Марио (1984)

Люди столетиями не могли понять, что собой представляет аутизм, и как можно справиться с этим явлением, долгое время относимым к психическим расстройствам личности без перспективы адаптации в среде обычного человеческого общества, от которого их отделяет иное устройство мыслительного механизма, не поддающегося воле пытающихся с ним совладать докторов и лекарей.

Долгое время считавшиеся ничем, аутисты нескоро стали объектом применение разнообразных адаптивных методик, позволяющих в разной степени содействовать социализации людей этой категории особого типа развития, выделяющегося своеобразием поведения, когда удивительное и странное, чередуясь, не перестают удивлять непостижимостью, заставляя пробовать, перебирая способы, войти в контакт с ними и связать с миром или самим попытаться войти в их внутренний мир.

Старший выбрал свой путь, придумав общий для себя с аутичным братом фантастический мир, пудря тому мозги сказками про арабских всадников, бьющихся в сражениях, утопая в пыли, поднятой копытами взмыленных скакунов, преодолевая пространства и осаждая крепости, овладевая твердынями и продолжая великий поход.

Игра ненадолго отвлекала Марио, но затем неизбежно следовал новый срыв, восстанавливающий стену между мальчиком и его родителями, другими взрослыми и обыкновенными детьми, попадающими под удар его спонтанной агрессии, обращая в прах усилия брата, надеявшегося отстоять младшего, отбивая его от психушки, невзирая на опустившиеся руки уставшей от бесконечных сражений семьи.

Придуманная старшим братом легенда ещё больше отрывает младшего от жизни, делая обоих заложниками фантазии, у которой нет начала и не видно конца, отложенного сроком мучительной жизни, грозящей аутисту вечным заключением среди дураков.

Драма назревает, но кино так и не может вызреть из-за доминирования «терапевтической» составляющей сюжета, ориентирующей его в плоскость лечебных мер, а не личного взаимодействия, когда вся драматургия строится на психологическом тренинге, переходящем из увлечения в навязчивую идею создания для аутиста особой среды обитания, что оставляло его чужим среди тех, кто не принял правил братской игры.

Нацеленное на сострадание, кино целеустремлённо требует жалости, которой добиваются бессилием одного и беспомощностью другого, взаимозависимостью братьев, связанных сказкой, заменяющей им реальную связь близких отношений, которая пронзит сердца миллионов снятой через четыре года Барри Левинсоном историей «Человека дождя», где выигрыш был предопределён подлинным контактом разобщенных людей, тогда как здесь выдумка привела братьев к отчуждению от общества, отправляя в мир фантазий не временно, а уже навсегда.