Седьмая печать (1957)

— Когда тебе надоест задавать вопросы?

— Никогда не надоест.

— Но ответа ты не получишь.

«Седьмая печать» – фильм шведского режиссёра Ингмара Бергмана (1957), снятый в жанре философской притчи.

Сложный для легкого восприятия фильм, но оттого не менее значимый по поставленным в нем главным вопросам бытия, на которые у Бергмана нет ответов.

Но есть приглашение подумать вместе.

Для чего живет человек? Почему он несчастлив, и что нужно человеку для жизни? Как выжить, если все вокруг рушится, в чем можно найти утешение? Есть ли выход в конце дороги жизни, это тупик, или это дорога без конца?

Кто для меня люди рядом, кто я для них?

И, наконец, вопрос по вертикали – отношений человека с Богом: где Ты, Господи?

Этот главный вопрос звучит во всех фильмах Тарковского, он же настойчиво слышен и у Бергмана.

Когда Бергман пишет о Тарковском, он говорит и о себе.

'Фильм, если это не документ, — сон, греза. Поэтому Тарковский — самый великий из всех. Для него сновидения самоочевидны, он ничего не объясняет, да и что, кстати сказать, ему объяснять? Он — ясновидец, сумевший воплотить свои видения в наиболее трудоемком и в то же время наиболее податливом жанре искусства. Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть'.

Бергман создал свою иллюзию реальности, которую каждый волен принимать (или не принимать) и объяснять по-своему, в меру возраста, образования, взглядов на жизнь и искусство.

Это его, Бергмана, зеркало и реальность сна, это его право большого художника.

В этом зеркале через суровые образы Средневековья проступают черты совсем иных времен…

А рай может быть там, на теплой, залитой солнцем земляничной поляне, с чашей молока, протянутой бескорыстно, и в добром сочувствующем взгляде случайных попутчиков (случайных ли?) – там, на территории любви…

По началу фильм может показаться довольно странным и не связанным, с очень необычной подачей сюжета. Но на самом деле здесь поднимаются очень интересные вопросы о жизни, смерти, религии и Боге. Отличные интересные и необычные диалоги. Я для себя увидел здесь несколько хороших цитат. По сути это философская притча о жизни, смерти и любви. Здесь представлены религиозный человек и атеист. В фильме ставятся такие вопросы как 'есть ли дьявол?', 'есть ли Бог?', 'что такое любовь?', 'есть ли жизнь после смерти?'. Конечно, нет ответа на эти вопросы и каждый сам для себя определяет истину. Несмотря на то, что картина снята в 1957 году, она не потеряла актуальность, особо сейчас, в непростые для всего мира времена. Как сохранить мужество в трудное время.

'И всё-то несовершенно в нашем несовершенном мире, а уж любовь - само совершенство в своем совершенном несовершенстве.'

8,3 из 10

Монументальная теологически-философская историческая драма Ингмара Бергмана. Красивые актрисы и величественный Макс фон Сюдов. Театральная подача, но великолепная картинка и честные образы. Очень понравился Гуннар Бьёрнстранд в роли циничного оружейника. Величественная и устрашающая музыка, создающая нужную атмосферу.

Сюжет. Уставший рыцарь и его оруженосец возвращаются после десятилетнего крестового похода. На родине начинается эпидемия чумы. Народ подавлен. Везде шастаю мрачные церковники, бьющие себя плетьми, провозглашающие всеобщую погибель и сжигающие ведьм. