Загадка Кальмана (1984)

Сценарий этой советско-венгерской киноленты написал Юрий Нагибин по своей повести «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана». Фильму почти сорок лет. Но она и сегодня смотрится с интересом. И тому есть немало причин.

Во-первых, в центре повествования — легендарная личность, король оперетты, чья, богатая различными, мягко говоря, не рядовыми событиями биография и сейчас не теряет своей значительности. К тому же съемочная группа во главе с режиссером Дьёрдем Палашти подходит к ней с уважением, без желания «посмаковать» ее совсем уж личные «страницы». Но, конечно, главным «магнитом» оказывается сама музыка Кальмана. Тем более, что вокальные и хореографические номера из его знаменитых и не слишком известных большинству зрителей оперетт исполняют венгры, у которых эти мелодии, что называется, «в крови».

Единственное исключение составляет фрагмент, касающийся постановки «Сильвы» в блокадном Лениграде и целиком отданный на откуп нашим соотечественникам. Из них хочется особо отметить Игоря Ясуловича, который изящно, без какого-либо нажима ведет «партию» артиста, который, превозмогая боль от еще не зажившей раны, играет весельчака и балагура Бони. А также — старейшин актерского «цеха» Елизавету Ауэрбах и Ирину Гошеву, создающих небольшие, но чрезвычайно яркие образы старых, помнящих совсем уж давних опереточных корифеев, ленинградок, которые наверняка отдали последние крохи хлеба, чтобы попасть на представление «Сильвы» и хотя бы на несколько часов отвлечься от холода, голода, бомбежек.

Эпизод, связанный с тем историческим спектаклем оказывается самым эмоциональным, самым пронзительным в картине, в сюжете которой помимо драматических присутствуют и лирические мотивы. К последним относятся линии отношений Имре Кальмана (Петер Хусти, проживающий со своим героем годы молодости, зрелости и старости) с главными женщинами его судьбы — трогательной, нежной и вместе с тем сильной духом Паулой (Ильдико Пирош) и временами нелепой, но неизменно искренней Верой (Эникё Исиньи). Находится здесь место и комедии.

Правда, комедии особой, с некоторой долей грусти. И это закономерно. Ведь подобное свойство отличает лучшие произведения Имре Кальмана, которые всегда стараешься воспринимать с улыбкой, но стоит зазвучать, к примеру, выходной арии Марицы, как невольно сжимается сердце, перехватывает горло, а по щеке начинает катиться непрошенная слеза.