Отчуждение (2002)

Некоммуникабельность и все сильнее увеличивающаяся эмоциональная, культурная и социальная дистанция между людьми. Экзистенциальный портрет двух мужчин, застрявших в своём существовании и пытающихся сбежать от осознания своего космического одиночества.

Одна из самых реалистичных картин которые я видел. Практически полностью отсутствующий нарратив удобно располагает в себе тему исследования человека и человеческих кризисов через совсем незначительные действия и поведение героев.

Операторская работа Нури Бильге Джейлана удивляет, даже человеку, не очень любящему медленные фильмы Отчуждение не покажется 'скучным'. Кадр является кадром, всегда что-то происходит, на фоне или главном плане, фильм молчаливый, но и тишины в нём практически нет.

10 из 10

В «Отчуждении» один из героев, Махмуд смотрит «Зеркало» и «Сталкера», хотя было бы логичнее, если бы он смотрел «Затмение» или «Ночь» Антониони, ибо установка Джейлана на демонстрацию дистанции между людьми, даже самыми близкими, непонимания между ними, обозначенные в заглавии, диктует, конечно, именно эту интертекстуальную связь. Микеланджело Антониони, если судить, что называется по «гамбургскому счету» повлиял на современное кино едва ли не больше своих коллег: «Ложное движение» и «Париж-Техас» Вима Вендерса и «Экзотика» и «Славное будущее» Атома Эгояна, «Чунгкингский экспресс» и «Любовное настроение» Вонга Кар Вая, «Дыра» и «Не хочу спать одна» Цая Мин Ляна — далеко не полный перечень картин, в которых видно присутствие не только стиля Антониони, особенно раннего, но и его антропологии в целом.

Нури Бильге Джейлан, начиная в «Коконе» как подражатель Тарковского, и частично продолжив стезю этого эпигонства в «Поселке», в «Отчуждении» обнажает тесную связь своего художественного метода именно с Антониони (в более поздних своих работах «Зимняя спячка» и «Дикая груша» возникнет еще одна параллель — уже с Бергманом). Деревенский родственник Махмуда в исполнении все того же знакомого нам по «Поселку» Эмина Топрака, но с другим именем (теперь это Юсуф) ищет работу в Стамбуле, куда он приезжает, чтобы окончательно порвать с деревней. Однако, встречается здесь с фрустрациями, в том числе и сексуальными, отсутствием работы, полной своей ненужностью никому, даже Махмуду.

Столкновение двух родственников (возможно, сводных братьев, режиссер не проясняет их родство) и составляет нехитрый сюжет «Отчуждения», однако, на фоне этой простоты разворачивается настоящая драма «некоммуникабельности», как сказали бы советские исследователи Антониони. Путем невероятно красивых пейзажей зимнего Стамбула, визуализации молчания и неловкости в общении героев, Джейлан создает притчу о мире, где никто никого не ждет. Неудавшийся брак Махмуда и скорое прощание с бывшей женой, отсутствие в его жизни теплоты и чувственной близости, отказ от собственных творческих притязаний и интеллектуализма (от которого остается лишь просмотр лент Тарковского, которые то и дело, когда никто не видит, прерываются смотрением порнографии — страшная в своей горечи сцена) вызывают у зрителя гораздо меньше сочувствия, чем тщетное фланирование Юсуфа в поисках работы.

Этот простой парень, мучающийся, как и Махмуд, от сексуальной неудовлетворенности, не способный даже заговорить с понравившейся девушкой, этот пассивный наблюдатель собственной жизни, надеявшийся на перемены, когда покидал деревню, этот герой никого не обижает, он честен по крайней мере перед самим собой. В отличие от Махмуда. Этот человек пыжится от осознания собственной образованности и интеллектуальной культуры, он врет сам себе, когда, ругая Юсуфа, утверждает, что состоялся, что сделал себя сам. Фотографируя керамическую плитку за деньги для завода (поразительный заработок!), почти не выходя из дома, живя один, он полностью уничтожил в себе все живое, даже сочувствие к нуждающемуся родственнику, которого по сути дела выгоняет вон.

