Памяти генерала Эскобара (1984)

Если бы генерал Антонио Эскобар жил во времена Шекспира, возможно сегодня, вместо имен Гамлета или Отелло мы вспоминали бы другое имя, давшее название великой трагедии. Но его жизнь пришлась на другие времена, когда понятия рыцарской чести и верности долгу уже начали размываться потоками крови великих войн и революций. Когда брат шел на брата, а сын поднимал оружие на отца — о какой верности присяге и офицерскому слову могла идти речь! Примеров, подтверждающих этот тезис можно, наверное, привести массу. Вот только не очень хочет история сохранять подобные имена и фамилии. Нет, они, конечно, всплывают непрошеными из памяти — тот же Власов, его антипод Паулюс. Да что там… Ведь и Франсиско Франко тоже из них, из обычных предателей. Ведь он тоже приносил присягу республиканскому правительству, против которого поднял мятеж. И искренне надеялся, что добьется успеха легко и быстро. Ведь в той же Барселоне, втором по величине городе Испании, Гражданской гвардией (то есть, жандармерией) командовал его единомышленник, ярый антикоммунист, истовый католик и монархист Антонио Эскобар…

Одного не учел будущий каудильо. Того, что выше всего на свете. Выше собственных убеждений, выше интересов семьи, даже выше религии офицер Эскобар ставил воинскую честь и долг. И никакая сила в мире не могла заставить его изменить присяге. Поэтому он выступил против своих единомышленников, против своих сыновей, даже против своей веры, подавив с помощью ненавидимых им анархистских отрядов мятеж в столице Каталонии. Провал выступления франкистов в Барселоне означал, что Испания вступила в долгую и кровопролитную гражданскую войну, стоившую ей милионов жизней. И одной из причин этой войны стала верность присяге жандармского полковника Эскобара. Верность, которую предавший ту же самую присягу Франко не смог простить своему искреннему стороннику, до последних дней войны воевавшему на противоположной стороне.

Конечно, подобная история не могла остаться в стороне от внимания кинематографистов. Тем более, что сам Эскобар в ожидании расстрела успел записать свои воспоминания о событиях гражданской войны. Понятно, что при жизни Франко, лично приказавшего казнить республиканского генерала, ни о какой экранизации их не могло быть и речи, но после смерти каудильо появление подобного фильма оставалось лишь делом времени. Слишком уж масштабной и вместе с тем трагической фигурой был Антонио Эскобар. Другое дело, что картины о подобных людях слишком часто грешат пафосом, покрывающим личность героя толстым слоем бронзы, за которым сложно разглядеть живого человека. К счастью, взявшийся за эту работу Хосе Луис Мадрид пошел совершенно иным путем, и не стал сооружать генералу монументальный памятник.

Антонио Эскобар из фильма — прежде всего живой человек, со своими слабостями, сомнениями и неуверенностью в правильности выбранного пути. В исполнении Антонио Феррандиса он предстает немного неуклюжим пожилым человеком, на которого внезапно обрушивается огромный, непомерный груз, который никак нельзя переложить на чужие плечи. И груз этот, чем дальше, тем сильнее напоминает крест, который нес Спаситель. Не случайно, центральной сценой фильма становится паломничество Эскобара в Лурд, совершенное в разгар войны, когда после тяжелого ранения он должен был выйти в отставку. Но вернувшись из святого места, изменил свое решение и вновь отправился на фронт.

Впрочем, как воевал получивший генеральское звание Эскобар мы в фильме не видим. Не это для режиссера главное. Как, наверное, не было это главным и для соавтора сценария Педро Масипа, бывшего в годы войны адьютантом генерала. В картине — всего одна батальная сцена, да и та носит явно символический характер, когда командующий обороной Эскобар видит среди атакующих франкистов своего сына и тут же получает ранение. Было ли это на самом деле или стало игрой воображения — Бог весть. Но ни смерть сына от пули республиканского солдата, ни разгром монастыря, где подвизалась монахиней его дочь, не заставили генерала отступиться от исполнения присяги.

Но это остается за кадром. За кадром — героическая оборона рудников Альмадена в Эстремадуре, за кадром — отчаянный рейд на Севилью в самом конце войны. Как воевал генерал Эскобар, создателей фильма не интересует. Для жандармского полковника, делал он это весьма неплохо. Но режиссер ставит в центр последнюю платоническую любовь пожилого офицера к выхаживавшей его в госпитале медицинской сестре Кармен, которая после расстрела генерала ушла в монастырь. Крупным планом показывает скорбь и боль капитана Педро (того самого адьютанта, что стал автором сценария). Генерал приказывает ему эвакуироваться, пока открыт коридор, а сам остается — потому что не все солдаты успевают им воспользоваться. Подробно останавливается на жалкой попытке франкистов унизить республиканского военачальника, назначив его уборщиком в тюрьме… Но вставшие навытяжку подчиненные Эскобара превращают унижение в триумф своего командира.

А вот судилище по обвинению полковника Гражданской гвардии в измене превращается даже не фарс — в оксюморон. Ведь те, кто изменил присяге, судят того, кто не предал офицерской чести. Судят, не признавая его звания. Судят, панически боясь собственной измены. Но их суд для самого Эскобара не значит уже ничего. Для него есть только один вопрос — стоила ли его верность долгу миллионов человеческих жертв, которых можно было бы избежать, если бы он изменил присяге в угоду своим убеждениям? Но в этом люди его судить были не властны… Как не властен был судить и режиссер, оставляя ответ на этот вопрос иному Судие.