Чеховские мотивы (2002)

«Чеховские мотивы» привлекали и привлекают до сих пор внимание как критиков, так и рядовых синефилов по целому ряду причин. Во-первых, потому что в этой ленте Муратова выступает одной из первых в нашем кино, кто поднимает антиклерикальную тему («Левиафан» был снят более чем на десятилетие позже). Во-вторых, по причине сложного эмоционального сплава, который «Чеховские мотивы» вызывают у зрителя, соединяя меланхолию, мизантропию и романтику. Вопрос, был ли Чехов мизантропом, открыт до сих пор, потому полемичное использование постановщицей романса, звучащего впервые еще в «Познавая белый свет», а здесь — на фоне съемки животных, прежде всего свиней, вполне могло понравиться и Антону Павловичу.

Тема животного мира у Муратовой возникает постоянно, начиная с «Астенического синдрома», и ее можно трактовать двояко — это проявление как гуманизма (сочувствие к животным — сочувствие к людям), так и мизантропии, ибо этим Муратова критикует погружение человеческого общества в мир биологических законов, о чем мы подробно уже говорили. Уместно все же трактовать тему фауны у Муратовой и так, и так, благо, гуманизм, как показывает пример ее кино, вовсе необязательно отрицает мизантропию. «Чеховские мотивы» — действительно, своего рода возвращение Муратовой к корням ее кинематографа, к ее способности увидеть гармонию в повседневном, при этом ее особое зрение обогащено критическим восприятием людей.

Уникальность этой картины — в том, что она именно по-чеховски не ругает людей, а просто грустно разводит руками перед самой испорченностью их природы. Многие писавшие о «Чеховских мотивах», отмечали выражение в них конфликта поколений, сакрального и профанного, вечного и конечного, однако почти никто не сказал о том, что отчетливый анахронизм в сюжете (в ленте передвигаются, как на джипах, так и на лошадях) указывает на то, что нашей стране ничего ровным счетом не меняется: также молясь в разнобой, потом ругаются за семейным столом, а венчаясь, тяготятся длительностью таинства, спорят, смеются и превращают храм в балаган.

«Чеховские мотивы» пронизаны тотальной печалью во многом благодаря замечательно исполненному романсу и тщательно прочитанным актерами чинопоследованием венчания, которые противопоставляют высоты духа низменной и гнусной реальности, в которой даже свиньи выглядят романтичнее персонажей-людей. Впоследствии в «Настройщике», «Мелодии для шарманки», «Вечном возвращении» Муратова еще более усилит невероятный для ее позднего кино сплав мизантропии и гуманизма. Однако, именно в «Чеховских мотивах» трагическое несовпадение того, кем человек должен быть и кем он является, предстает в своем наиболее остром и оттого, невыносимо тоскливом виде.

Клоунские лица «Масок-шоу» для того и были нужны Муратовой, чтобы подчеркнуть экзистенциальный гротеск человеческой участи в эпоху нравственного релятивизма постмодерна и торжества в культуре низменного и биологического. Хоть Делиев в «Настройщике» и создаст образ более трагикомический, чем клоунски-шаржированный, но это больше исключение, чем правило, ведь обычно Муратова не щадит амплуа и типажи актеров «Масок-шоу», окарикатуривая их до предела. В «Чеховских мотивах» наряду с украинскими комиками снялись еще и постоянные, любимые исполнители Муратовой: Жан Даниэль и Сергей Попов — семантические центры обеих новелл, притягивающие внимание зрителя отточенностью техники и прекрасным пониманием своих задач.

Кстати, несколько слов о двухчастной форме: «Чеховские мотивы» — не альманах, как скажем, «Три истории» или «Два в одном», это весьма удачно зарифмованные части единой драматургической композиции. Постановщице важно было, экранизируя почти неизвестного Чехова, сделать кино без искусственных состыковок, в единой тональности, и это ей удалось блестяще. Ни за что не ругая и не критикуя человека и человечество, Муратова очень остро переживает его недостатки, почти полностью вытеснившие достоинства. В этом мире все перевернуто вверх ногами: здесь дочь священника выглядит почти бесноватой, а солирующий в молитве богобоязненный отец попрекает членов своей семьи куском хлеба.

Можно сказать, что в «Чеховских мотивах» все персонажи одинаково отвратительны, но также все они вызывает у режиссера и зрителя невыносимую печаль. Люди не такие, какими они должны быть, на это указывает все вокруг — от церковного пения и чтения до старинного романса. Трагично, по Муратовой, не то, что люди несовершенны (а что совершенно?), а то, что они (то есть мы) разучились слышать и воспринимать то, что нас возвышает и делает лучше, сделавшись в этому полностью нечувствительными. Ведь, не научившись слышать в себе человеческое, мы не способны слышать и друг друга.

