Рваные башмаки (1933)

Кинофильм режиссёра Маргариты Барской не случайно кажется таким ослепительно чёрным и удушающе белым. Такая игра контрастов не отталкивает, а увлекает, вызывает не отвращение, а сопереживание, не смех, а ужас.

Самое первое, что сразу же заставляет насторожиться, это отсутствие музыки. Лишь мерное жужжание плёнки нарушает особую, пугающую тишину. Кинофильм сразу же окунает зрителя в безмолвие, в отсутствие музыкальных композиций. Он вообще скуп на звуки. Если прислушаться и приглядеться к кинокартине, можно понять, что музыка была бы здесь излишней. Дети сами создают мелодию жизни, отбивают ритм и подпевают её неспешному голосу. Этот хор детских голосов, сливаясь воедино, превращает улицу, двор, город и вообще весь мир в свой особый оркестр, который не нуждается в музыкальных инструментах.

Детям же не нужно ничего заполнять. Они сами переполнены жизнью, и даже не осознают, откуда в них такая зрелость, полнота.

На экране происходит расхождение взрослого и детского мира. Но если брать в расчёт время и внимание, уделенное отношениям детей к миру и родителям, то название кинофильма «Рваные башмаки» остаётся для многих зрителей непонятным и загадочным. На протяжении всей кинокартины есть только две сцены, где показаны рваные башмаки главных героев, братьев Вальтера и Бубби, — совершенно изношенные ботинки мальчиков и прохудившиеся туфли отца мальчиков, сыгранного И. Новосельцевым. Но если подошва отца немного отстала от ботинок, то у Бубби башмаки износились настолько, что стали уже непригодными для носки. Взятые крупным планом башмаки не просто деталь, а будто бы кричащий знак — жизнь мальчика, который носит эти башмаки больше старшего брата, вот-вот оборвётся. У Бубби нет будущего, как и у этих башмаков. Злое время не щадит детей, как обстоятельства не щадят обувь.

А этому герою нельзя не сопереживать. Бубби — воплощение жизни и радости, наивности и счастья. Зритель с трепетом наблюдает, как меняется настроение кинокартины от действий этого маленького мальчика.

Основной конфликт обостряется не из-за политических событий и не из-за забастовок рабочих. Эти события проходят будто бы на заднем плане, давая волю развитию драматическим событиям в жизни детей. Здесь есть всё: предательство и дружба, трудности и радости, счастье и любовь. Огромная палитра чувств во взгляде Бубби, в коротких, ёмких фразах девочки, поступках Вальтера — это не сыграно актёрами, это будто прожито ими на самом деле. И от этого становится ещё тоскливее осознавать, что эти прекрасные создания, ещё так мало прожившие, но уже так много пережившие, стоят на пороге страшной и беспощадной войны.

Здесь-то и раскрывается самая суть драмы киноленты. Сопереживание герою возникает не потому, что он ходит в рваных башмаках. Просто Бубби единственный, кто действительно живет. Пока остальные дети во дворе играют во взрослую жизнь и с малых лет приучаются следовать за толпой, этот герой по-настоящему свободен и счастлив в мире чувств, принадлежавшему ему.

Последние кадры кинокартины — это не весело шагающие в будущее дети. Это невероятно скорбное зрелище, заставляющее похолодеть от ужаса. Белые рубашки молодости, сияющие на солнце, не вызывают восхищения или гордости — такой белый свет будто бы предвещает скорую гибель. И на фоне этого света темнота и полумрак взрослой жизни, где нет такого обилия чувств и переживаний, кажется гораздо лучше, гораздо безопаснее, чем свет надежды. Надежды, которая должна скоро погаснуть, а потом охватиться всепоглощающим пламенем войны и ужасом фашизма и покрыться пеплом смерти.

И песня, спетая молодыми парнями, девушками и совсем ещё детьми не кажется парадной, а слышится эхом похоронного марша.

Сразу обозначу, что на КП у данного фильма обозначен неправильный жанр. «Рваные башмаки» — ни в коем случае не комедия, а остросоциальная революционная драма, а немногочисленные проскользнувшие по ходу фильма шутки выглядят как вялая улыбка на лице умирающего от голода человека.

Фильм начинается с игр детей, играющих во взрослую жизнь. По тому, что они друг другу говорят, становится понятно, что они говорят то, чего наслушались от взрослых. От этого становится время от времени весело, но некоторые моменты так и заставляют содрогнуться от страха за детей, росших в те времена. Далее двое из них (оба мальчики, один старше, другой младше) приходят домой, и нас ждёт ещё более страшное зрелище, которое я даже описывать не хочу.

Скажу так: главные герои здесь — дети рабочих. Также во дворе, с игр в котором начался фильм, живёт один-единственный толстый мальчик — сын так называемого «штрейкбрехера» — человека, пытающегося помешать забастовке рабочих, которым не платят деньги. Все они ходят в одну школу, где их всех вместе третируют, заставляя учить не нужную никому псевдорелигию, а за малейшую провинность применяя телесные наказания.

В Германии тогда росло коммунистическое движение, известное как «Rot Front». Дети обратились к коммунистам, чтобы те дали им какое-нибудь задание по поводу идущих вокруг забастовок, которым школьники очень сочувствуют. Первым заданием для них стало устроить бунт в школе. Те, кому забастовки не выгодны, подсылают в школу мальчика, который должен был, по их мнению, подорвать бунт школьников. Он, так же как и последовавшая драка в школе, показан метафорично. Мне даже показалось, что это что-то вроде предсказания будущей Второй Мировой войны. Подосланный мальчик похож на Гитлера, разве что, в силу возраста, без усов; во время потасовки он пытается дотянуться до глобуса, но в итоге им, хотя и поломанным, завладевают дети рабочих. Ближе к концу фильма последует большая демонстрация бастующих и их детей. Чем она закончится, говорить не буду, дабы не раскрывать всё.

В заключении хочется сказать, что фильм очень страшный, страшно рассказывающий об очень страшном времени. Я не могу определённо сказать, понравился мне фильм или нет. Очень уж он задавил меня своим драматизмом.

8 из 10