Загадочный пассажир (1959)

Как обычно, наименования жанров пишут те, кто в глаза не видел этот фильм. Самым большим разочарованием для наивного зрителя будет ожидание от этой картины убийства в вагоне поезда с последующим детективным расследованием, кто это сделал. Ничего подобного здесь нет и не будет: это не триллер и не детектив, а старая-добрая психологическая драма, разворачивающаяся на фоне очень красивого роуд-муви. С первого же кадра вокзала становится ясно, что перед нами «тотальное кино», каждый элемент которого будто бы обладает личным сознанием, даже сам поезд и предметы в нём.

Едущие к морю беззаботные пассажиры, словно совершают путешествие во вновь обретённый рай: столь мифическим и таинственным кажется вроде бы обычный пункт назначения, если не принимать в расчёт всё то мрачное и ужасное, что довелось пережить полякам двумя десятилетиями ранее… полосатые пижамы, душные, тесные коридоры и купе навевают не самые приятные ассоциации... в поезде мы увидим очень разных, интересных и довольно заурядных попутчиков; у каждого есть свои секреты, которые откроются в финале; каждый травмирован чем-то личным… но все эти жизненные неурядицы являются лишь отголосками и воспроизведениями того, чем травмированы абсолютно все… об этом не говорят, не страдают, не рефлексируют... до того самого момента, пока случай не обнажает коллективные язвы, превращая вежливых культурных людей в озверевшую толпу, готовую агриться на рандомного чувака, только потому, что кто-то где-то назвал его убийцей. Тут-то и вскрывается коллективная травма польского народа… а затем снова схлопывается и уходит глубоко в бессознательное, уступая место путешествию в новую счастливую жизнь. И хотя поезд уже прибыл на конечную станцию, это путешествие продолжается...

В мужском купе поезда, везущего отпускников к Балтийскому морю, встречаются таинственный мужчина, потерявший билет, и женщина, купившая билет с рук. Оба хотят одиночества, но вынуждены смириться с соседством. Вагонные попутчики обсуждают последние газетные новости – мужчина убил жену и скрывается от возмездия. Впрочем, так или иначе убийцами к концу фильма окажутся все, и с действом в Восточном экспрессе тут не будет ничего общего. Лёгкий вокализ опенинга вскоре станет навязчивым пыточным шумом, а толпа, наблюдаемая кем-то сверху, толпа, забивающая отпускной поезд, станет Дикой Охотой. И двое будут дёргаться от прикосновений, и будут искать пары, томиться, млеть, да так, что поезд покажется местом соединения, но окажется местом одиночества.

Поезд в кино и жизни – замкнутая локация, смена пейзажей и лиц, исповедальня, в поезд вмещают любовные романы, которые длятся недолго и могут не иметь продолжения, детективы, фильмы-катастрофы, роуд-муви; их полно. Но в поезде, как мы помним, произошло и объяснение Позднышева, обвиняющее похоть; у поезда и Каренину искал Вронский, сгорая от страсти. Отвергнутый любовник, преследующий героиню, становится поневоле символом прилипшей беды, от которой никуда не уедешь, и которая отстанет только тогда, когда одиночество, эта ложная свобода, поглотит тебя с головой; но он и сам жертва, остающаяся с болью, словно перекачанной из опустевшей героини. Так будет у режиссера и в «Матери Иоанне».

В «Матери Иоанне» зло густо, почти материально, но оно так по-толстовски связано с любовью, точнее, гормональной, физической ее стороной, что, кажется, не находишь, где начинается одно и заканчивается другое. Странная большеротая женщина переходит из одного фильма в другой, неся свою похоть, как камень, и неся же жажду великого, будь то духовный подвиг, будь душевное движение. Суть истинного убийства летает в пространстве кинофильма между щекочущим нервы детективом и пошлым, как все остальные, событием, - даже туфелька Золушки будет пошлостью, - но оно, в свете «Матери Иоанны», получает какое-то иное измерение, становясь альтернативным распятием, где вместо Праведника – преступник, а вместо Иуды, со всем сосредоточенным на себе последним взглядом перед Голгофой, - невиновное, хотя и не невинное существо, столь же жадное, сколь был жаден висельник Иуда, но не до денег, а до любви. И ей ничего не надо, кроме того, чтобы получить, добыть, завоевать эти тридцать сребреников любви, благодарности; но надежды её так же коротки, как короток путь в поезде.