«Отчуждение» — чрезвычайно неторопливое кино, но оно не вызывает желания посмотреть на часы в ожидании конца. Такие фильмы, когда-то называли «умными» и «заставляющими думать», начисто лишенная обнаженки, постельных сцен и какого бы то ни было эпатажа, эта картина заряжена невероятным сексуальным напряжением, которое так и не находит выхода. Подобно Антониони в «Ночи» или «Затмении», Джейлан оставляет возможность для социальной интерпретации межчеловеческого отчуждения как следствия эксплуатации в буржуазном мире (на это указывают беседы героев об экономическом кризисе), но все же турецкий режиссер больше тяготеет с сартровскому пониманию отчуждения как «диахронического» процесса, вписанного в само человеческое существование, как следствие столкновения свободы человека и косной предметной среды, его окружающей.

По этой причине как бы не были прекрасны ландшафты, которые созерцают герои, все же «Отчуждение» — кино о бытийной дисгармонии, вернее о том, что человеку среди окружающей гармонии попросту нет места. Причина этому — его бытие как свободного существа, которому все мало: он порывает с традициями и укладом жизни в провинции, едет в Стамбул, но ничего там не обретает, мечта о переменах в жизни оказывается миражом. В своей следующей картине «Времена года», в которой Джейлан снялся сам со своей женой в главных ролях, постановщик сконцентрируется уже на отчуждении прежде всего в супружеской жизни, создав более абстрактную, чем «Отчуждение», психологическую притчу.

Нередко люди ещё при жизни превращаются в «мёртвых», не осознавая этого. С определённого момента наиболее желательными их спутниками, помимо работы, еды или сна, становятся собственные иллюзии, с годами превращающиеся в оковы. Молодость очень быстро сменяется зрелостью, принося не только физическое истощение, но и нравственные страдания. Одинокий стамбульский фотограф Махмут, уже ни на что не надеясь, поселяет в своём доме молодого родственника Юсуфа. Безработный Юсуф из глубинки надеется быстро поправить дела в большом городе и заработать достаточно денег для себя и родителей. Нетрудно догадаться, что в действительности всё оказывается намного сложнее для обоих.

Первый прославленный фильм Нури Бильге Джейлана станет весьма интересным, но неожиданным сюрпризом для ценителей кинематографа Тарковского. Турецкий режиссёр демонстрирует не просто уважение к традициям русского коллеги, он максимально заостряет их, помещая в нетипичную среду южной страны. Впрочем, не настолько уж нетипичную. Достаточно вместе с героями выйти за пределы тёплого дома и увидеть вокруг заснеженные равнины, чтобы ощутить себя не иначе как в зимней России.

При отсутствии значительных материальных затрат Джейлан фактически из ничего формирует целый спектр чувств и эмоций, имеющих здесь исключительно внутренний характер. Вместо долгих и томительных диалогов «за жизнь» между героями, которым сто процентов есть о чём поговорить, режиссёр через сцену демонстрирует длинный кадр с фоновыми звуками вроде телевизионных программ или фильмов Тарковского, а в это время в умах людей совершаются самые невероятные схемы, от гуманистических порывов помощи ближнему до низменных желаний включить порно-фильм или устранить ненавистного родственничка, который всё никак не уедет.

Сдержанность «Отчуждения» при обилии невербальных драматических эпизодов — непростое испытание для зрителя, призванного ощутить личное присутствие в негостеприимном и холодном Стамбуле. Однако Джейлан не стремится обезличить характеры персонажей, позволяя им оставаться самими собой. Для Махмута лучшими друзьями стали тишина и одиночество, а молодой Юсуф сознательно тянется к таким же, как он, подолгу смотря вслед весёлым парочкам или одиноким девушкам. В его молчании и грусти скрыто значительно больше смысла, чем в лаконичных сценарных монологах исполнителя данной роли, трагическая судьба которого стала своеобразным библейским итогом пребывания в земном мире, где кино и реальность давно стали отражением друг друга.