«Чеховские мотивы» Муратовой — один из самых задевших ее фильмов. Сейчас, готовясь предстоящему — сложнейшему — просмотру ее нового фильма «Вечное возвращение», пересмотрела их. Так серо, так скучно… Так трудно жить! Чехов жалел немножко своих «тяжелых людей». Не всех, но жалел, иногда жалел жестоко, с цинизмом врача, ставящего непоправимый диагноз вслух. Муратова еще злее. Вслед за отцом Александром Шмеманом она могла бы повторить: ««Трудности», «сложности» и «проблемы» — пошлейшее алиби самодовольного себялюбца». Все в этом фильме такие. Фальши море. И оперной, и балетной, и опереточной (как же часто она эксплуатирует образы самых «нежизненных» видов театра!). Все так утрировано, так выпукло, остро, так ярко кукольно; до тошноты наиграно… Все не в простоте. Повсюду «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская…»(Ин 2:16). А еще деньги, деньги, деньги… И лица такие, как будто нанюхались редьки (по словам самого Чехова, так он смотрел со своих портретов). Где ты, мечта? Возврат к простоте — радостной, целостной и освобождающей? Где ты?..

П. С. Фильм «Чеховский мотивы» основан на малоизвестных произведениях Чехова — рассказе «Тяжелые люди» и пьесе «Татьяна Репина».

По словам Киры Муратовой «Чеховские мотивы» — «это простая история про семью, деньги и любовь». В основе её ранняя пьеса русского классика «Татьяна Репина», рассказ «Тяжёлые люди» и кое-какие обрывки из его же дневниковых записей. Фильм предлагает, по сути, две разномасштабные истории.

В первой показан скандал в зажиточной деревенской семье: старший сын Пётр собирается в город на учёбу, но из-за нехватки денег устраивает папочке истерику. Возмущенный скупостью отца, он уходит из дома, но непролазная грязь просёлочной дороги вынуждает его свернуть на пышное церковное венчание заезжего оперного певца. На этот затянувшийся и однообразный ритуал вдруг является и призрак бывшей возлюбленной жениха, некогда покончившей жизнь самоубийством.

Впрочем, последнее было у Чехова. Что вышло у Муратовой, — сказать с однозначностью невозможно. Она снова сняла своё традиционное кино, плотно населённое персонажами, изъятыми из её личной кунсткамеры типажных приоритетов. Скорее всего, природная скромность не позволила режиссёру назвать своё кино «Муратовские мотивы», что было бы куда уместней и справедливей, и, по крайней мере, не дезориентировало бы публику.

Муратовой интересно вновь и вновь разглядывать персонажей своего уникального паноптикума. Провинциальное семейство просто с каким-то истовым удовольствием скандалит: каждый ведёт себя как марионетка, заученно дублируя одну и ту же фразу, словно на заевшей пластинке, доводя себя до истошного визга, даже не дискомфортного, а именно невыносимого.

Фирменные муратовские повторы одних и тех же слов, намеренно накладывающиеся фразы разных героев, многоголосье и невнятица речи — ритмически организованный прием своеобразных речитативов, исполняемых одновременно. У неофитов, в лучшем случае, это может создать впечатление, что постановщик не владеет классическими повествовательными моделями, а, в худшем, будет воспринято как маразм или даже идиотизм.

Режиссёр намеренно воссоздает некую реальность без характерных доля современного кино приёмов — тех самых «палочек-выручалочек», благодаря которым удалось бы безболезненно извлечь удобоваримую мораль. Переместив во второй части сюжет в церковь, Муратова так и остаётся в храме до самого конца. Вконец измаявшаяся публика, устав демонстрировать скуку, устраивает буффонадное хулиганство. Для комиков из одесских «Масок», играющих тут чуть ли не каждую вторую роль, сделать это не составляет особого труда.

Однако сквозь перманентные истерики и гротеск клоунады всё-таки проглядывает фон, по которому ориентируешься и подозреваешь, что жизнь в России — от Чехова до наших дней — мало изменилась. Можно пересесть из телеги в «Джип», но конфликты, ритуалы, утварь, говор, дорожная грязь…, — какими были сто лет назад, такими и остались. Впрочем, Муратова — не хроникер, она именно что интерпретатор.

