Время умирать (2007)

That time of year thou mayst in me behold

When yellow leaves, or none, or few, do hang

Upon those boughs which shake against the cold,

Bare ruin`d choirs, where late the sweet birds sang.

(William Shakespeare)

Ветхий дом помнит всю её жизнь. Скрипучие ставни, просевшие ступени иссохшей лестницы, заросший садик — последние постояльцы съехали и огромный особняк умирает вместе со своей хозяйкой. Старость подкралась незаметно, хотя на губах еще остался привкус ликера, а мысли уносят в молодость, где пары вальсируют в такт. Так часто бывает — паны уходят раньше паночек, а сыновья, они подобны птицам, что улетают из отчего гнезда, лишь окрепнут крылья. Так много в жизни отдала сыну, хранила память в фотоснимках пожелтевших, летела на звонок по лестнице, так, будто ей всего пятнадцать. «Synek?!» — на том конце провода гудки, снова не успела добежать со своей веранды до этого проклятого телефона! И некому подвинуть это неказистое старое пианино! Psia krew! Нет, все не так как прежде, и эти проклятые машины, и дети пошли — не знают кто такой Достоевский! А вокруг все как по расписанию: вот собираются детишки в музыкальную школу, вот приехал сосед — «Mily to ty?» — ну неужели так сложно хоть раз спросить что-то другое? Нет даже во сне услады, осталось лишь осматривать в старый бинокль округу, да снова ждать звонка от сына. Пора Ангела, пора тебе умирать.

Пани Ангела душой не состарилась, как бы не дряблые руки, она бы горы свернула. Да вот незадача — осталась одна в своей искренней мечте восстановить старую усадьбу. Чужая женщина защищает от родного сына, а внучка… может ли эта невоспитанная и грубая девочка быть её внучкой? Еще как может, наверное, пани Ангела отдала слишком много себя, сдувая с отпрыска пылинки. Теперь он не слышит звук её голоса, не хочет слушать зов её сердца, которое еще бьется, вопреки тяжести лет. Ведь это, наверное, странно, на закате лет осознать, что можно было пройти этот путь иначе. Но теперь уже слишком поздно. Старое платье, пламя свечи, палые листья на старой веранде, задернуты шторы, сложены руки, грустный взгляд псины — единственной подруги. Пора Ангела, пора тебе умирать.

Дорота Кендзежавска между своими коронными лентами, принесшими ей мировое признание, сняла очень личное, неторопливое и трогательное кино, кое посвятила собственной бабушке. И когда кажется, что «Время умирать» — ода обреченности и смерти, всплеск старых рук пощечиной отрезвит невнимательного зрителя. Близкие объятия смерти не повод сдаваться, а для главной героини не повод уходить побежденной. Кендзежавска воспевает жизнь, её истинную ценность. И пани Ангела, восторженно раскачивающаяся на качелях, словно переосмысленное цитирование Куросавы, желание успеть сделать что-то действительно важное перед тем, как взойти на смертный одр. И Данута Шафлярска, не будучи настоящей звездой польского кино, исполнила на закате лет роль, ставшую бенефисом, ведь по сути своей «Время умирать» — это короткие монологи, воспоминания и не наигранная старость интеллигента. Смерть неизбежна, но разве можно уйти так просто, оставив после себя только имя? Детский смех, собачий лай, скрип качелей, звук ожившего в гостиной пианино, и чувство удовлетворения за содеянное… вот теперь, пани Ангела, можно и умирать.