Дом молчания (2007)

Одинокая ферма в бразильской глуши — зачем это очередное погружение в «действительность»? Неспешная сельская жизнь, какой она только и может быть в провинциальном захолустье: полевые работы и домашняя суета, галдёж непоседливой детворы, старушечья невозмутимость бабушки и сосредоточенное внимание вечно занятой хозяйки — быт.

Хозяин постоянно ворчит на старшего сына, раздражающего отца туманной задумчивостью лица и неловкой медлительностью движений, упрекая того за особенное поведение и регулярно вправляя ему мозги выволочками, за дверями или прилюдно.

Нет, кино не похоже на простой этнографический опус, имея внутри не только внутрисемейный конфликт, но и, краем представленную неуживчивость главы семейства со своим братом, кажется, имеющим виды на его терпеливую жену. Чуть вперед — в сюжете появляется умиротворяющая ветвь с трогательными отношениями фермерских сыновей, заострённая внезапной болезнью и смертью младшего из братьев.

Актёры близки к ролям, работая не по писаному сценарию, а откликаясь на трепет своей внутренней струны. Сценарий же, насколько можно, сжат и конкретен, лаконичен, местами даже обрывочен, дабы не размениваться на всякую сентиментальную лабуду.

Режиссёр, подозрения верны, рисует картину. Но не заедающего быта и раскалывающейся семьи, что тоже показано не просто так, а представляет облик немалой части страны, масштабируя на неё свойства этого забытого Богом места. Многие недосказанности — всё туда же.

Равный взрослому труд десятилетнего Тиаго, нужда и нищета повсюду и кругом, внезапная смерть младшего брата — множество поводов повзрослеть, опровергая несправедливые упрёки родителя. Постоянное чувство вины непонятно за что, ведь странность мальчика не в зауми диких фантазий, а всего лишь в ином поведении: никто не хочет знать, почему — ином.

На обычный взгляд: что особенного в этом парне? В науках не замечен и в искусствах не силен — он вообще не ходит в школу и не знает дорогу в молельный дом. Парень живёт только своим чувством и словом, воспринимая дорогу ощупью босых ног. Он добр и честен, искренен и доверчив — ничего особенного, на обычный взгляд.

Так вот, и я, как тот случайный прохожий, не сразу понял заложенного смысла, а узнав, поразился тонкости и изяществу замышленного и не меньше — мастерству исполненного, что смогло до последнего сдерживать тайну мальчика, о которой не догадывался даже сам ребёнок, отчаиваясь в попытках хоть как-то ублажить своего отца.

После, прокручивая в голове, начинаешь вспоминать и думать: где ты должен был почувствовать, в каком месте обязан был догадаться? Глупости, ни их городские, ни наши избалованные мысли просто так не приблизят к открытию, ибо невдомёк им недостаток простого и банального, привычного и разумеющегося об отсутствии которого ничего не знает забытая всеми деревенская семья.

Узнав в чём дело, с сочувствием всматриваешься в светящиеся глаза мальчишки, именем и душой поделившимся с тихим героем, который только теперь по-настоящему увидел окружавший его мир, наконец, понимая, что с ним не так, оставляя нам выводы о том, что не так на этой земле.