И чем стереотипнее становится мейнтстрим-кино, тем маргинальнее выглядит её манера высказываться, упорно не желающая подчиняться законам масс-синема. Удел таких неисправимых «отщепенцев», как Муратова, — это, в лучшем случае, непонимание, в худшем — полное игнорирование и обвинения в кретинизме. Но уже не раз в истории кино случалось, что спустя какое-то время даже самые невероятные стилевые изыски способны приобретать вдруг ясность мысли и формы.

Удивительный фильм. Совершенный. Трудный, даже невозможный для восприятия, если не «попадешь». Удивительно гармоничный, несмотря на скандалы и дикое поведение героев в церкви. Оставляет просветляющее ощущение. Люди, свиньи, чудесный романс и хрюканье и гоготанье после него не диссонируют друг с другом, а живут вместе. Когда я смотрел фильм в первый раз, то постоянно «вываливался» из него, и в эти периоды смотреть было невозможно, фильм казался бредом. Когда «входил» обратно, начинался восторг. Это происходило несколько раз, и я впервые так сильно, явно, очевидно на собственном опыте убедился в важнейшей роли собственной настройки, собственно восприятия — по отношению к воспринимаемому.

Пишу эту рецензию после третьего просмотра, причем с первого прошло, наверное, около 10 лет. Интересно было каждый раз, но впервые фильм прошел «свободно», без какой-либо скуки и засыпания. Муратова смотрит на своих героев добрым взглядом, точно показывая всю «неприглядность» их поведения, с одной стороны, но и не думая осуждать их за это. То есть это мне так видится. Простой финал дает что-то близкое к катарсису, а может, и катарсис, тут уж у кого как произойдет. Что-то близкое у меня было точно. Причем создается все это не совсем понятно каким образом — вроде, бытовуха, далее балаган в церкви, но в сочетании с музыкой, животными, обрядом получается нечто целое — в фильме есть свой ритм, создаваемый этим чередованием кадров. И каждый на своем месте, хотя трудно, невозможно предположить заранее, что сейчас, скажем, нам покажут «Умирающего лебедя», или плотников с рубанками под звучащий романс, или шевелящую пятачком свинью. Такое ощущение, что фильм у Маратовой сначала родился как музыка, а затем она уже воплощала ее в отдельные ноты. Возможно, конечно, не так, и музыка фильма рождалась по ходу, но так или иначе — все кадры стали нотами единой музыки. Я говорю сейчас не о музыке в фильме, а о фильме как музыке.

В общем, главное в фильме непередаваемо словами, как и должно быть для большого произведения — иначе зачем было бы его создавать, раз можно об этом главном сказать словами? Ощущение гармонии рождается из мелочей. Здесь не стоит ждать, что же будет дальше, то есть ставить это на первый план, чрезвычайно важен каждый кадр — гусь крупным планом несет ничуть не меньшую нагрузку, чем любые действия и разговоры с участием людей. Это единая кинематографическая ткань. Это Кино с большой буквы. Это Искусство.

10 из 10

Своеобразный взгляд Киры Муратовой на жизнь давно уже трогает, если не сказать впечатляет. Он отрезвляюще прост и в то же время туманен. «Чеховские мотивы», мне кажется, только по названию отсылают нас как бы в отдалённое прошлое. Но по реалиям жизни глубоко современны, даже злободневны сегодня. На первый взгляд увиденное на экране формирует на сей счёт самое простое обывательское мнение — какой-то дурдом ! Но он-то и оказывается при некотором напряжении извилин самой что ни на есть российской правдой. Не хочу сказать, что в картине видятся сплошь мои современники, однако по тому уровню жизни, какой мы достигли на сегодняшний день, и как упорно игнорируем все устремления человечества к лучшему, всё копошась в своей вековечной, бессмысленной, как оказывается, истории, по тому можно с уверенностью сказать, что чеховские мотивы — это наше излюбленное несчастье, огромной глыбой висящее на шее, и нет того острого ножа, способного отсечь верёвку с этим грузом не вдохновляющей, ущербной морали.

8 из 10

Люблю Чехова. Начинаю любить Киру Муратову (одну из немногих заметных украинских кинорежиссеров). «Чеховские мотивы» — хорошее кино. Хотя я не могу объективно о нем судить. Уж больно тяжело мне далось венчание. У меня к свадьбам фобия — вот и этот эпизод мне был сложен. Но некоторые такое воздействие фильма приписывает к позитиву. «Чеховские мотивы» зацепил, можно сказать, что у меня наладилась связь — болела голова и сердце, пока на экране было венчание (кто смотрел — может меня понять).

А невеста, кстати, уж больно похожа на труп невесты с фильма Тима Бартона. Но это все другое. Фильм интересен, но большинству покажется странным, бессмысленным…

9 из 10.