Степень риска (1968)

- Ну, Кириллов, тебя точно на операцию привезли?

- Нет, просто катаюсь.

Небольшая второстепенная роль Иннокентия Смоктуновского заставляет эту ленту задевать зрителя за живое и в наши дни. Он тут играет пациента, который вынужден всматриваться в бездну смерти. В его нескольких беседах с врачом просматриваются все степени неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Он будет волноваться, читать философские стихи, печально смотреть на радостную собаку, и, наконец, саркастически отшучиваться. Смоктуновский покажет тяжелого пациента со всеми его слабостями, страхами и недостатками.

Замечу, что как опытный психолог артист не позволил себе перейти в открытую экспрессию. Он показывал человека, который несмотря ни на что, пытается держать удары судьбы. Своим фирменным полушепотом, едва видимыми движениями лица Смоктуновский показал излом, который сопровождает тяжелые болезни.

Был в этой ленте и еще один, практически непонятный и незаметный для современного зрителя, момент. Персонаж Смоктуновского - математик Саша Кириллов готовясь к тяжелой операции и разумно допуская свою смерть читает своему доктору изящное стихотворение. В нескольких строчках мудрые наставления о том, как нужно проходить свой земной путь. И слова эти тематически соотносятся с личностями как самого Саши, так и его врача. Оба они стараются жить осмысленно, 'без самозванства', не отличая 'пораженья от победы'. Так вот, эти слова на самом деле принадлежат перу Бориса Пастернака (стихотворение: 'Быть знаменитым некрасиво'). В те годы он, Пастернак, все еще находился в опале, очевидно незаслуженной, и сам факт упоминания его стихов в фильме оказывался особым сакральным кодом свободолюбия, гражданской смелости и нон-конформизма. Сквозь призму этого обстоятельства и нужно сегодня оценивать культовый в те времена статус Смоктуновского. Да, он был не просто артистом. Он был - Легендой.

Однако в этой ленте все пространство отведено совсем другому артисту - Борису Ливанову. Выразительный. брутальный, резкий Ливанов играет мэтра кардиологии, человека, который признается своим подчиненным в том, что совершил ошибок больше, нежели чем они вместе взятые. Этот грубоватый командир может невзирая на все этические нормы требовать от родственников согласия оперировать. А еще он может жесточайшим образом наказывать персонал за ошибки. Главное для него - это жизнь пациента, спасению которой он посвятил всю свою жизнь.

Пожалуй, самый интересный момент в фильме показан перед операцией. Наш доктор, еще недавно бывший для пациента настоящей опорой признается, что теперь 'Саши для него не существует'. Это обезличивание помогает ему в борьбе с болезнью, убирая личный фактор.

Сюжет фильма скуп на подробности. И это самый значимый недостаток. Фигура легендарного советского врача Николая Амосова, книга которого была взята за основу, заслуживала куда более тонкого и внимательного подхода. Впрочем, даже такой поверхностный кинематографический взгляд на его персону оказывается объемным. Когда Борис Ливанов 'включает' внутренний монолог, озвучивая мысли Амосова, лента завораживает. В конце концов, мы получаем размышления о медицинской деонтологии. На мой вкус, у нас в кино лучше эта тема не была раскрыта

7 из 10

Оказавшись в тисках болезни, человек смотрит на лечащего врача, как на единственного спасителя. А уж если предстоит операция, то все надежды на 'золотые' руки хирурга. Но что чувствует врач, о чём он думает, когда соглашается вступить в борьбу за жизнь человека? Фильм Ильи Авербаха - ответ на этот вопрос.

Михаил Иванович Седов (Борис Ливанов) - профессор, проведший не одну сложную операцию. В последние два года в его отделении начали устанавливать сердечные клапаны. Такая операция для больных - надежда на долгую и счастливую жизнь. Но не все хирургические вмешательства проходят успешно, и под 'золотыми' руками Седова умирают люди, в том числе дети.

В фильме 'Степень риска' мы постоянно слышим внутренний монолог Михаила Ивановича. Несмотря на суровый вид, безапелляционность заявлений, многоопытность, человек этот полон сомнений, ведь ему нести ответственность за жизнь человека. И если случится так, что она оборвётся, вина падёт на врача. Ведь ещё несколько часов назад человек был жив, пусть жизнь его была и неполноценна, но он жил. А теперь его нет, потому что хирург взялся провести операцию, возможно, недостаточно оценив степень риска.

