Четвертый волхв (1985)

Ни для кого не секрет, что существует целая индустрия религиозной «поп-культуры». Это не только проповедники, это и целые телеканалы, и кинокомпании, и даже студии звукозаписи и танц-полы. Есть даже специальные интернет-магазины, на которых без особого труда можно купить музыкальные диски, двд-фильмы и даже футболки с кричащими надписями «Я люблю Иисуса». Мне, человеку не религиозному, это кажется пошлым и противным, не знаю, почему верующие принимают подобное, то бишь самый натуральный шоу-бизнес, за чистосердечное служение Богу. Впрочем, это не мое дело. Скажу просто: мне мало интересны фильмы на библейские сюжеты, как, впрочем и сами библейские сюжеты, но несколько отличных фильмов, которые без всякого фанатизма и стенаний стали, в первую очередь, не оружием религии, а предметами искусства, я среди этой продукции нашел.

Фильмом «Четвертый волхв» я заинтересовался благодаря громким актерским именам. Мартин Шин и Алан Аркин — это что-нибудь да значит! Ради актеров такого уровня можно посмотреть любую библейскую тянучку — даже из «холлмарковской» коллекции. Впрочем, оказалось, что фильм не совсем библейский. Основан он не столько на библейском сюжете про трех волхвов, отправившихся к царю царей, Иисусу Христу, с дарами в Вифлеем, где они и нашли новорожденного спасителя, сколько на книге Генри ван Дайка «История иного мудреца», которая развивает выдуманную историю о том, что один из волхвов, мудрец и врач Артабан, опоздал на встречу со своими единомышленниками и отправился искать Спасителя в одиночку, неся с собой 3 драгоценных камня, которые он выменял на все свое имущество. Только вместо трех волхвов, благополучно добравшихся до Вифлеема, Артабан оказался слишком сердобольным человеком, не могущим пройти мимо чужого горя, не оказав помощи. И вместо нескольких месяцев, путь волхва растянулся на долгих 30 лет, во время которых он всеми силами помогал беднякам, вылечил и осчастливил очень много людей, растратив все свои дары, как он думал, зря. Он увидел мессию в самом конце своей жизни, но увидел уже на кресте, и лишь божьи слова о том, что его, Артабана, дары стали самыми нужными и дорогими для Христа, нашел успокоение.

История Артабана, который всю жизнь, как ему казалось, прожил зря, так и не достигнув цели — не найдя своего Спасителя и не начав служить ему, — очень правильная и поучительная. Фильм развивает особенно нужную в наше время мысль о том, что на пути к какой-то высшей цели иногда все же стоит оглядываться — быть может, цель гораздо ближе, чем ты сам думаешь, просто выражена она не так, как тебе казалось. Артабан всю жизнь помогал людям, не потому что хотел, нет единственное, чего он хотел — добраться до Бога, но оказалось, что его врожденная любовь к людям, душа, которая даже ради великой цели не позволяла ему пройти мимо страждущего помощи, знания, которые не позволяли ему относиться к любым людям, как к низшим, благородство, не дававшее ему бросить начатое, приблизили его к Господу так, как не приблизили ни одного из других волхвов их чистосердечные, но все же слишком мелкие, частные, земные дары.

У нас так часто бывает — приезжает роскошный «Мерс» с толстопузым толстосумом внутри. Он бросает пару штук баксов на строительство церкви и за это его чуть ли не к лику святых причислить готовы. А как добывались эти деньги? Не у тех бедняг ли, которые пойдут вскоре в эту церковь, просить себе хоть немножко человеческого счастья, они были вырваны? В чем настоящий дар? В том ли, что ты даешь или в том, что ты не можешь не давать? Ведь тот же толстосум не оглянувшись проедет мимо ребенка-инвалида, еще и забрызгав его грязью. Так чего стоят его подачки?

Конечно, библейская истина о том, что человек должен помогать другим людям, всем известна, но мне кажется, через такие наглядные примеры, она лучше видна и лучше понимаема, чем через сухой библейский текст. И еще — не совсем библейское — Артабан не был рабом божьим. Он стал другом, соратником Христа, служил он не Богу, а людям, и в этом его сила и божественное значение.

Мартин Шин сыграл Артабана великолепно. Одержимый мечтой, не дойдя до своей цели, он нашел гораздо большее, чем мечтал найти. Неугомонный человек, он, кажется, совсем не умел брать, он только отдавал, но в его взгляде читается все — и грусть о потерянной мечте и неверно выбранной дороге, и память о том, что он покинул, и жажда обыкновенного человеческого счастья, и тоска по родному углу. Познавший на себе множество тягот, он все же не кажется слабым и несчастным. Да, иногда в нем заметна тоска, но люди — то, ради чего он забывает и про тоску и про однажды избранную цель, всегда возвращают ему веру в свои силы и божий промысел всего, что он делает.

Алан Аркин сыграл в этом фильме роль слуги Артабана. По характеру он немного похож на Санчо Панса — трусоват, глуповат и единственное, чего искренне жаждет — вернуться домой и получить обещанную свободу. Ему, казалось бы, плевать и на великую цель его господина и на все те добрые дела, которые он делает, он все время как бы в стороне, но, по мере длительности путешествия, в нем просыпается все больше других, менее рабских, более человеческих и возвышенных мыслей. Нет, ему не нужна свобода, потому что он никогда не был рабом своего господина, он был другом. И он искренне любит его, не потому что так ему было приказано, а потому что по-другому не может. И не уходил он от него во время этих странствий не потому, что боялся плетей, а потому, что верил в дело своего господина.

Еще в фильме появляется сынок Мартина Шина — Чарли. Впрочем, роль у него крошечная, но запоминающаяся. В любом случае, приятно видеть молодого Чарли Шина, тем более просмотр фильма случайно совпал с днем его рождения.

«Четвертый волхв» — это великолепный пример человеческого гуманизма, пусть и снят он в телеформате, недорого и без ожидаемой масштабности, привычной для библейских экранизаций. Фильм Рэй Родса возвращает нам давно забытые вопросы и давно забытые сомнения, заставляет задуматься о том, что ты делаешь в этой жизни и что оставляешь людям. На мой взгляд, это гораздо важнее, чем поражающие масштабом съемки голливудских блокбастеров, которые не могут дать человеку ничего, кроме примитивнейшего, поверхностного, чисто визуального насыщения.

10 из 10