Мистерия старой управы (2000)

Прибалтика у меня вообще как-то не ассоциируется с хоррором. Ну так что-то есть, но чересчур мало, «Слеза князя тьмы» в Эстонии, например, и что-то ещё, что в даже памяти не отложилось совсем никак. «Мистерию старой управы» я только недавно обнаружил в коробке со старыми пленками, фильмами записанными на DVD. Прошло всего-то восемнадцать лет со времени создания фильма, вроде немного, но становится грустно. Отношения с Латвией у России напряженные, впрочем как помню они и тогда были не на высоте, но пересматривая данный фильм я понимал, что тогда кто-то ещё в прибалтийских странах снимал так, будто призывал к покаянию и примирению.

Этот «кто-то» не самый выдающийся, но очень замечательный латвийский кинорежиссер Янис Стрейч, очень разноплановый кинорежиссер, кстати. В его фильмографии и драмы, и социальные ленты, и сказки, и под конец карьеры он снял ещё и мистический хоррор, единственный подобный в его карьере.

В данном случае острую социальную тему о возмездии бывшему сталинскому палачу на закате его кровавой жизни кинорежиссер облек в форму мистической страшилки, и кстати неплохо уравновесил жанровую и остросоциальную формы. А подобное не у всех получалось, в самом лучшем случае получалась неудобно варимая ересь.

По сюжету старый чекист вынужден доживать свои дни в том же помещении, где когда-то пытал и убивал. Старик велел замуровать подвал, где происходили кровавые казни, но это не помогло, призраки просачивались и приходили терзать своего убийцу. Сняты все хоррор-эпизоды с призраками жертв палача довольно-таки неплохо, учитывая то что прибалтийское кино только-только вышло из затяжного кризиса девяностых, и денег на приличные спецэффекты конечно никто бы не дал. Там, где не хватает бюджета, авторы дополняют бьющим наотмашь психологизмом. Я видел другие фильмы Стрейча и дословно скажу, что он в этом деле действительно мастер. Например психологическая мелодрама «Помнить или забыть» (1981 г.) — кино, которое действительно забудешь ни скоро, настолько цепляет.

«Мистерию» в нашей стране полагаю мало кто видел. В нулевые отношения между Россией и Латвией все больше портились, и портились и ихнее кино, так же как литовское и эстонское попадало к нам все меньше и меньше. Я, например, уже и не вспомню, как попал ко мне этот фильм, еще даже не на DVD, а на видеокассете, без перевода, только с субтитрами, но видимо что-то просачивалось.

Несмотря на то, что старый чекист в фильме как бы живет в Латвии, русский авторы не поддались искушению сделать его образ карикатурным, или реально осудить, применив одну лишь черную краску. Славу Богу, у них хватило чувства такта в этом печальном и страшном вопросе. Нет, акценты здесь расставлены так, что к старику на склоне лет приходит законное возмездие в виде жертв его некогда страшной деятельности, но при том авторы не делают старика совсем уж таким мистическим Плюшкиным, потерявшем и внешне и внутренне все человеческое. Нет, медленно но верно старик через эти страшные муки приближается к раскаянию, финал остается открытым и не говорит напрямую, принял он его или нет, зрителю оставляют надежду, и это уже хорошо.

Очень редкий пример социально мистического хоррора, да ещё и в стране, где подобный жанр ну никак не был популярным.

На русском этого фильма, вроде, пока ещё нет, и сама я смотрела на латышском с английскими субтитрами, что только добавило непонятностей к и без того странному сюжету.

Надо сказать, что смысл фильма дошёл не сразу, пришлось даже почитать интервью с режиссёром, где сказано, что он продемонстрировал главные грехи современности — жадность, жажду власти, грубость, безразличие с одной стороны и безропотное потакание этой самой власти с другой.

В основе же лежат национальные традиции, религия и историческое прошлое (то, которое советское). Тут переплетаются кэгэбэшники, христианские образы, всевозможные духи, актёры, крестьяне, «новые латыши»…

Читала также, что фильм пронизан всевозможными цитатами и человеку, далёкому от Латвии не понять его до конца, с чем я не могу не согласиться.

Как противопоставление всем показанным бедам, завершает картину оптимистичный образ солнца, пробивающегося через туман.

8 из 10