Первый апокриф (1993)

Название «Первый апокриф» мало о чем скажет зрителю что до просмотра фильма, что после.

«Апокриф», вообще говоря, в переводе с греческого означает «тайная (книга)». Во вселенском государственном христианстве Римской империи слово быстро приобрело значение «ложная / запрещенная книга». В этом новом смысле его обычно (и безотчетно!) используют по сей день.

Существует широко известный в узких кругах историков «Апокриф Иоанна» («Тайная книга Иоанна»), произведение примерно третьей четверти II века. Ну а здесь перед нами, очевидно… «Апокриф Владимира Кобрина»! И как христианские тайные книги были для немногих избранных (в виду своей повышенной сложности), так же и это кино.

Фильм — скучный кошмар для среднего зрителя и раздолье для психоаналитика, но только соответствующего склада ума. То есть и не для всякого психоаналитика тоже! Однако, как известно, кто ищет, тот найдет. Поэтому психоаналитик при желании раскопает там «залежи» смыслов (= психических отклонений).

В фильме, как обычно у позднего Кобрина, совсем нет сюжета (поэтому при всем желании тут почти нечего пересказывать!); нет живых людей — есть только фотографии и статические изображения одного и то же человеческого лица (причем по большей части с закрытыми глазами), а также человеческих рук. Закадровый голос уже не говорит — он шепчет! Некоторые фразы можно разобрать, но лишь некоторые! Они имеют смысл какого-то загадочного откровения.

Кобрин здесь цитирует сам себя — включает кадры и сцены из предшествующих картин. Особенно часто повторяющиеся образы — циферблаты часов, диски старых телефонных аппаратов, горящие свечи, надпись «Помни!» на разных языках и… застывшее лицо. Образы, как правило, сменяются плавно, наползая друг на друга и уплывая за пределы поля зрения. В этом и состоит всё «действие».

Явного, лежащего на поверхности смысла в картине нет! Но в ней, как, например, и в фильме «Презент Континиус», чувствуется отчетливый эсхатологический привкус — как будто это что-то после конца света, после времени: людей уже нет, они когда-то были, но теперь от них — лишь тени. Подзаголовок фильма — «Шаги из никогда» — и циферблаты сломанных, остановившихся часов или бессмысленно, как бы по инерции, идущих секундомеров усиливают уверенность в этом.

Вот, собственно, и всё! А в остальном — как обычно: это, так сказать, «классический Кобрин», — он может либо нравиться, либо не нравиться, либо вызывать безразличие. Попытки рационализации тут едва ли будут убедительны.

10 из 10