. Последние кадры не только напоминают апокалипсис; они утверждают превосходство разрухи над человеческим стремлением к порядку и причинно-следственной связи. Эта реалистичная до зубовного скрежета лента тянет сухую ноту пост-, она – вся из симулякров. Последние кадры опустевшего поезда – это оболочка личинки с обрывками плоти, из которой вместо стрекозы вылупился сгусток воздуха, пшик. Вещи, явно имевшие такой смысл для всех попутчиков, так обласканные камерой, вдруг становятся чем-то совершенно ненужным и бессмысленным; таким же бессмысленным становится и море, таким же – и люди друг для друга. Сошедшая с поезда прямо в реку крестного хода агница вдруг исчезает для юного ухажёра, банальная жена, встречающая героя, словно обессмысливает его, утратившего флёр романтики.

Фильм – лента железная, как железо, стучащее по рельсам, фильм, отмеряющий что-то дурное для человека, режущий ножом и подающий по частям. Фильм, как и поезд, идёт от станции к станции, и на каждой совершается что-то обыденное до тошноты. Поезд делит пространство так, что всё за окнами кажется безбрежной далью, дающей спасение: лес, где можно спрятаться, дальнее море, сулящее отдых, закат, куда можно за руку увести любимую, - романтика влюбленности, будоражащая нервы романтика преступления. Но пошло даже до дыр затёртое дьяволом зло. Кажется, в затхлости рождающееся сопротивление вызывает взрыв, и вот появляется свежий воздух, и поезд размыкается; но вскоре смыкается снова. И человек облегченно засыпает, но уже не разслышать рокового сравнения купейных полок, и не разверить в то, что облегчение пришло от разрядки, с катарсисом не имеющей ничего общего.

Проводник: «Что за мода такая — запрыгивать на ходу?»

Не интригуя, сразу подтверждаю: перед нами шедевр польской Новой волны, чье название искажено русским вариантом перевода. Нет, не «Загадочный пассажир» называется этот фильм, а «Поезд»!

Возможно, лучший фильм Ежи Кавалеровича. Практически всё действие происходит в пассажирском составе, который мчится из Варшавы к Балтийскому морю под чудесный вокализ Ванды Варской. Зрителя ждут и философская притча, и мелодрама, и саспенс, и глубокий срез польского послевоенного общества, и горькая поэтика, и многочисленные метафоры. Наверное, такое возможно только в несущемся сквозь пространство и время поезде.

Кавалерович занят любимым делом внимательного путешественника: присматривается к деталям. Загадочный пассажир в темных очках, девушка с чужим билетом, постоянно запрыгивающий в вагон на ходу юноша, якобы нечаянно брошенная книга, взгляды, жесты, сигаретный дым. Соринка, замеченная в чужом глазу. А как оживляется история после появления информации, что в поезде находится убийца!

Простая и очень узнаваемая история о человеческих слабостях: они позволяют человеку оставаться таковым наедине с собой или другим человеком, и они же превращают людей в обезличенную, звериную толпу.

Изюминка фильма — вокализ польской джазовой певицы Ванды Варской, мелодия, которую вы будете еще долго напевать после финальных титров, продлевая и без того стойкое послевкусие от фильма. Кстати, это — удачная аранжировка джазовой песенки Moon ray. В 1938 году ее написал Арти Шоу, а исполняла, в том числе, Элла Фитцджеральд.