«Отчуждение» и последующие работы Джейлана раскрывают зрителям другую турецкую действительность, где мало жаркого солнца и так же мало солнечного света в душах героев. Режиссёру вовсе не нужно пугать зрителей, ему важно не приукрашивать суть и не смешивать чёрный и белый цвета. Стоит лишь преодолеть начальную планку неприятия и проникнуться атмосферой этого фильма, чтобы убедиться в становлении нового крупного мастера, сумевшего и в XXI веке поставить горькую обыденность на общечеловеческие рельсы.

Не знаю, чья это вина, но подобные фильмы смотреть всегда скучновато.

Вот один герой собрался-было спать, да вернулся, а другой уже тайком включил порно. Пришлось переключить, вроде бы ненадолго, да тот все не уходит. Раз на него посмотрел, второй — не понимает. Что с него, с деревенского, взять. Гениальная сцена, совершенно точно и потрясающе отыгранная. Но смотреть все равно скучно. Тоже, видимо, хочется переключить на что-нибудь другое, поострее.

Была у меня когда-то идея фантастического рассказа про пришельцев, которые обладают искусством монтажа жизни. Не хочется ждать долгой поездки в метро или электричке — склейка, и ты уже на месте. Попав же на Землю, они очень удивились нашим «длинным непрерывным планам», заинтересовались, зауважали, захотели так же, но не могут.

А мы бы, может, и хотели, как они, да не получится. Жизнь состоит вот из этих длинных скучных пауз, и только мы сами можем найти в них волшебство по своему вкусу.

Если, конечно, не захотим переключить.

В общем, фильм хороший, но скучный. А те воображаемые пришельцы оценили бы выше, чем

7 из 10

Сквозь тучи пластмассовых кино-проектов тонкой струйкой проливается на нас кино-элегия Нури Бильге Джейлана. Я бы сравнил это произведение с исполнением хорошо знакомой темы на Таре или ином уникальном турецком музыкальном инструменте. Колорит незнакомых звуков, но мотив известный.

Отчуждение — это своеобразное прочтение мужского кризиса среднего возраста. Это и тема болезненного одиночества, и спазмов всевозможной неудовлетворенности. Безысходность сурового течения жизни здесь в каждой сцене, в каждом мизанкадре, в каждой детали. И при всей своей аутентичности, со стамбульской разрухой и скукой, картина на удивление насыщена символами и пестра красками. Вот красавица в снежно синем платье, она неприступна, и ее сердце занято. Вот тоскливый отсвет вечера у телевизора, вот обшарпанный промерзший порт. Вот замужняя женщина, которая птицей в клетке, томится и получает свободу лишь на краткий ночной миг. Вот однообразный турецкий контингент, состоящий из черных кожаных курток, щетины и сальных темных волос. Вот общество, которому больше не нужна фотография. Вот она Турция, омываемая человеческой печалью.

Но город! Город ярок, не смотря на тихую грусть нереализованных возможностей. Город прекрасен, он укутан снегом, он и сам как снег — холоден, но красив и бел.

Режиссер методично погружает нас в суровое одиночество главных героев, в их обреченность. Мы чувствуем отчужденность Махмуда и Юсуфа почти физически. Мы ощущаем столкновение двух совершенно разных миров. Лишь разойдясь кораблями в море, они друг друга поймут, они вспомнят ту деревушку, где оба выросли, где пасли овец и пекли хлеб. Но здесь и сейчас это абсолютно разные люди. Один искатель, инородное тело, ищущее приюта, всадник, у которого нет почвы под ногами. Странник, который устал без любви и тепла. Второй затворник, черствый мужик, который потихоньку превращается в старика, в кощея, который так и зачахнет над своим скромным златом. Но если Юсуф моложе и спокойно переносит трудности, то Махмут — это та самая мышь, которая застряла на липкой бумаге и уже не выберется, как не выбираются плохие люди из Зоны братьев Стругацких.

