Седьмое небо (1937)

Возвращаясь к фильмографии Джеймса Стюарта, я переходу к началу 1937 года. В это время в его творческой биографии произошло уже второе (в его кинокарьере) «одолжение» со студии MGM на другую киностудию (первое, как известно, имело место в случае с мелодрамой «Когда мы снова полюбим» (1936), снятой на Universal Pictures).

Теперь же, актёра запросила кинокомпания 20th Century Fox для съёмок в главной мужской роли в мелодраме Генри Кинга «Седьмое небо» — «звуковом» ремейке одноимённого немого фильма 1927 года режиссёра Фрэнка Борзейги. Сюжет: Место действия — Париж, время — 1914 год (незадолго до начала Первой Мировой войны).

Чистильщик городской канализации Чико (Джеймс Стюарт) мечтает о том, чтобы «подняться вверх по карьерной лестнице» и стать мойщиком мостовых. Однажды ввиду «своеобразной сделки с господом» (а парень, помимо прочего, ещё и атеист), он добивается своего. В этот же день Чико спасает девушку по имени Диана (Симона Симон) от избиений родной сестры Наны (Гэйл Сондергаард).

Последняя является владелицей местного «публичного дома» и набросилась на девушку за то, что та была не слишком вежлива с «клиентом». Спасая Диану от ареста, Чико говорит полицейскому, что она — его жена и на некоторое время разрешает ей пожить у себя, поскольку жандарм пообещал, что ещё придёт, чтобы удостовериться в том, что Чико сказал правду.

По началу, боявшаяся всего на свете, Диана вскоре начинает меняться под влиянием грубоватого, но, в общем-то, оптимистичного и жизнерадостного парня. Ну, и как это обычно бывает в мелодрамах, затем молодые люди влюбляются друг в друга, и когда Чико делает Диане предложение, она с радостью соглашается выйти за него замуж. Однако, начавшаяся война вмешивается в их планы…

Итак, данное «Седьмое небо» является уже второй экранизацией одноимённой пьесы Остина Стронга, продержавшейся на Бродвее 704 представления и ставшей одним из самых «долгоиграющих» немузыкальных спектаклей в истории Бродвея 1920-х годов. Первая киноверсия появилась десятью годами ранее, и даже принесла премию «Оскар» сыгравшей в ней главную роль Джанет Гейнор.

Для начала скажу, что у меня лично как-то «не сложились отношения» с экранизациями пьесы Стронга. Немой фильм Фрэнка Борзейги я, как не старалась, так и не смогла досмотреть до конца — чрезмерная сентиментальность и предсказуемость происходящего на экране сыграли свою роль, и кино мне надоело уже минут через 40.

Поэтому, мне ничего не оставалось, кроме как нажать на кнопку «STOP» и забыть про немой фильм, как про страшный сон. Так что, памятуя об этой неудачной попытке, я побаивалась браться за просмотр постановки Генри Кинга — и как оказалось, не зря. Я не буду сравнивать немую версию со звуковой по вышеупомянутой причине, а просто выскажу своё мнение именно касательно варианта 1937 года.

Что ж, сюжетная канва звукового «… неба» не отличается особой оригинальностью. Возможно, подобная история и казалась новой (а главное, актуальной) в 1922 году на Бродвее, но в 30-е годы Голливуд снял уже слишком большое количество мелодрам абсолютно различных типажей и калибров. И для того, чтобы создать что-то принципиально новое и интересное из такого материала, к концу 30-х надо было уже, по меньшей мере, «прыгать выше головы», не иначе.

Но, судя по всему, ни у сценариста Мелвилла Бэйкера, ни у режиссёра Генри Кинга такой задачи не стояло с самого начала. Сценарий Бэйкера, помимо банальности и старомодности, «страдает» ещё и такими недостатками, как излишняя слезливость и сентиментальность, что может прийтись по вкусу разве что слишком «впечатлительным натурам».

Впрочем, и «религиозная часть» истории здесь подана в столь нравоучительном ключе, что от этого поневоле начинает сводить зубы. Режиссура Генри Кинга также, к сожалению, разочаровывает — мало того, что фильм кажется слишком затянутым, так постановщик, к тому же, ещё и никак не оживляет и без того утомительный текст.