10 из 10

Мягкие переливы бархатного тембра печальной джазовой мелодии, струящейся над суетливыми макушками пассажиров и крышами вагонов уходящих от перрона поездов, бесследно растворяются в уличных звуках вокзала, создавая атмосферу ожидания летней поездки к морю. Ещё много раз пленительный вокализ Ванды Варской будет оттенять томительное очарование железнодорожного путешествия. Но пока…Пока что пассажиры спешат занять свои места, торопливо показав билет проводнице, а кинокамера ненавязчиво фиксирует характеры и образы основных действующих лиц: молодые и старые, верующие и атеисты, жеманная красотка и готовые ответить на флирт мужчины, влюблённые и стремящиеся бежать от этого чувства далеко-далеко. Интрига закручивается ещё до отправления поезда: пассажир потерял билет, но непременно хочет ехать один в двухместном спальном купе. Только оказывается, что одно место уже занято молодой блондинкой и она категорически отказывается его освободить несмотря на то, что это купе мужское. Ежи Кавалерович тщательно проявляет панорамный портрет устройства польского общества середины прошлого века, постепенно добавляя уверенные штрихи к характеристикам героев. Это и разделение вагонов на многоместные сидячие и двухместные спальные, с дверями, открывающимися прямо в проход, и новые приметы места и времени, тонко влияющие на развитие действия и поступки персонажей. Новость о том, что молодая дама не соглашается покинуть мужское купе и собирается проделать путь в компании с незнакомым мужчиной, быстро вызовет любопытство со смесью осуждения со стороны соседей. А потом, через многие километры от пункта отправления, так же стремительно по поезду распространится весть об убийце, затерявшемся среди пассажиров. И мужчины всех возрастов, невзирая на физическую подготовку, без оглядки бросятся на поимку преступника вместе с милиционерами.

Обладая каким-то проникновенным психологизмом, Ежи Кавалерович и героев фильма наделяет редким даром небезразличия. А может, это качество людей той эпохи, не сумевших забыть войну, что навсегда оставила оттиск где-то глубоко в душе. Людей, способных чувствовать и переживать чужое горе как своё. Потому и эмоциональный накал при изобличении преступника выльется в высвобождение коллективного бессознательного во время погони, когда загнанный в угол душегуб сам окажется дичью для стаи гончих, окруживших его со всех сторон. И тут же, словно в полусне, гонители посмотрят на самих себя и поверженного убийцу совсем иными глазами. Это будет единственная сцена вне замкнутого пространства, снятая в предрассветных сумерках где-то посреди полей со стогами сена и заброшенного кладбища. Затем кинокамера неспешно вернётся вновь в тесноту двухместного купе, где самое главное — случайная встреча мужчины и женщины и то, что с ними происходит, пока идёт поезд. За камерностью повествования ежеминутно проскальзывает едва уловимое и неотвратимое чувство, которому не суждено, да и не нужно, стать чем-то большим. Непостижимая искренность происходящего слой за слоем снимает поверхностную шелуху общественного, оставляя лишь самое-самое, о чём никогда не стал бы говорить с посторонним. Полутона. Полужесты. Поворот её головы, взгляды украдкой, напряжение плеч. Его/её внезапная откровенность, распахнутые навстречу друг другу глаза, капли воды на его лбу… Так близко. Так нежно. Что хочется затаить дыхание, замереть, чтобы не разрушить это хрупкое мерцающее счастье двух людей, обнаруживающих в себе неожиданную готовность прийти на помощь друг другу. Ведь неспроста дорожная элегия Ежи Кавалеровича подкупает своей лиричностью и делает таким близким короткий отрезок случайностей из жизни главных героев, словно дым воспоминаний о давно ушедшем и невыразимо прекрасном.

Путешествие по железной дороге — это жизнь в миниатюре. Мы «рождаемся» на перроне станции отправления, существуем, пребывая в постоянном движении, и «умираем» по прибытии в пункт назначения. Общение с людьми и минуты самосозерцания. Суета и умиротворение. Редкие остановки в пути — границы этапов нашей «поездки», возможность оглянуться назад и подумать о грядущем. Каждый из нас — хозяин своей судьбы: кто-то проспит всю дорогу, а кто-то потратит время не зря.

Основой кинофильма «Поезд» (переведенного в бытность советского кинопроката как «Загадочный пассажир») послужила именно обозначенная выше теория. Классическое триединство — линейный сюжет, одно место действия и незначительный временной промежуток — помогает в полной мере раскрыться этой кинозарисовке на тему: «Пассажиры не те, кем они кажутся». Жанровые границы размыты: немножко мелодрамы, немножко детектива.

