Ночью (2007)

Второй фильм датчанина Кристиана Е. Кристиансена «Ночью» снятый в 2007 году, но лишь сейчас попавшийся мне на глаза. После прочтения синопсиса, в памяти всплыл бергмановский «У истоков жизни», правда сюжетные линии абсолютно различны и не имеют пересечений, разве что в обоих фигурируют три женщины пребывающие в больнице.

Метте находится в полуживом состоянии, но не желает оставаться одна, упорно вызывая врача и требуя слабым голосом позвонить родителям, чтобы те приехали ее навестить. На что врач дает ей очередную успокоительную таблетку(которую девушка отправляет к остальным скопившимся транкам) и просит успокоиться. Метте уже не слишком молода, но шагает в ногу со свойственным инфантилам дефицитом внимания. Паническая боязнь одиночества и недостатка родительского тепла не позволяет ей смиренно и безмолвно переживать происходящее. Сара — воплощение самого спокойствия и сдержанности. Ей предстоит тяжелая операция, по итогу которой она может остаться парализованной или вовсе умереть. Но у девушки есть поддержка в виде понимающего отца, в отличие от Стеффани у которой никого нет. А если быть точнее, общения с родными Стеффани избегает, ей ближе одиночество и полное погружение в себя, которые ее, конечно же, съедают изнутри, вызывая дикие спазмы сознания, коим суждено будет вылиться в неосознанную(а другой она и быть не может) попытку суицида с помощью таблеток Метте. В один из вечеров Стеффани признается подругам по несчастью, что ее родные и понятия не имеют о диагнозе дочери, а в их оповещении она смысла не наблюдает. На что Сара раздосадовано и одновременно сочувствующе реагирует, осмеливаясь оставить записку в дневнике Стеффи с обнадеживающими и взывающими к разумному решению словами, которую девушка обнаружит лишь в момент нахождения Сары в коме после неудачной операции.

Присущая датчанам нордическая сдержанность, приправленная щепоткой немецкой сухости, беспощадно заталкивает нас в сжатый карцер. Герметичная и удушливая атмосфера фильма не позволяет сделать глубокий вдох во время просмотра, словно затягивая на шее зрителя прозрачную толстую петлю, смоченную в слезах наполненных болью и мучениями. Своего рода эмоциональная пытка, жестоко закупорившая дыхательные пути. Несмотря на аккуратную и холодную последовательность сюжетной линии, картину смело можно отнести к модели многослойного фильма, в том смысле, что осадок после просмотра сгущается до возникновения разнообразных суждений, мыслей и идей относительно увиденного. Обычно это свойственно фильмам, каждая сцена которых стилизована на свой лад, что исключает возможность увязнуть в мысли на определенную тему. В фильме затрагивается достаточно важных аспектов человеческой жизни: смерть, жизнь, самообладание, радость, печаль, прощение, мечта. Но именно вопрос прощения и улаживания как внутреннего, так и внешнего конфликта с самыми и единственными близкими людьми проходит красной нитью через всю картину. Придерживающийся неизбежного драматизма, фильм тем не менее не стремится до смерти задушить зрителя слезами, уравновешивая тревогу точными дозами аромата рождественского комфорта и тепла, пронизанной спокойствием палатой, что особенно тонко контрастирует с внутреннем состоянием девушек.

На этой территории мучений приглушенных извне, но пылающих ярким огнем внутри, невозможно долго находиться, дабы окончательно не лишиться кислорода. А он еще потребуется, столько невспаханной черной и вязкой фильмографии впереди. Подобный тягостный балласт на душе лишь Бергман имеет обыкновение оставлять в рамках полноценного хронометража. Да что уж там, свойство безжалостно затягивать петлю на зрительской шее скандинавам удается как никому другому.