Что может дать Махмут людям вокруг кроме комнаты с лежаком и стареньким шкафом? Одиночество — удел сильных, но мы сами загоняем себя в него, когда перестаем делиться, перестаем отдавать окружающим свою заботу, свой интерес, свою теплоту. Так и Махмут, озлобленный одинокий раб своего узкого мира. Махмуту уже давно ничего не интересно, даже дело всей его жизни — больше не трогает окаменевшее сердце. Да, он еще способен ценить прекрасное, способен любить. Но мелодия его сердца звучит все отдаленнее. Что-то оборвалось в жизни Махмута. Любовь покинула его, и он никак не может стать самим собой, прежним улыбчивым Махмутом с фотографий в мамином альбоме. Но создатели ленты оставляют проблески светлого будущего — он все таки провожает любимых и близких. Он все таки приходит на причалы, в аэропорты, больницы попрощаться. Он скучает по тем, кто оставил его. А значит, шанс еще есть!

Юсуф в этом смысле куда более перспективен. Открытая душа, доброе сердце. Главная его черта — не простота, не боль от постоянных потерь и неудач, а желание. Желание изменить свою жизнь, желание встретить любовь и обрести почву под ногами. Он ищет и под градом шишек не теряет себя, остается самим собой. А кто ищет — тот обязательно найдет!

Отчуждение Нури Бильге Джейлана — осколок биографии, фрагмент грустного периода жизни двух неплохих в общем-то людей, которые так или иначе продолжают свой путь. Тема пути, в контексте скитаний, одна из сильнейших в фильме. И как один из сильнейших приемов здесь — панорамная съемка, общие планы Стамбула, и взгляды — ракурсы, открывающие просторы моря. Все мы, если что, можем уплыть. Но уплыть суждено не всем, кто-то так и останется страдать наедине со своей сложной натурой.

Тарелка с дохлой рыбой. Тарелка с живой рыбой. Одна селедка выпала, и вот тебе, зритель, кино про то, как она плещется об асфальт в агонии пытаясь дышать воздухом.

Касаться коленями с девушкой в общественном транспорте (не специально, она сама подсела. Ей наверно пофиг, а он думать больше ни о чем не может кроме неё! Черты лица за прядями волос, тонкие пальцы душащие драгоценную сумочку, цветущее поле в аромате духов).

Выслеживать «ту единственную», прячась в складках города, за углами, кустами, за маской гордости, псевдозанятости и напускного безразличия. Стыдясь прохожих, проклиная себя за трусость.

Собраться с силами (сердце стучит, тяжело дышать) и… И не успеть (пффф, будто ты спешил?!). Смотреть, прячась за тем же углом, как она счастлива с другим (и всё бы окей, будь герой школьником, и вся жизнь впереди и ещё всё будет. Но нет, это ж драма).

В промокших кроссовках и куртке не по сезону гулять по парку, спотыкаясь о чужую радость, ловя влюбленные взгляды вездесущих парочек.

Ходить в офис, обливаясь рутинным безразличием «коллег», давно растерявших человечность, способных видеть лишь работу, а не людей.

В сотый раз фотографировать один и тот же кафель, с каждым щелчком вколачивая по гвоздю в гроб детской мечты (мама, мама, я буду фотографом!)

Получать от товарищей справедливые укоры (ты же творчеством хотел заниматься! как же так?), приходить домой и переключать Тарковского на порно.

Отчаянно желая всё организовать («где эта мышь!?!»), исправить, режиссировать свою судьбу. И переломать любимому человеку жизнь этими «исправлениями».

При этом видеть красоту, там где её еще не видел никто кроме Бога («поставить камеру? мне не сложно» — «кому оно надо»). Удивляться неповторимости момента. Глубоко дышать смесью из морского бриза (бескрайнее море и бездонное небо) и дешевых сигарет. Рефлексировать контрастом и каждым нейроном ощущать безысходную отчужденность.

Сюжет в минимализме (статика), операторская работа восточноевропейская (отличная), монтаж не выразительный (но хороший), музыки нет (а хотелось бы), костюмы соответствуют и актеры играют. Всё это, включая общий десатурированный тон и абсурдно неуместные гэги, отлично работает на реализм, с головой макая зрителя в шкуру рядового хикки.

45-летний фотограф Махмут делает дизайнерские снимки для стамбульской фабрики, производящей керамическую плитку. После ухода жены у него еще больше обостряется «кризис среднего возраста». Когда-то в юности он мечтал стать кинорежиссером, а стал в итоге рекламным фотографом. Времена творческого вдохновения остались позади, и все последние годы Махмут работает скорее по инерции.