Вот о чём думает хирург Седов:

'Уж 20 без малого лет, а всё не проходит ощущение, что всё кого-то изображаю. Какого-то генерала. А на самом деле... приказал бы кто-нибудь: иди и режь. Вот анализы, вот снимки, диагноз...Выполняй, Седов! Есть выполнять! Только бы не видеть лица больного. Ничего не решать'.

Возраст Седова, кстати, только усугубляет эти терзания. Размышляя над решительностью своих молодых коллег, он говорит: 'В его годы легко принимать решения. Если ошибёшься, то жизнь впереди длинная: успеешь и позабыть, и оправдаться. Перед собой хотя бы'.

Профессору предстоит сделать операцию некому Саше (И. Смоктуновский), 37-летнему математику, два года ждавшему, когда врачи смогут устанавливать на сердце клапаны. Но такое вмешательство Саше ещё надо пережить.

В фильме мы видим не только операцию, но и послеоперационный период, когда хирург и его ассистенты много часов следят за состоянием больного. В это время может случиться непредвиденное, поэтому уставшие, вымотанные люди должны быть готовы принять быстрое, а главное - правильное решение.

'Степень риска' - это фильм, от которого нельзя ни на минуту отойти, потому что каждый кадр, эпизод, второстепенный герой имеют какое-то большое значение. Вот тягостное ожидание родственников, толкущихся возле стен больницы. Столько всего скрывается за их негромкими разговорами, перешёптываниями. Кадры палат, где лежат дети, как напоминание о том, что тяжёлые болезни не смотрят на возраст и поражают маленькие, хрупкие тела. Два студента-оболтуса (один из них - Виктор Чернышёв), которые даже отдалённо не понимают, какой трудный путь они выбрали и, вероятно, скоро свернут с него на другой, попроще.

Есть много лент, которые описывают страдания больного, но не так много фильмов, в которых рассказывают о душевных переживаниях врачей. Илья Авербах в свойственной ему лиричной манере показал, какой ценой даются врачам их успехи.

Замечательному советскому кинорежиссеру Илье Авербаху в этом году могло бы исполниться девяносто лет. За свою жизнь он успел вроде бы немного – снять несколько полнометражных картин, но все они стали событиями нашего экранного искусства. Уже в первой своей самостоятельной режиссерской работе «Степень риска» он не просто пропел оду мастерству кардиохирургии, но и поставил несколько серьезных духовно-нравственных вопросов, главный из которых – о необходимости преодоления сомнений и страхов в любом важном деле. Главный герой фильма – кардиохирург мучим рефлексией о своей профессии, но имея свои недостатки, он все же успешно проводит операцию на сердце своего друга, известного математика. Одна из центральных проблем фильма – сомнения врача и пациента, степень риска в медицинском деле. Врачи показаны такими же людьми, как и все, то есть не ангелами, однако, преодолевая свои недостатки, неуверенность, волнения и страхи, они все же делают свое дело профессионально. Безусловно, герой «Степени риска» понимает, что летальные исходы неизбежны, как и врачебные ошибки по немощи человеческой, но профессионал своего дела может попытаться их минимизировать.

«Степень риска» - о мужестве в своем деле и профессии, врач несет ответственность не только за себя, как остальные люди, но и за пациента, в этом смысле ему всегда приходится тяжелее. Фильм снят по мотивам повести настоящего хирурга Амосова и названа она симптоматично – «Мысли и сердце». Сердце – это орган, способный мыслить, именно сердце определяет чистоту или грязь человеческих мыслей. Мужественное сердце все преодолеет и не станется без поддержки. Дебют Авербаха в полном метре – очень строгое и качественное кино (правда, в Рунете доступны лишь старые копии, в которых звук не очень хорош, многие реплики просто не разобрать). Моральные дилеммы этой картины важны не только для нашего кино, но и для эволюции творчества самого Авербаха, достаточно скрупулезного и внимательного в их постановке.

