Страсть (1982)

«Страсть» является самокритикой и спором Годара с самим собой, прежде всего со своей лентой «Презрение», снятой за двадцать лет до этого. Впоследствии постоянный продюсер Годара Ален Сард, во многом инспирировавший его возвращение к постановочному кино, продвигая картины мастера на мировой кинорынок, понимал, что они стали более традиционными, потому могут принести хоть какой-то доход. Все картины Годара 80-х достаточно нарративны, хотя, конечно, повествование в них осколочное, сегментированное, но оно все равно поставлено в главу угла (исключение составляют, наверное, только «Король Лир» и частично «Тренируй правую»).

По причине нарративности, слабости экспериментального начала, отсутствии резкого монтажа, общей статичной изобразительности «Страсть» очень скучно смотреть. Конечно, в 80-е Годар, безусловно, стал спокойнее, смятение его мысли, пульсацию которой мы ощущали постоянно, начиная уже с первых его полнометражный работ, сменилось саркастическим взглядом на мир извне, здесь еще нет космического покоя и мистицизма фильмов Годара последних тридцати лет, но и желания наброситься на мир, чтобы заставить его измениться, тоже нет.

Тем не менее несмотря на свои уступки повествовательному кино и частичный отход от годаровской стилистики, «Страсть» — концептуально очень целостный текст, ибо строится по принципу ассоциации, соответствия между работой на фабрике и в кино. В картине два сюжета, переплетающихся и рифмующихся по ходу действия: бунт работниц на фабрике и разлад на кинопроизводстве. Будучи увлечен изобразительностью, герой фильма (польский режиссер в исполнении Ежи Радзивиловича, звезды диссидентской дилогии Вайды «Человек из мрамора» — «Человек из железа») не замечает реальную жизнь, классовую борьбу и проблемы окружающих, он герметично заперт в своих исканиях, терроризируя актеров, статистов и киноработников, погружен в визуализацию картин великих художников.

В то же время актеры, а вместе с ними и образы семиотической реальности, периодически выходят из-под контроля его воли, заставляя увидеть их поэтический потенциал, желание быть услышанными. Точно также и работницы фабрики протестуют против хозяина, желая заявить о себе и своих правах. Эти эпизоды рифмуются Годаром настолько очевидно, что в пору заподозрить его в обличении тиранического характера кинорежиссуры, как вида буржуазной деятельности. Что не говори, а период кинолистовок и работы с Гореном и Мьевиль не прошел для Годара бесследно.

Если в «Презрении» он сделал акцент на ослаблении коммуникации, герменевтической слепоте участников кинопроцесса, который легко берет в свои руки голливудский делец-мафиози именно потому, что они не в состоянии ему противостоять, то в «Страсти» Годар показал уже глубоко обуржуазившийся кинопроцесс. Во многом полемически заостряя ленту против благостной «Американской ночи» Трюффо, где сами съемки выглядят интереснее фильма, Годар, возможно, намеренно делает «Страсть» скучной, чтобы все эти дрязги, любовные проблемы героев выглядели неприятно и даже отвратительно, невыносимо по-мещански.

«Страсть» — во многом политический, по крайней мере социально острый фильм, критикующий законы кинопроизводства, в котором как раз и нет страсти, потому фильм и не получается, что герой-режиссер не хочет слышать актеров, их требования и просьбы, они для него — только статисты (здесь Годар драматически критикует собственный взгляд на актеров, близкий брессоновскому), потому и хозяин фабрики глух к требованиям работниц. И то, и другое — позиция буржуазного мира, который кажется себе незыблемым. Однако, выход по Годару есть, и он состоит отнюдь не в немедленной политической революции, а в эмансипации маргинализированных властью означающих, тех самых знаков, тех образов, которые сами по себе прекрасны и не нуждаются ни в каком добавочном смысле.

Мы, конечно, здесь повторяемся, ибо уже писали об этом в анализе других картин Годара, но поскольку это для него важно во все периоды его кинобиографии, можно и продублировать: лишь революция в языке — подлинная революция, ибо она совершается не из корысти, а во имя чистой поэзии. Освобожденные знаки в «Страсти» — это репродукции картин, визуализированные в так и не снятом фильме. Годар максимально возможно обнажает здесь свою цель и метод и несмотря на то, что утяжеляет этот фильм желанием рассказать связную историю, что у него, конечно, как всегда не получается, «Страсть» при всей персептивной скуке зрителя — это не художественный провал, как «Детектив», а все-таки удача.

Что может быть щекотливее, когда режиссер снимает дорогостоящее кино, выходит за рамки бюджета и теряет вдохновение, не успев снять фильм целиком? Ситуация очень непростая, и режиссер не знает, что ему делать. Режиссер из Польши, а снимает он для Франции. Из замешательства и душевного застоя герою помогают выйти и продолжать дело две совершенно разные женщины: обольстительная хозяйка гостиницы, в которой и живет режиссер со съемочной группой, а вторая молодая уборщица, которую недавно уволил муж хозяйки гостиницы по ее просьбе…

Мы видим треугольник главных героев, хитросплетение чувств и рассуждения о кино в целом. Есть ли у фильмов законы? Безгранично ли кино как искусство? Можно ли творить в нем все, что хочешь, или надо следовать некой схеме, чтобы заманить зрителя. Ведь кино и снимается для зрителя. Эти вопросы и были в голове у героя режиссера.

Этот европейский фильм получился своеобразный, и он будет по вкусу далеко не всем. Более того его поймет и досмотрит до конца ни каждый. Данная трагикомедия получилось сложной и на первый взгляд муторной, но она чисто европейская, снятая в этом стиле и атмосфере.

Мишель Пикколи играет главную роль режиссера. Он талантливый, французский актер, и в свое время сыграл много разных и интересных ролей. Его муз в этой истории сыграли актрисы противоречий и порочных ролей француженка Изабель Юппер и немка Ханна Шигулла. Они вместе в 1982 году сыграли в двух громких, скандальных фильмах. Один из них «История Пьеры» — кино, которое шокирует любого, ведь там тема инцеста между матерью и дочерью. Второй фильм этот. Здесь их героини также своеобразны и непросты.

«Страсть» — швейцарка-французская трагикомедия 1982 года режиссера и сценариста Жана-Люка Годара. Кино очень необычное и нестандартное. Оно не для всех. Для тех, кто любит жанр «другое кино». Здесь идет суть про отношения и мнение к кинематографу в целом, и это ни сразу понимаешь.

Фильм не для всех.