Но отсутствие перспектив и дефицит креативных ресурсов лишь еще больше обостряют уязвленное самолюбие, сожаления об упущенных возможностях и тоску одиночества. И только появление безработного деревенского парня Юсуфа — «двоюродного племянника», седьмой воды на киселе, на какое-то время вносит разнообразие в жизнь Махмута.

Юсуфу не больше тридцати. Он приехал в Стамбул из глухой провинции в надежде найти работу, поскольку фабрику, где он батрачил на пару с отцом, закрыли. Столица Турции видится ему землей обетованной, средоточием неисчислимых возможностей и самых радужных перспектив. Мечта Юсуфа — наняться на большой корабль и заработать кучу «зеленых долларов».

Но проходит день, второй, неделя, а отыскать работу Юсуфу так и не удается. Парень без царя в голове слоняется по нереально заснеженным улицам и обалдело пялится на недоступных ему красоток. Родственное гостеприимство Махмута постепенно сменяется все хуже и хуже скрываемой неприязнью к постояльцу, который становится обузой и не вызывает уже ничего, кроме раздражения. Не выключенный свет, незакрытые двери, пепел на полу, запах несвежих носков и вид нечищеных ботинок.

Но дядю, похоже, бесит не столько растяпа племянник, сколько осознание собственной несостоятельности, которая в присутствии пусть и бестолкового, но пышущего здоровьем Юсуфа, становится уже непереносимой. Земной свой путь пройдя до половины, Махмут понимает, что так ничего толком и не добился: семьи нет, любимой работы тоже, даже иллюзий и тех уже не осталось. Спрашивается: стоило ли столько лет коптить воздух, чтобы стать полным ничтожеством?

И все же они оба — лузеры. Их непохожесть проявляется только внешне. Юсуфу мил Таркан, а Махмуту — Тарковский. Последний — сакральная фигура и для самого режиссера Нури Бильге Сейлана. Авторская горечь сильнее всего проявляется как раз в отношении к кумиру юности. Махмут в очередной раз пересматривает «Сталкера», но, спровадив спать Юсуфа, тут же переключается на кабельную порнушку. Получается, что те глубокомысленные прозрения русского гения, что когда-то тревожили душу и сердце, теперь, оказывается, на фиг не нужны.

Максимум, на что можно потратиться, оказавшись в «сумрачном лесу» — на сожаления о собственной никчемности. Когда-то и сам Махмут приехал в столицу в надежде воплотить свои идеи и мечты, но на Олимпе искусств для него не нашлось места. В эпоху торжества бессмысленного и безжалостного постмодерна его жизнь оказалась еще более пуста, чем бесплодные поиски недалекого племянника.

Пожалуй, не было в последние годы более горького фильма об одиночестве, чем «Отчуждение», которое неожиданным образом возникло в Турции. Двое одиноких мужчин в промозглом зимнем Стамбуле — так в начале третьего тысячелетия выглядит самый сильный образ некоммуникабельности, которая, казалось, уже давно была отрефлексирована Антониони.

Искусство, как и природа, не терпит пустоты: волна за волной, мода за модой накрывают кинематограф и также стремительно тают, оставляя лишь островки бессодержательной пены. Но вместе с тем порой на поверхности оказывается нечто настоящее, причем там, где не ждали. И из таких вот штучных шедевров, снятых против моды и правил, зачастую и складывается истинный контекст.

Финальное исчезновение Юсуфа нашло мистическое продолжение в самой жизни. Мехмет Эмин Топрак, играющий племянника, трагически погиб в автокатастрофе, так и не дождавшись премьеры и своего триумфа на Каннском фестивале, где ему посмертно, на пару Муззафером Оздемиром, присудили приз за лучшее исполнение мужской роли.

На такое кино нужно настроиться. У меня не получилось сделать это с первой попытки, но ближе к концу все же смог понять тонкие прекрасы этой работы.

Индустриальный образ города, полный равнодушия к его населяющим; его люди — его грехи, между ними пропасти, бездны. Так в серости будней погибает жизнь, погибает личность в человеке, так и не родившись.

