Эхо (2007)

Эхо былого возвращается к Саймону приливами воспоминаний, напряжением внезапно приходящего страха и галлюцинаций, которые провоцирует старый дом, куда беглый полицейский киднеппер притащился вместе со своим озадаченным сыном. Мальчик не может понять, почему они с отцом сорвались из города, чтобы отсиживаться в заброшенном захолустье. Он не следователь, но детская любознательность и внимание превращают ребёнка в детектива, ведущего расследование странного поведения своего отца.

Андерс Моргенталлер имеет склонность к неоднозначному кино, но в этом случае он остался привержен обычным формам и средствам исполнения, оставаясь в рамках схемы постепенного прозрения и взаимных открытий, вскрывающих завесу над тёмным прошлым и смутно проступающими очертаниями настоящего кошмара, который готовится совершиться теперь.

Ким Бодниа, всеми силами стремится компенсировать очевидную схематичность незамысловатого сценария, создавая загадочность и неопределённость образа в пустом проёме рыхлого сюжета, блуждающего по комнатам дома и среди окрестных полей, но страшно только лишь его герою, что верно по его истории, но совсем безобидно на всеохватный взгляд со стороны.

Обычные технические приёмы и скромные визуальные эффекты мало содействуют зрелищности, а очень скоро обозначившаяся суть психического расстройства бывшего отца семейства сводит просмотр к ожиданию: кто, кого и сколько. Тем более, что в компанию отца и сына принимают навязавшуюся нахалку Анжелик, играющую непонятно на чьей стороне.

Попытки режиссёра всколыхнуть и взволновать оказываются безрезультатны: кино увязает в заторможенных движениях главного героя, длиннотах и повторах бесконечного ожидания, просачивающегося сквозь щели сценария и уходящего ни с чем в никуда, не оставляя места для переворотов и открытий.

Упоминание в титрах Петера Стормаре — всего лишь манок мгновенной роли, в которой фактура актёра востребована больше, чем его известный профессионализм, вовсе не обязательный для столь примитивного эпизодического труда.

Маленький мальчик интересен с позиции «эха» своего отца, как намек на будущее, которое, после бурных событий последней ночи может оказаться столь же драматичным, как и последующая жизнь его отца. Юный актёр очень чутко следит за своим старшим напарником, замашками даже обходя его в крутизне, но то заслуга местами экстравагантного сценария, а не самого исполнителя.

Что же до ужаса, то в фильме нет места, где можно было хотя бы просто вздрогнуть от неожиданности, пусть даже этих деланных «неожиданностей» здесь пруд пруди. Просто всё сделано поверхностно и несложно, и за простотой чтения авторской мысли сам собою испаряется весь интерес.