На древо взгромоздясь (1971)

В 60-е-70-е гг. Луи де Фюнес не пробовался на роли, роли пробовались на него. Наверное, это очень приятно, когда добрые два десятка режиссеров, среди которых те, кого справедливо считают классиками жанра, наперебой предлагают тебе сниматься за любой гонорар именно у них! Потому что, как они уверяют, это именно ТВОЯ роль. Приятно, когда два десятка сценаристов, придумывая сюжетные ходы, отталкиваются не от истории, а от того, как ты ее подашь. Как говаривал незабвенный Мэл Брукс, «хорошо быть королем!`

В 1970 году Луи давно уже был королем французской, да, пожалуй, и мировой комедии, и уже полным ходом шла подготовка к фильму «Мания величия», который должен был снимать маэстро Жерар Ури с самым популярным дуэтом тех лет, Луи де Фюнесом и Брувилем. Роли в этой, заранее названной критиками эталонной и шедевральной комедии были как будто созданы для обаятельного простачка Бурвиля и истекающего желчью де Фюнеса, но неожиданная смерть Бурвиля спутала все карты. Умер единственный на тот момент актер, с которым де Фюнес сработался совершенно идеально и к которому не имел никаких претензий. Мало того, умер актер, который мог уравновесить де Фюнеса, один из немногих в тогдашнем кино, кто имел силу таланта, способную выстоять перед грандиозной харизмой и всепоглощающей энергией великого комика.

Бурвилю стали спешно подыскивать замену, а пока долгожданный проект повис в воздухе, Де Фюнес, который не очень верил в то, что «Мании величия» суждено будет родиться, дал согласие еще на несколько фильмов, которые не стали прорывами в его карьере, но зато еще больше укрепили его в статусе непоколебимого «золотого Луидора». Снимали их режиссеры помельче, и фильмы эти, в отличие от масштабных и вечных полотен Ури, были нацелены исключительно на соло де Фюнеса — «Джо» и «На древо взгромоздясь». О последнем сейчас и пойдет речь.

Серж Корбер, талантливый постановщик, уже не раз хорошо зарекомендовавший себя в жанре комедии, в том числе и работой с Де Фюнесом (тогда как раз вышел «Человек-оркестр», ставший рекордсменом проката), окрыленный успехом и хорошим отношением к нему де Фюнеса, подсуетился с новым сценарием, сырым и глуповатым, но зато смешным и не требовательным. Корбер вообще не был требовательным режиссером, а де Фюнесу нравился во многом потому, что почти беспрекословно его слушался и никогда не поднимал хай из-за фантастической требовательности Луи. Наоборот, по воспоминаниям Оливье де Фюнеса, он сиял от счастья уже от того, что ему уже во второй раз удалось заполучить самого де Фюнеса!

Сюжет, кажется, не представлял простора для воображения: машина с тремя пассажирами — зловредным богачом и парочкой случайных попутчиков — истеричной мадам и запавшим на нее молодым автостопщиком — срывается с обрыва и заключает героев в своеобразной тюрьме: на сосне, растущей из скалы. Вниз до берега — много метров, вверх до дороги — не меньше. И никто про них ничего не знает. Собственно, история выживания, в которой, вроде бы, ничего смешного. Ну, разве что на короткий анекдот, но уж не на полуторачасовую комедию.

Но Корбер знал силы де Фюнеса. Немного на экранах мира побывало комиков, способных сделать комедию в замкнутом пространстве, владея лишь своим лицом, ситуацией, несколькими персонажами и несколькими метрами площади. Чаплин, Китон… ну, из современных, может, Керри и Аткинсон… Де Фюнес, который в 40—50-х ухитрялся делать метеоритный дождь смеха из своих секундных появлений, а потом в феноменальном «Оскаре» доказал, что для шедевра не нужно даже выходить из декораций одного дома, в совершенстве владел умением веселить зрителя до упада, прибегая к минимуму приемов.

Машина ведь так мала! В ней буквально негде развернуться! Но из каждой сцены де Фюнес делает маленький шедевр! С каким видом он втихаря «клюет» крошки со скудного обеда! Как, очумев от долгой жары, начинает видеть галлюцинации и как искренне подозревает в своем попутчике вампира! Как распевает марши под дождем, а как хищно щупает маленькую собачонку девушки, когда еды уже совсем не осталось. Создается ощущение, что, несмотря на сжатое пространство, внутренне он судорожно пробежал не один километр. Перефразируя Чаплина, де Фюнес мог бы сказать: «Для хорошей комедии мне нужно мое лицо, любой предмет и полтора метра свободного пространства!`

Не мудрствуя лукаво с сюжетом и практически спустив его на тормозах на актерской технике де Фюнеса, Корбер, однако, не поленился пунктирно придать своей ленте социально-пародийный подтекст. Как и в большинстве фильмов с де Фюнесом, Корбер представляет его хоть и представителем высшего класса, но жертвой обстоятельств, зато собирает вокруг него разношерстую толпу обывателей среднего класса, которые выглядят полными кретинами. Собственно, самым страшным испытанием для наших «автомобильных робинзонов» становится не только жажда, голод, гроза, дождь и зной, но и нашествие туристов.

Корбер увлеченно рисует карикатуру типично буржуазного (вот не подумал бы, что скажу это слово) внимания к человеческому несчастью. Несчастные моментально становятся центром шумихи, скандала и чуть ли не клоунского шоу, объектом паразитирования для целой толпы людей разного ранга и социального положения — от героического пьяницы-священника и тупого до озверения жандарма до пафосного до тошноты журналиста и бизнесменов, сразу же увидевших выгоду в положении внезапно поверженного конкурента.

Кроме де Фюнеса, полноправно солировавшего в фильме, больших звезд Корбер не приглашал. Оливье де Фюнеса Луи, мечтавший об актерской династии, в очередной раз силком притащил на съемки и заставлял играть. Кстати, Оливье позже отписался о положении вещей на съемках со здоровой долей цинизма. Оказывается, он терпеть не мог Джеральдину Чаплин, и ему больших трудов стоило изобразить хоть какую-никакую страсть к этой, по его словам «породистой лошади», зато его могучий отец души не чаял в девушке, правда, любил в ней скорее ее фамилию, звучавшую для него как церковный хорал. И намучиться на монтаже Корберу со своей звездой пришлось предостаточно. Де Фюнес требовал переснимать каждый эпизод по несколько десятков раз.

Зато результат превзошел все ожидания. Снимавшийся как «отпускная летучка», заставшая де Фюнеса временно свободным от действительно интересного ему проекта, фильм без внятного сценария и запоминающейся музыкальной темы оказался симпатичной и остроумной комедией, находчиво эксплуатирующей умение де Фюнеса делать комедию практически из ничего, и, как ни странно, до сих пор ходящей у зрителей в фаворитах. Эту историю про угнездившуюся над обрывом машину и троих дурней внутри нее до сих пор вспоминают как одну из самых смешных французских комедий. А ведь казалось бы…

10 из 10