Описание двух главных героев заслуживает детального внимания, но ясно то, что обоих объединяет болезненное, неудовлетворенное, но порожденное самой потребность души желание близости.

Кино о социальной отчужденности, которая только усилилась в эпоху кризиса, вопреки столь необходимой человеческому родству взаимопомощи. И как же символично выглядят кадры, на которых Юсуф и Махмут сторонятся чтения намаза — суть 2 фигуры депрессивного поколения, отвергнувших Бога людей.

9 из 10

К Махмуту, одинокому мужчине, приезжает его родственник Юсуф из деревни, в которой закрылся завод и все жители потеряли работу, поэтому Юсуф хочет пожить недельку у брата, пока не найдет работу в городе. Но сразу найти работу у Юсуфа не получается, и поэтому ему приходится еще немного пожить у Махмута…

Этот фильм Джейлан снимал в условиях отсутствия бюджета, как такового, со своими знакомыми, в своей квартире (в которой происходят почти все значимые события фильма), снимая своих родственников. Т этим он доказал, что не стоит молодым режиссерам пенять на отсутствие денег на фильм — и без них можно снять качественное кино. В этой картине мы видим, как к Махмуту, человеку, привыкшему жить в одиночестве, приезжает пожить родственник, чем нарушает привычный Махмуту жизненный уклад. Поначалу Махмут относится к брату спокойно, но тот никак не может найти работу, и это означает, что вынужден задержаться на квартире у Махмута, что тому совсем не нравится, ведь Юсуф — деревенщина, не привыкший к городской жизни, а поэтому ему нужно объяснять различные бытовые мелочи, типа в туалете нужно смывать за собой и нельзя курить в гостиной. Очень понравилось, как Джейлан смог без показа различных острых конфликтов между героями показать, как между ними отношения становятся все более и более напряженными. Прекрасно подобраны актеры, играют очень натурально и естественно. Они хороши, но хороши не настолько, чтобы затмить своей игрой прекрасную работу режиссера.

Преамбула. С самого начала я был переполнен скепсисом. Турция — азиатская страна, которая хоть и является членом Совета Европы, но Европой в культурном смысле никогда, или почти никогда не была. И вдруг в ней некий малоизвестный режиссер снимает фильм о проблеме, которая была поставлена и развита именно на европейской почве. Причем об одной из фундаментальных экзистенциальных проблем европейского культурного самосознания (правда, с отдельными отростками и на сев. американском континенте). «Это ж, каким надо быть «интеллектуалом из провинции», чтобы взяться за кинематографическое освоение сей глыбы; пожалуй, только провинциал в негативном смысле этого слова и мог решиться на это», — думал я. То, что я увидел, не сильно превзошло мои ожидания, тем не менее — немного превзошло, и я решил написать об этом…

Плюсы. Визуализация «отчуждения», непроходимой дистанции, отдельности и одиночества. Форма передает и раскрывает содержание. Замедленность, медитативность кадра настраивает восприятие зрителя. Мы буквально видим в отдельных эпизодах эфемерность социальных связей: видим общество, где все живут совместно, но каждый — отдельно и сам по себе. Так, заинтересованные мечтательные взгляды (с немым вопросом в глазах) Юсуфа обращенные к женщинам — остаются безответны и игнорируются. Сцена с соседкой почти образцово передает, что такое бытовое отчуждение: он заинтригованно смотрит на нее, она видит это и чувствует, ему надо бы заговорить, но что тут сказать и что предложить, и она просто уходит… Он живет в обществе, где все его игнорируют, в том числе и родственник Махмут. Именно это игнорирование вкупе с взаимонепониманием и не желанием понимать режиссер-сценарист и называет отчуждением.

Минусы. Фильм касается проблемы отчуждения только в ее сиюминутном, повседневном и бытовом плане. Рассматривает ее только в одном узком аспекте. Цель режиссера рассказать только о своем опыте отчужденности, наконец, просто о себе. Режиссер-сценарист не ставил себе цели какого-либо философского ее осмысления. (Да и мог бы он это сделать?) Поэтому, несмотря на талантливую зарисовку и постановку картины мы не увидим ничего глубокого, обобщающего и проникновенного.