Помимо прочего, Кинг нередко проваливает те моменты, которые, по идее, должны вызывать у зрителя сопереживание и слёзы. Вместо этого, под его водительством, они вызывают исключительно зевоту и мысли в голове типа: «Да когда же это всё, наконец, закончится?». Тем не менее, и некоторых достоинств кинолента Генри Кинга не лишена (правда, в основном, визуальных).

Стоит отдать должное художникам, декораторам и костюмерам, которые смогли создать в студийных условиях довольно убедительный внешний облик парижских трущоб накануне начала Первой Мировой войны. Ещё можно выделить операторскую работу Мерритта Б. Герштада, особенно преуспевшего в создании интересных ракурсов для «лирических» крупных планов с участием героев Симоны Симон и Джеймса Стюарта.

Актёрский состав «Седьмого неба», к сожалению, производит неоднозначное впечатление, причём чаще всего именно «неоднозначное со знаком «минус». Начну с того, что надо обладать достаточно странной фантазией, чтобы представить Джеймса Стюарта в роли француза (актёр заменил в этом качестве Тайрона Пауэра).

Нет, он, в целом, вполне справляется с этой 12-й киноролью в своей карьере, но Стюарта часто подводит сценарий (достаточно вспомнить не очень убедительную сюжетную трансформацию его персонажа из атеиста в верующего), да и манера поведения Чико у него выглядит слишком уж… «американской». Причём, настолько, что вместо Стюарта в фильме вполне явственно представляется… Шарль Буайе.

Впрочем, ещё хуже обстоят дела с Симоной Симон, которая здесь, мягко говоря, никакая. Её игра и манера речи в роли Дианы отдают откровенно «школьной самодеятельностью» — соответствующая наигранность прилагается, и даже «миленькое невинное личико» не спасает положения. Также, актриса периодически углубляется в кадре в подчёркнутую «детскость» в исполнении.

Но искренности Симон в этих попытках не хватает, из-за чего она кажется малоподвижным и невыразительным гибридом Сони Хени и Ширли Темпл. Так что, общая оценка её игры здесь напрашивается уже как бы сама собой и, к сожалению, едва ли будет положительной. К исполнителям ролей второго плана претензий нет, но, в данном случае, едва ли имеет смысл отдельно акцентировать внимание на ком-то из них.

В заключение, остаётся констатировать, что Генри Кинг снял не более, чем ещё одну проходную сентиментальную мелодраму, которая сегодня может быть интересна лишь в качестве одного из ранних актёрских кино-опытов Джеймса Стюарта в главной роли. К просмотру «… небо» можно порекомендовать, конечно же, или фанатам Стюарта или почитателям немой версии 1927 года чисто для сравнения. Но, не более того!

5 из 10

Пьеса «Седьмое небо» была поставлена на Бродвее в 1922 году. Она явилась своеобразным итогом Второй Мировой войне, и представляла собой уникальный феномен — противопоставление теме потерянного поколения, популярной в литературе и драматургии тех лет. Теме, являющей собой целый пласт культурного самосознания людей двадцатых годов, с лихвой раскрытой в произведениях Хэмингуэя, Ремарка, Фицджеральда.

В 1927 году пьеса была экранизирована, и фильм получил три Оскара, что, на мой взгляд, незаслуженно — в смысле, я думаю что тот фильм заслужил премии во всех 5 номинациях, на которые претендовал, настолько он замечательный во всех отношениях.

Зачем понадобилось снимать звуковой римейк 1937 года, не знаю. Пьеса эта уже была не актуальна, тема потерянного поколения к тому времения себя практически исчерпала, кино в своем развитии ушло далеко вперед, и мне не приходит на ум других поводов для появления звуковой версии кроме как желание кинопродюсеров просто заработать круглую сумму на том, что когда-то снискало любовь и популярность у американской публики.

