Натаранг (2010)

Жизнь в глубинке индийского штата Махараштра не обременена излишествами. Индустриализация понемногу добирается и сюда. Там, где работает мотор, больше не нужны руки, и впереди только темнота, призрак голода, вынуждающего женщин в латанных сари красть зерно, а мужчин — браться за любую работу, как бы скудно ее не оплачивали. Но вот в деревню приезжает оклеенный плакатами автобус самодеятельного театра Тамаша. На крохотном пятачке сцены танцовщица чарует левым глазом, в то время как блуза едва удерживает плоды ее молодости, а к босым ногам летят заработанные кровью и потом рупии. Между танцами — короткие комические сценки по фольклорным мотивам. Здесь жаждущему взгляду открывается не только узкая полоска обнаженного тела (хотя многие явились именно за этим), но и целый мир, где женщины прекрасны, как небесные нимфы, боги запросто беседуют с крестьянами и каждый день похож на праздник… похож на жизнь, а не на изнурительную ежедневную борьбу за выживание. Стучат барабаны. Падает с лица розовый платок.

«Натаранг» — фильм о театре, но в нем то и дело упоминают кино, а на закрывающих титрах демонстрируют фрагменты кинохроники. Один принцип, одна цель. Фабрика грез призвана помочь зрителю забыться, дать ему немного света. А платить за это приходится тем, кто стоит по другую сторону экрана или рампы. Конечно, история главного героя, поэта и актера Гунванта Кагалкара, довольно экзотична. Видный мужчина «с повадками бойца и обаянием короля», муж, отец, неформальный лидер деревни, он вынужден играть роль евнуха, манерной тетушки, развлекающей толпу забавными двусмысленностями. Иначе труппы просто не станет, стихи окажутся не услышанными, а будущее совсем уж беспросветным. Но по существу это история всех артистов, тех, кто приходит на подмостки ради славы, денег, интересной жизни, возможности быть кем-то другим, не понимая, как много придется отдать взамен даже в том случае, если талант все-таки пробьет себе дорогу. Конечно, мало от кого из них месяц скрывают смерть отца, мало кому плюют в лицо, мало чью жену травят всей деревней, спрашивая, каково это жить с гомосексуалом, и не нагуляла ли она сына на стороне. Но все платят свою цену: разрушенная личная жизнь, недоброе внимание публики, приросшая намертво маска, беззащитность перед домогательствами менеджеров, меценатов, политиков. Статус актера сродни положению дорогой куртизанки, рука об руку с восхищением идут презрение и насмешка.

Визуально картина довольно сумбурна. Красивые находки в виде цветных теней и сквозного образа разрушительного пламени соседствуют с не всегда удачным рваным монтажом и индийской расточительностью с необязательными флэшбеками, которые прямо дублируют показанное 20 минут назад на случай провалов памяти у зрителей. Но оригинальные музыкальные темы сразу западают в память, актерская игра, если сделать скидку на непривычное европейскому зрителю обилие слез, по-настоящему хороша, а рассказанная история многопланова и непритворно драматична. Гуна мечтал быть раджой, князем, и его жизнь, полная унижений и утрат — это путь к постижению сути призвания. Не важно, сыграешь ли ты раджу. Важно оставаться раджой, будучи женоподобным актером, подобно тому, как сын громовержца Индры оставался богом, пока, переодевшись в евнуха, учил песням и пляскам царских дочерей. Потеряв дом, семью и честь, поэт обретает свободу. «Наратанг» перенимает мотив обращения к богам, которым неизменно открывалось представление в театре Тамаша, и сам становится молитвой за тех, кто принял свою судьбу и, отдавшись в руки Божества, сделал профессию актера служением.

Пусть зрители будут очарованы, господи, пусть шоу будет ярким. Яви нам свое благословение, мы молим тебя быть с нами. Мелодия и ритм: барабаны грохочут созвучно небесам, и в ритм звенят ножные браслеты. Благослови нас! Благослови!