Актерская работа Бориса Ливанова, Демидовой и Смоктуновского колеблется между изящной балансировкой на психологических нюансах и жесткостью оценок исполнителями своих персонажей. Любой великий кинопостановщик в своих фильмах беспощаден, прежде всего, к самому себе и призывает своих актеров и зрителей к тому же. Беспощаден именно касаемо рефлексии и самоанализа: любой человек обязан осознавать то, что происходит в его сердце, тогда и вся жизнь его в итоге будет выглядеть успешной кардиохирургической операцией, проведенной небесным Врачом.

Совсем не случайно Илья Авербах второй своей картиной решил экранизировать повесть кардиохирурга Николая Амосова «Мысли и сердце» (1964). Если ты собираешься снимать серьёзное кино о врачах, то просто обязан разбираться в материале. А Илья Авербах разбирался: в 1958 году он окончил 1-й Ленинградский медицинский институт им. академика И. П. Павлова. Работал по распределению в Шексне. И лишь после врачебной практики окончил Высшие сценарные курсы при Госкино СССР (1964, мастерская Е. Габриловича). Удивительное на первый взгляд совпадение: Амосов в 1964 году пишет свою знаменитую повесть, а Авербах в этом же году заканчивает сценарные курсы. С 1967 года Авербах — закончив ВКСР при киностудии «Ленфильм» — режиссёр киностудии «Ленфильм», автор сценариев научно-популярных фильмов. В 1968 году он пишет сценарий для картины «Степень риска» и в качестве режиссёра приступает к съёмкам.

Как это обычно бывает при экранизации, зрители делятся на 2 категории: первая — те, кто читали (и даже по несколько раз) повесть Амосова, и те, которые её не читали. Извечная дилемма экранизаций: что внести в сценарий, а что оставить за его рамками. Работа, что и говорить, неблагодарная. Повесть — законченное произведение, если его сюжетные ходы выбрасывать, то и фильм может получиться «куцым», а местами — просто обрубленным. И всё же Авербах пошёл на эти вынужденные меры, потому что рамки игрового фильма не позволяли вместить весь материал в ограниченный хронометраж. Быть может именно поэтому некоторым зрителям главный герой картины профессор Михаил Иванович Седов (Борис Ливанов) может показаться излишне сухим, а его личная жизнь — документально-фрагментарной. Конечно, повесть лишена этих недостатков. В ней немало страниц, в которых жизнь профессора показана во всём многообразии, в максимальной полноте: «Многим я увлекался в жизни: поэзией, женщинами, хирургией, автомобилем, внучкой. Сейчас, когда жизнь идёт к концу, хочется одного: понять, что такое человек…»

Мне кажется, именно эта фраза могла бы стать эпиграфом ленты. Авербах не стал «распыляться», выбрав в повести одну-единственную сюжетную линию — историю учёного-математика Александра Кириллова, и превратил её в настоящую драму. Иннокентий Смоктуновский — бесподобный актёр! Его манера говорить, его мимика, жесты, и даже паузы — это настоящий театр одного актёра! Почти в каждом эпизоде он выглядит по-новому, но, при этом, очень естественен и органичен. Самая сильная сторона фильма — это именно игра Смоктуновского — человека, который стоит в буквальном смысле на пороге смерти. Как учёный-материалист он отвергает Бога, но разве Надежда — это не проявление божественного? Смоктуновский бесподобно сыграл те эпизоды, в которых его герой будто прощается с миром — хруст снега под ногами, прикосновение к собачьей шерсти, печальные крики птиц.

Кому-то может показаться, что картина излишне печальна, а профессор Седов — слишком холоден и угрюм. Но разве можно иначе снять обстановку, в которой живой человек за несколько минут превращается в холодный труп?.. К тому же в фильме хватает юмора — пусть он специфический, зато сильно «разбавляет» гнетущую атмосферу. Заключительная часть снята почти как триллер — наивысшее напряжение, ритм которого отбивают падающие капли крови: «Этот страх, что медленно заполняет меня всего и растёт, растёт с каждой минутой. Не проснётся! Сердце не пойдёт!» Безусловной удачей картины является закадровый голос, будто размышляющего вслух профессора. Этот голос роднит каждого зрителя с повестью Амосова, которую кардиохирург не столько написал, сколько выстрадал. Именно поэтому она и называется «Мысли и сердце», а Илья Авербах лишь взял оттуда много хороший мыслей и вложил в картину частичку своего сердца…