Выводы. Интеллектуальное кино сегодня в состоянии близком к коме. Поэтому даже такие фильмы (аляповатые, сделанные «на коленке») смотреть интересно. Можно только радоваться за режиссера, что он решил отразить в своем творчестве подобные проблемы. Подобные фильмы неимоверно редки, поэтому…

8 из 10

История о родственнике из деревни, приехавшим пожить «пока не встанет на ноги» уже достойна стать притчей во языцех, настолько часто ее интерпретировали в литературе и кино, что, сложно и подумать, что тут можно сказать какое-то новое слово, или придать ей необычный шарм. Джейлан велосипеда выдумывать не стал и сделал ее в традиционном для себя стиле — суровый и даже холодный реализм. Наверное, получилось, так запоминающееся и оригинально потому, что режиссер не пытался смаковать образ бедного друга-односельчанина, высмеивать или осуждать его. В своей кинематографичной реальности он беспристрастно воспроизвел эпизод проникновения в жизнь одинокого фотографа гостя, который, приехав пожить некоторое время, остался на чуть более долгое «некоторое время».

Действие фильма разворачивается во время экономического кризиса в Турции. Завод, на котором работал Юсуф вместе с отцом, закрылся, и их семья осталась без средств. Попытать удачу мужчина решает в городе, где в ближайшее время намеривался наняться на корабль. Он почти сразу узнает, что денег на кораблях почти не платят, да и самой работы нет, более того из-за кризиса приезжему ее найти невозможно. Обещанная неделя затягивается на неопределенный срок, что само собой раздражает привыкшего к одиночеству Махмута, помимо прочего, неряшливый друг еще и, сам того не подозревая, раздражает хозяина разными бытовыми мелочами. Тут, как никогда на пользу идет излишняя затянутость «неудобных» сцен. Впрочем, острого напряжения Джейлан и не показывает, здесь важны самые мелочи, которые на первый взгляд, совсем не значительны.

Еще и тем отличается персонаж Юсуфа от шаблонных надоедливых родственничков, что человек он неуверенный в себе, но в глубине души, все понимающий. Иногда, кажется, что он не соблюдает установленные в хозяйском доме правила назло, но это лишь из-за его природной неряшливости провинциального жителя, которому многое надо напоминать. Доходит до смешного: «сколько раз я тебе говорил, что надо сливать воду в унитазе?» — «ни разу не говорил». Наивен Юсуф и в отношении с девушками, если можно назвать так его заинтересованные взгляды и попытки заговорить, под которые попадает каждая встреченная женщина. Все-таки качественно примененный реализм всегда окупит собой оригинальность, наверное, потому, несмотря на внешнюю непримечательность картины Джейлана стали настолько популярными (в масштабе независимого режиссера, разумеется).

По цитированию Тарковского «Отчуждение» превосходит прочие картины Джейлана — «Сталкер» и «Зеркала» герой смотрит по телевизору, а в компании друзей, старый товарищ невзначай утверждает, что он хотел снимать фильмы,»как Тарковский» (что в первую очередь надо относить к самому Джейлану). Менее приметные цитаты — в «Отчуждении» снялась мать Джейлана, подобное проделывал и Тарковский, а актера на роль Юсуфа режиссер подбирал явно не в последнюю очередь ровняясь на Александра Кайдановского из «Сталкера».

Во многом, фестивальная слава пришла к Джейлану именно благодаря «Отчуждению» — обоих исполнителей главных ролей признали лучшими в Каннах. После режиссер только оправдывал славу экзистенциалиста, хоть по масштабу его работы уступают большинству великих режиссеров, на которых равнялся турок, но свое устойчивое место определенно нашли. Если оценить развитие идеи, и взять за отправную точку именно «Отчуждение», то впоследствии Джейлан будет искать смысл жизни своим героям в прочих социальных связях, таким образом, «Отчуждение» можно назвать Дружбой, «Времена Года» — Любовью, «Трех Обезьян» — Семьей. А вот итог всех картин, в той или иной мере, един — Одиночество. В сущности все три фильма можно объединить в такую своеобразную трилогию и остается ждать, о чем турок будет снимать дальше, и будет ли результат другой, потому как эти три фильма только убеждают, что, сколько бы близких людей не было вокруг — человек остается одиноким.