Сезон отпусков. Люди едут на море. В спальных вагонах тесно. Рассеянный мужчина в темных очках решает взять два места в отдельном купе: он чем-то подавлен и хочет побыть в тишине. Увы, одно из мест уже занято эффектной женщиной с цепким взглядом, и ей тоже не нужна компания. Но их двое, и купе на двоих: конфликт разрешился, не успев начаться. У мужчины есть какая-то тайна. У женщины — настырный поклонник из соседнего вагона. Совсем рядом вспомогательные персонажи: проводница, разношёрстный коллектив пассажиров и… убийца в бегах, по чью душу на одном из полустанков в поезд подсядет милицейская бригада.

Поланский. Вайда. Гоффман. Жулавский. Занусси. Кесьлевский. Каждый из них — режиссер от Бога. Каждый говорит на всем понятном, выразительном и ярком киноязыке. Их земляк Ежи Кавалерович — тоже творец с большой буквы, истинный художник важнейшего из искусств. Достаточно хотя бы раз «прокатиться» на его «Поезде», чтобы в этом убедиться. И вполне можно обойтись без помещения картины в сравнительный контекст польской киношколы и панорамного анализа творчества режиссера, его предыдущих и последующих работ. Фильм прекрасен сам по себе.

Контингент пассажирского вагона как срез общества. Не во всем его многообразии социальных меньшинств, но с легко идентифицируемыми типажами. Столичная интеллигенция, представители рабочего класса, служители религии. В основном, мужчины и женщины средних лет. Детей нет: их непоседливость и вечное любопытство не вписались бы в эту меланхоличную повесть для взрослых. На десяток с лишним часов все они оказываются в «общем котле»: дышат, принимают пищу, курят сигареты, ведут случайные беседы под ритмичный стук колес и проносящиеся за окном пейзажи.

Для главных героев путешествие символизирует побег от самих себя. Вынужденный тайм-аут дает возможность привести мысли в порядок и стряхнуть накопившуюся усталость. Но бегут не только они. Разговорчивая дамочка, объект всеобщего мужского внимания, спасается от рутины брака. Красивый юноша из соседнего вагона бежит следом за своей безответной любовью. О спокойствии можно забыть. К тому же, где-то рядом настоящий беглец. Убийца. Скорее всего, тот самый, о котором писали в газетах. И вот уже все пассажиры в едином порыве ищут и преследуют злодея. Обнажается нравственно-религиозный пласт картины. Посредством ряда эмоциональных сцен с безжалостной точностью препарируется природа людских страстей. Злоба, отчаянье, праведный гнев, презрение, стыд. Имеет ли убийца право на жизнь? Где пролегает граница между общественной сознательностью и самосудом? Развернувшаяся драма в той или иной степени повлияла на каждого из ее участников. Загадочный пассажир раскроет спутнице свой секрет, а мужчина, переживший Бухенвальд с его нарами, похожими на полки в спальных вагонах, неожиданно сможет заснуть.

Примечателен «Поезд» и своей монохромной эстетикой. Крупные планы широко распахнутых глаз героини, капель воды на лбу мужчины надолго остаются в благодарной зрительской памяти. Съемки статичной камерой из движущегося поезда используются для создания поистине незабываемых визуальных образов. Поэтику легкой грусти подчеркивает сопровождающий повествование музыкальный фон. Вокально-джазовый, создающий непередаваемое настроение и пропадающий лишь в сцене с поимкой убийцы.

Финал картины пронзителен и печален. Но где-то там, позади, остался эпизод, когда двое главных героев улыбались друг другу. И в тот момент их на мгновение просветленные лица были по-настоящему красивы. Все проблемы внешнего мира вдруг перестали быть важны. Какая разница, что было «до» и что будет «после», если есть «здесь и сейчас» — жизнь, ограниченная пунктами отправления и назначения.

Это один из немногих фильмов, которому я поставил оценку 9 из 10 (10, в моём понимании- это абсолютно великие, проверенные временем кинотворения вроде «Броненосец „Потёмкин“, „Унесённые ветром“, «Огни большого города» и т. п.). Можете сказать, что я преувеличиваю достоинства этой киноленты. Отвечу: ничуть! Этот фильм, отмеченный в своё время, если не ошибаюсь, на Венецианском кинофестивале, ныне совершенно недооценен (по крайней мере, за последние два года его ни разу не показывали по российским телеканалам, даже по «Культуре»). И что же в «Загадочном пассажире» («Поезде», как в оригинале) такого «суперского»?

