Франц Кафка (1991)

Туберкулезный кашель разрывает тишину и звучит как фатальный выстрел на дуэли. Кромешная темнота окружает худощавую фигуру сорокаоднолетнего мужчины. Окутывающая все безысходность в очередной раз напомнила о себе, в таком мире сложно найти повод для радости. Пустынные улочки Праги визуально вполне обычны, но стоит приглядеться, и создается ощущение, что люди которые жили здесь, давно умерли, а все вокруг это лишь проекция прошлого, которого уже нет. Сейчас тебе не важно, наступит ли будущее, пронесется ли твоя душа сквозь длинные ряды событий, происшествий, трагедий. Важно лишь настоящее, та секунда, которую ты уже не поймаешь. Время, неизбежность, что уносит тебя из светлых воспоминаний и ведет к конечному пункту назначения под названием смерть. И не столь важно, что питает боязнь всего вокруг, окружающая реальность или собственные проблемы с психикой.

Бытие схоже с закольцованным процессом, что затянул в себя Йозефа К. Безостановочное ожидание развязки, вынуждает тебя метаться от одной двери до другой. Только в судебном процессе под названием жизнь судья — Бог, твой адвокат — судьба, а прокурором выступает смерть. Ежели уверовать в эту неизбежную систему, что окончательно погубит тебя, засосет, словно в зыбучие пески, жить станет и правда тяжело. Мультипликационная чешская короткометражка не старается объять все события жизни писателя, показать его истинную природу, этого не требуется. Черный цвет здесь мешается с тусклым белым, музыка, вроде бы красивая, с каждой минутой все больше вызывает желание застрелится.

Создатели фильма не пытаются преподнести зрителю все в лоб. В этом пятнадцатиминутном посвящении представлены небольшие, но важные отрывки жизни писателя, которые, наверное, так и выглядели в его глазах. Недосказанность граничит с абсурдом, а единственное, за что цепляется глаз — отсылки к творчеству Кафки. В этом тусклом мире постоянно идет дождь, барабанит по стеклам, солнце никогда не выступает из-за хмурых туч. Остается лишь дожить свое и превратиться в собаку, нестись в темноту, где нет слов, а только свобода, ведь она единственное достояние.