Улыбайся, Пинки (2008)

Самое интересное в фильме Меган Милан «Улыбайся, Пинки» — это «Оскар» за лучшее короткометражное документальное достижение 2009 года. Неизвестно как, неясно почему, но награда вручена, а мотивы киноакадемиков традиционно достойны страниц знаменитого труда Зигмунда Фрейда «Психопатология обыденной жизни».

Невежество американской публики в отношении стилистики советского пропагандистского фильма, позволяет некоторым чересчур наивным или, напротив, весьма расчетливым режиссерам вновь и вновь изобретать велосипед. Творческий подход Меган Милан не слишком изменил привычную схему взывания к возвышенным чувствам и направил усилия режиссера лишь на устранение своего «я» из предельно бытового и абсолютно однопланового содержания картины. Наш «загнивающий Запад» для американского обывателя тождественен вечно загибающемуся третьему миру, только мотив завидующего торжества превращен в тихое, но само собой разумеющееся сожаление.

В индии все бедные. И женщины, и мужчины, и их дети. Ни у кого нет ничего. Одежда на щуплых плечах рваная и изрядно затасканная солнцем и ветром. Индийцы постоянно, с утра до вечера, без перерывов и выходных, нуждаются в гуманитарной помощи. И это нравится сытым гражданам США. Им же гуманитарная помощь уже двести лет как не нужна, зато психологическая терапия требуется с каждым годом все ощутимее. Вот и «Улыбайся, Пинки» кажется коротким сеансом на кушетке, когда невидимый последователь Фрейда изображением успокаивает, твердя, что кому-то гораздо хуже. Но даже из этого «гораздо хуже» обязательно найдется выход. Как же тут не радоваться, что маленькой девочке Пинки вместе еще с несколькими сотнями горемык забесплатно сделали операцию по коррекции волчьей пасти, и теперь ее будущее непременно станет счастливым, и теперь она будет улыбаться нормальным лицом в нормальной бедной Индии, где круглый год жара, и все голодные.

А поражаешься только филигранному мастерству лицемерия, доведенного до той степени совершенства, за которой фальшь не только не отличается от искренности, но становится ею. В бесстрастной фиксации реальности неожиданно угадывается болливудская мелодрама, а обращение фильма к западному зрителю делает его очередной побасенкой про страждущих и взывающих. Впрочем, в финальной банальности «все будет хорошо» не окончательно задыхается грустно безнадежный луч света, греющий тщетной, но необходимой мыслью, что исправление лица, может исправить душу.