Да, знаете ли, очень много. Каждый из знатоков кино назовёт с добрый десяток фильмов, по большей части детективных, где действие происходит в замкнутом самодвижущемся пространстве, то есть в поезде (взять хотя бы «Убийство в восточном экспрессе» с Питером Устиновым в роли Пуаро). Там тоже рассматривались-расследовались сюжетные драматические линии пассажиров. Но в том-то и дело, что в тех фильмах они были «прилагательными» к общей детективной линии (убийству, ограблению). Здесь же они самые что ни на есть «существительные», а детективная линия как раз «прилагательная» (её вообще могло не быть, но тогда было бы откровенно скучно). Она действует всего лишь как индикатор, лакмусовая бумажка нравов, характеров пассажиров поезда (все критики справедливо считают одной из сильнейших сцену поимки пассажирами преступника, гениально снятую сверху- натурально стая борзых окружает ослабевшего волка). Вот потому-то «пассажирские линии» и составляют главную ценность и главный интерес фильма. Мастерски выполненные иногда двумя-тремя режиссёрскими штрихами (диалогами, подкреплёнными блестящей актёрской игрой и филигранной операторской работой), иногда многоракурсным и многозначительным «раскрытием сути» характеров героев (неспроста же нам полторы минуты показывают мокрые подмышки «подозреваемого»- по тем временам очень смелый «неэстетичный» ход). И вот результат всего этого: с первых кадров (замечу- не нашёл ни одного лишнего кадра; каждое лыко- в строку!) я реально сел в этот бедовый поезд и проехал с его пассажирами до конечной станции. А потом пошел с ними… куда-то… Уже и фильм кончился, а я всё шёл. Вот такое оно, настоящее большое кино (образца 1959-го года!). Настоящая человеческая комедия.

П. С. Обратите внимание на «музыкальное сопровождение» фильма, в особенности на вокализы в стиле «пада-бада». Мода на них только-только зарождалась, а в 60-х годах прошлого века они уже активно использовались во многих знаменитых картинах, зарубежных и советских.

9 из 10

«Загадочный пассажир» не может похвастать новыми, необычайными кинореквизитами. Как сказал герой Немчика, человек в темных очках — классическая история: он, она, купе, ночь. Есть какая-то притягательная сила у замкнутых пространств. Комната, бальный зал, кабина лифта, вагон поезда. Они, эти замкнутые пространства, действуют, словно увеличительное стекло, и люди видны как-то иначе, ярче, четче.

Кто-то бежит от прошлого, как Марта, кто-то от настоящего, как ее несчастливая соседка, кто-то бежит от угрызений совести и суеты, а кто-то от закона, наказания, расплаты. И отнюдь этот последний не является главным героем, как пытается нам, поначалу, сказать название фильма.

Загадочным пассажиром является каждый пассажир этого вагона, поезда, а по большому счету — каждый живущий человек. Сразу возникает целый сонм ассоциаций. Человек — гость в этом мире, пассажир с билетом или без, в первый или во второй класс, едет он один или в компании и т. д.

Едет супружеская пара, едет пара влюбленных, едет бывший узник концлагеря, едут священники, неудавшиеся писатели, едет молодежь и старики. И каждый — загадка, каждый заперт на замок. Счастливы они? Насколько могут быть счастливы обыватели и несчастливы мыслители. И каждый из них — человек, каждый подвержен страстям. Каждый хотя бы раз в жизни хотел совершить то, что совершил «загадочный пассажир». Только признаться в этом другим и самому себе слишком непростая задача. Вот и вымещается злоба от собственного ханжества на другом человеке.

Великолепна сцена погони, когда убийца бежит, словно заяц, затравленный стаей гончих. Почти все пассажиры вагона жаждут догнать и наказать. Уже осудили, успели. Нереализованная злость и соблазн безнаказанностью вскружили им головы. Вот тут-то загадочности нет. Это очень простой и объяснимый поступок. Жестокость.

Картина очень красива, эстетична. Ею можно наслаждаться — картинками, музыкой, диалогами, атмосферой ночного временного общежития незнакомых людей.