Башня семи горбунов (1944)

Так заявил Вашингтон Ирвинг устами безымянного мавра в рассказе «Комендант Манко и солдат» (1832). Тот же мавр добавляет: «Боабдил и его воинство, все защитники Гранады были замкнуты в глубине горы мощным заклятьем … Ты видел разрушенную предмостную башню в Старой Кастилии? В ней я провел много сотен лет…»

Ирвинг одно время был американским послом при испанском дворе, четыре года изучал в Испании старинные рукописи — он знал то, о чём писал. Во всяком случае, здесь он столь же мистически достоверен, как в «Легенде о Сонной лощине» и других американских историях.

В 1830-ых угасающая пиренейская империя не смогла достойно ответить своими подземельями и башнями заокеанскому сочинителю, вдохновенно воспевшему её красы и тайны. Ответ пришёл век спустя.

Первым был Эмилио Каррере (1881—1947) очень популярный в своё время эксцентричный богемный поэт, декадент, оккультист и бабник, не чуждавшийся «жуткой» прозы и того, что ныне именуют фэнтези. В 1924 г. он коварно впарил издателю куцую повесть «Башня семи горбунов» — готический ужастик, двумя годами раньше вышедший в дешёвом криминальном журнальчике. Опубликовать Каррере было престижно, но для более-менее солидного издания опус не годился, а маэстро отказался доводить текст до приемлемого уровня. Издателю пришлось нанять «негра» — начинающего сочинителя по имени Хесус Арагон, который специально изучил стиль Каррере, чтобы доработать повесть. Сочинение испанцам понравилось и выдержало немало переизданий, в т. ч. в виде комикса.

Вторым за дело взялся Эдгар Невиль, граф Берланга-дель-Дуэро (1899—1967), сын английского инженера и испанской графини. В 1944-ом он с соавтором Хосе Сантукини основательно (местами до неузнаваемости) переработал сюжет, ставший сценарием первого, культового и в своём роде эталонного испанского фильма ужасов…

…который, строго говоря, оным не является. Ужасы как таковые большей частью остались в романе Каррере, а фильм Невиля стал скорее мистико-романтическим атмосферным детективом, где седая история и готика искусно и естественно переплетены с тонким юмором, явлениями призраков и чисто фарсовыми сценками.

Действие происходит в старом Мадриде, в конце XIX века. Студент Басилио Бельтран (Антонио Касаль) делит своё свободное время между кафешантаном, где любуется певичкой Белль Медузой, и игорным домом, где пытается выиграть достаточно, чтобы ухаживать за певичкой на уровне. Парень постоянно на мели, и вот он готов потратить последний жетон в надежде разбогатеть… Рулетка крутится — «Делайте ваши ставки, сеньоры!» В этот момент загадочный одноглазый незнакомец (Феликс де Помес) указывает Басилио, на какой номер ставить. Разжившись деньгами, студент знакомится с благодетелем — тот, назвавшийся профессором Робинсоном де Мантуа, намекает, что он не принадлежит этому миру, а с Басилио общается лишь потому, что тот наделён даром видеть потустороннее.

Робинсон де Мантуа поручает студенту защитить его племянницу Инес (Исабель де Помес) от угрожающей ей смертельной опасности. Басилио, в голове которого смешались реальный и призрачный миры Мадрида, устремляется на помощь красавице и (разве могло быть иначе?) тотчас влюбляется в неё. Но завоевать сердце прекрасной Инезильи не так-то просто, особенно если ты утверждаешь, что виделся вчера с её дядюшкой, год назад то ли покончившим с собой, то ли убитым неизвестными злодеями…

Каббалистические письмена, таинственные граффити на стенах заброшенных домов, люди, выходящие из зеркал, вьющиеся вокруг героя зловещие горбуны, пустые переулки с чёрными тенями, безлюдные комнаты, где в ночной тиши скрипят шаги и раздаются бестелесные голоса — тревожный киноэкспрессионизм в духе «Кабинета доктора Калигари» гармонично чередуется и сливается с живой, яркой, сочной реальностью. Этакое провинциальное, бесхитростное житьё-бытьё — вот подвыпившие посетители кафешантана хором подпевают Белль Медузе, вот её «худеющая» мамочка пускает слюнки над ресторанным меню («Как только речь заходит о десерте, я теряю над собой контроль»), вот мальчишки на улице играют в корриду и ездят друг на дружке или зачарованно теснятся у ширмы кукольного театра, вот комическая троица — здоровенная усатая консьержка, её задрипанная дочурка и её лысый коротышка-муженёк, вот перманентный, как революция по Троцкому, бардак в полицейском участке («Сеньор, на этот стул не садитесь, у него ножка сломана») с грудами бумаг на столах и на полу, с перепалкой, едва не переходящей в потасовку, но — здесь же, в участке, среди бумажных куч, сидит архивист, в лёгкую читающий ассирийский текст. А из зеркала выходит… Наполеон! Ошибся комнатой. «Я весьма востребован. Как только пять человек собираются за столом на спиритическом сеансе, они тут же вызывают меня. Ни минуты покоя!»

Постепенно из калейдоскопа встреч, расшаркиваний, странных находок, влюблённых взглядов и пылких бесед студенту открывается смутная недобрая картина. Существует некая Башня Семи Горбунов, но не возносящаяся ввысь, а уходящая вглубь — это башня наоборот, ведущая под землю, в невидимые недра, где происходит нечто тёмное. Становится если не понятным, то объяснимым внимание горбунов к герою — один, другой, потом их общий друг доктор Сабатино (Гильермо Марин), лощёный и предельно вежливый, умеющий и настоять, и своевременно дать задний ход. Но при любом раскладе он своего не упустит! Великолепный многоликий образ, в котором соединились салонная церемонность, холодный ум, циничная расчётливость, железная воля лидера и цепенящий взгляд гипнотизёра.

Наконец, открывается главный мадридский секрет — старый наземный город есть лишь крыша иного, подземного города, встарь созданного в катакомбах евреями, которые изгнанию предпочли невидимую жизнь под Мадридом. Правда, евреев давно след простыл, но свято место пусто не бывает — жилище одних отверженных заняли другие, и тот, кто проникнет в их пещеры, рискует больше не увидеть солнечного света. Но у Басилио нет выбора — он должен спасти свою любимую, оказавшуюся во власти злых чар, поэтому его путь лежит вниз по Башне, по спиральной лестнице. Хотя вслед доносятся причитания домоправительницы Инес: «Хозяина убили призраки, и нас они тоже убьют!»

Следует признать, что Каррере, постигший суть декадентской эстетики, и Невиль, впитавший espanolismo с молоком матери и воздухом дедовского родового замка, сумели воплотить чисто испанскую мистическую историю на почти современном материале (коль скоро речь идёт о любви и мистике, не суть важно, идёт речь о конце XIX или о середине XX века). Волшебство, призрачность, реальность, достоинство, любовь, смертельный риск, юмор и бокал вина — тут есть всё и в нужных пропорциях. Искренне жаль, что сейчас такого снять не смогут. Нынешние авторы слишком испорчены, чтобы достичь чистоты декадента Каррере, и слишком технически вооружены, чтобы обрести простоту Невиля…

Рекомендации: смотреть обязательно!

8 из 10