Самым забавным, однако, и самым достойным восхищения фактом станет тот, что фильм «Отчуждение» Джейлан снял практически в одиночку, не считая актеров — сам стоял за камерой, режиссировал, писал сценарий, склеивал сцены, продвигал и даже… продавал фильм. Более того, съемки велись в его же собственной квартире, а герой ездил на его машине. Это и есть яркий пример, как, не жалуясь на недостаток средств, снимать хорошее кино.

Итог: бытовая экзистенциальная драма, заявившая о Джейлане, как о знаковом независимом режиссере фильмов, по праву считающихся одними из самых жизненных в современном кинематографе.

Фильм пролежал долгое время на полке, с полгода, а может и год где-то. И не было желания его смотреть. Лишь как-то были просмотрены первые пять минут, даже меньше. И не хотелось смотреть по тому, что теперь хочется перечислить как то, благодаря чему фильм понравился, притянул к себе.

Каждый из нас может остановиться на дороге и смотреть в даль. Мы видим как в долине поднимается человек, идет по снегу. Вот он взбирается на откос дороги и мы его на время

теряем из виду. Он поднимается, заходит за нас. Тут, слева мы слышим шум мотора от приближающегося автомобиля и переводим взгляд, теперь мы видим как тот человек останавливает автомобиль… При этом чувствуешь, будто в кадре есть еще один персонаж, пускай может совершенно второстепенный. А может и вовсе не персонаж, просто стена, камень или еще что смотрит на меланхолию сырости снега, по которому кто-то идет.

Каждый из нас может стоять у края улицы и смотреть вдоль по ней, примечая за разными людьми, что они делают, как и что на ней меняется, какое действо происходит… И понимаешь, как приятно подсмотреть, что видит другой человек и удивиться, видит то же, что и ты, и думает при этом тоже самое — о том, что видит. Или так, просто, заметить как кто-то думает о чем-то своем, и ты можешь представить, что думает он «ни о чем», т. е. сейчас в нем всякие мысли текут ровной рекой, без волн, лишь легкой рябью, в которой не узнать отдельной мысли.

Каждый может представить себя вот так склонившегося к полу, думающего «где же эта чёртова мышь? «

Замечательно выстроенное и переданное пространство. Чувствуешь, что снят тот мир в котором живешь и ты. Чувствуешь и слякоть мокрого снега, и сырость воздуха, темноту комнаты или улицы. Чувствуешь причастие к желаниям и чувствам героев. Понимаешь, что желаешь как и они другого, тёплого мира, желаешь, чтобы тот мир согревался женщиной, любовью, сбывшимися чаяниями другой — не этой — жизни. И вместе с ними переживаешь отчуждение от того мира, в котором протекает жизнь эта — настоящая.

Пускай, тот, другой, лучший мир лишь в самых скромных набросках, в отсылках и упоминаниях совершенно косвенных, мы его даже разглядеть то толком не можем. Мы хотим чего-то высокого, сбывшихся идеалов, а на деле вместо чего-то высокохудожественного скорее посмотрим порнографию, фотографировать придется всю жизнь плитку, а не снимать кино, как это и происходит с одним из героев. Да много ли чего нам хотелось?! Толком то мы не знаем чего мы хотим. И подобно Юсуфу можно ходить за каждой женщиной, на самом деле не желая ни одной из них. Так, лишь, облизнуться. Просто хочется другого, другого — не этого, к чему начинаешь испытывать отчуждение. Но нам всегда проще говорить не чего мы хотим, а чего мы не хотим.

«Все это какие-то не уловимые вещи: стоит их назвать, и их смысл исчезает, тает,

растворяется… как медуза на солнце. Видели когда-нибудь? Сознание мое хочет победы вегетарианства во всем мире, а подсознание изнывает по кусочку сочного мяса. А чего же хочу я? «

9 из 10