Мир Даниила (2014)

Этот фильм — не только большое событие в чешской документалистике. Это даже намного больше, чем то, на что рассчитывали его создатели. Приведу здесь цитату режиссёра: «Когда мы его снимали, то вообще не представляли, найдёт ли фильм свою аудиторию». Теперь, спустя год и несколько успешных фестивалей, можно с уверенностью сказать, что нашёл. Дело не в каких-то формальностях фестивальных, приняли/не приняли, всё сложнее. Слоган фильма звучит интригующе: «Скоро Вы сможете проверить тебя на толерантность». На деле же оказалось, что толерантность синонимична человечности, и именно на неё — не меньше! — проверяют себя зрители фильма.

А ещё они проверяют себя на склонность к, так сказать, бытовому номинализму — когда под словами громкими и не очень прячется нечто гораздо более существенное, чем изначально предполагалось. Некоторые слова обладают, к примеру, вполне себе терапевтическим воздействием. Возьмём вот слово «педофил». Произнося его, что должен чувствовать нормальный человек? Отвращение? Гнев? Страх? Почему мы чувствуем это, а не что-то другое? Что заставляет нас, к примеру, морщиться при виде инвалида? А если, скажем, инвалид начнёт публично разглагольствовать о своей сексуальной жизни — то тут и до приступа внезапной тошноты недолго. Нельзя же им. Ненормальные они. Эти механизмы работают очень добротно. Можно бесконечное количество раз убеждать себя в том, что инвалид незаразный, что педофил необязательно набросится на твоего ребёнка. При столкновением со сферой магического мышления даже самый рационально устроенный мозг испытывает некоторые трудности.

Да и сами авторы фильма (судя по интервью) проходили через это. Пусть даже герой фильма Даниел (его именно так зовут, господа переводчики!) — симпатичный юноша двадцати пяти лет, даже несколько утончённый студент литературной академии. В чешском языке для обозначения таких парней существует бесконечно милое слово «mladik» — юнец, паренёк. Он не так чтобы уж стандартен на вид (не парень из сериала и не модель с обложки), но всё же абсолютно человечен. Таких мы видим на улице каждый день… Он педофил.

Сексолог в начале фильма предлагает ему эксперимент — измеряет, при появлении какого именно сексуального образа на экране у Даниела наблюдается самая высокая степень эрекции. Ответ для Даниела ожидаем: больше всего его возбуждают мальчики в возрасте 8—10 лет. Да, это не открытие: «Раньше я думал (читай: «надеялся»), что я просто гомосексуалист, но когда повзрослел, понял, что это не так. В тот момент я решил спиться — года этак за четыре. Спиться до смерти».

Но он не умер — как бы ни надеялись, возможно, многие из нас. Он просто понял, как с этим жить.

Вкратце программа такова:

- НЕТ детскому порно;

- НЕТ поиску реальных сексуальных контактов с детьми;

- ДА фантазиям и мастурбации, о которых никто не должен знать;

- НЕТ надеждам на какую бы то ни было семью или жизнь с партнёром;

- ДА смирению. С одиночеством.

Это в высшей степени стоическая позиция усугубляется ещё и тем, что Даниел влюблён. Влюблён в маленького мальчика — сына друзей семьи, которого он видит раз в месяц, с которым они играют и общаются в присутствии взрослых. Нет, Даниел не хотел бы побыть с ним наедине, не хотел бы даже сказать ему, что любит его, что уж там до каких-либо более активных действий. «Я не хочу делать больно тому, кого люблю. Я знаю, что ни один ребёнок его возраста не готов к тому, чтобы услышать признание в любви от взрослого дядьки».

В какой-то момент Даниела перестают приглашать в гости. Последующая депрессия, по словам героя, обуслена не каким-то там «особенным педофильским чувством». Напротив — это чувство знакомо каждому, кто когда-либо был влюблён. Даниел рефлексирует, сублимирует в своё литературное творчество, продолжая думать только об одном: «Имею ли я право видеть Его?»

Это больше, чем документальный фильм. Посмотрите, убедитесь сами. Более 90 процентов случаев изнасилования детей совершено людьми, не имеющих склонность к педофилии. Более половины педофилов, осознающих свою наклонность, имели в своей биографии попытки суицида. Но ведь мы, нормальные люди, всё ещё не имеем морального права не кинуть в них камень.