В версии 1937 года есть великолепный Джимми Стюарт и прелестная Симона Симон и есть звук, и… Это, пожалуй, единственная причина, по которой стоит предпочесть эту версию. То есть, их три — Джеймс, Симона и звук (если вы по каким-то причинам не любите пантомиму с интертитрами). Если вы не относите себя к числу поклонников исполнителей главных ролей звуковой версии, то можете просто для разнообразия поглядеть обе версии и увидеть, как по-разному интерпретируют образ Шико Стюарт (более смекалистый, смелый и отчаянный) и Фарелл (возвышенный простачок), и как похоже и, вместе с тем, по -своему, получилось представить Диану у Гейнор (затравленная, обреченная) и Симон (наивная, оптимистичная, не склонная к рефлексии).

В немом «Седьмом небе» осмысляются последствия недавней войны; разочарования искалеченного войной потерянного поколения противопоставляются возвышенным романтическим идеалам Шико и Дианы. Слова полковника, увивающегося за Дианой, о том, что всё бессмысленно, ничто уже не имеет значения, ни прежние идеалы, ни ценности, ни мечты, ни мысл жизни в фильме 1937 года остсутствуют, как и ответ Дианы на них (а ведь слова эти — ключевой момент в фильме), отчего «Седьмое небо» 1937 года автоматически превращается в средненькую голливудскую мелодраму в антураже парижских трущоб, в которой, кроме неунывающей любви, других тем нет. Нет ни разочарований, ни борьбы, ни поисков смысла жизни… При том, что возможностей у звукового кино больше, и съемочная группа 1937 года в своей работе должна была, казалось бы, достигнуть большего, чем их предшественники десятью годами ранее.

У театра свои законы, у немого кино — свои, но их объединяет то, что и там, и там создателям определенно приходится прибегать к экспрессивным средствам выразительности, чтобы удерживать внимание зрителя на протяжении двух часов. Это и более выразительная мимика, и жестикуляция, и грим, и свет, и декорации. Звуковые фильмы в таких усиленных методах воздействия не нуждаются. Поэтому в «Седьмом небе» 1937 года некоторые заимствования из немой оригинальной версии выглядят неубедительно и даже смешно. Например, то, как Шико и Диана каждый день выходят на связь при помощи своих нательных медальонов: в версии 1927 года это выглядит возвышенно и трогательно, в версии 1937 — нелепо и вызывает скепсис. При этом некоторые сюжетные ответвления, необходимые для того, чтобы придать драме масштаб и реальность и наделить её характеристиками времени, в звуковую версию не вошли, что привело к уплощению сюжета, в чем этот звуковой фильм, опять же, проиграл оригиналу.

В 1957 у нас вышел фильм «Летят журавли». Перечислять его достоинства нет смысла — не хватит времени и места, да и речь не о нём. Но что интересно, ключевые моменты в нем до боли напоминают «Седьмое небо». Те же двое молодых людей, разлученных войной. На годы войны героиня так же остается жить в доме своего жениха, потому что в обеих историях ей некуда больше идти. В обеих историях испытанию подвергается честь героини, в обеих историях есть человек, неприятный ей, но навязчиво добивающийся её, настаивающий, чтобы героиня забыла любимого, сражающегося за родину. В обеих историях героиня получает страшное известие о смерти возлюбленного и в обеих — не верит в то, что он погиб. И даже взбегание по бесчисленным лестничным пролетам, одному за другим, без остановки, есть в обоих фильмах. Однако история, сыгранная Баталовым и Самойловой, совершеннее во всех отношениях, — характеры героев, сюжет, созданная на экране действительность, операторская работа, музыка, монтаж, сам смысл фильма, — всё иное, глубже и масштабнее.

Если бы я могла расценивать «Седьмое небо» 1937 года как самостоятельный и как единственный в своём роде фильм, я бы оценила его довольно высоко. Но был немой оригинал, который звуковой римейк не смог превзойти, хотя для этого были все преимущества. И был наш советский «Летят журавли», который похожую историю войны, мира и любви перепел на новый лад, используя все доступные средства художественной выразительности по-максимуму; который язык не поворачивается назвать иначе как кинопоэмой, гимном человеческому духу, свободе, любви и самой жизни, который один единственный останься на всём свете (и сгори и сгинь в небытие весь остальной мировой кинофонд) и то составит мнение о нашей цивилизации потомкам.

«Седьмое небо» 1937 года проиграл и своему немому предшественнику, и своему советскому звуковому «преемнику», так что при всём желании поставить больше только

5 из 10