нацистами — это в той или иной мере были вынуждены делать все, кто хотел выжить. Не будучи приверженцем нацистской идеологии и зная наверняка, что она не ограничивается лозунгами и от неё страдают его коллеги и друзья, он всё желал бы оказаться среди её элиты, он был рад принять славу, популярность и признание, которое она давала. «Снимаются все наши звёзды, такой шанс выпадает раз в жизни! Чем я хуже других?!» — и в этих словах Мариона раскрывается всё его видение ситуации и основная мысль, которая движет им.

Фильм вышел неплохой, но очень уж неровный — весьма хорошие моменты в нём чередуются с откровенно слабыми, либо откровенно же надуманными. Бляйбтрой сыграл классно (я и кино-то это смотрел, прежде всего из-за него родимого), Геббельс у него вышел действительно как живой, только вот линия с ним оказалась совсем неоконченной — просто пропал из фильма в какой-то момент — и всё. Удивило меня то, что при показе кадров оригинального фильма часть из них была зачем-то переснята с современными актёрами, но при этом часть оставлена как была. Что это за режиссёрский ход? Непонятно.

Ну и не порадовала откровенно скомканная концовка, вернее не собственно концовка, а то, что было перед ней. Ведь до последних минут 25 фильма повествование разворачивалось постепенно и планомерно, а тут вдруг — бах! — ни с того ни с сего сразу после строительства Освенцима мы внезапно переносимся сначала на 5 минут в 44-й год (причём эта сцена в Праге в фильме вообще не нужна и зачем она там — опять-таки непонятно) а затем аж в 46-й, где всё и заканчивается. Вот это заметно смазало впечатление от картины.

P.S. В фильме далеко не всё «основано на реальных событиях». Так, персонаж Мартины Гедек — абсолютно вымышленный. И «мн. др.» тоже.

7 из 10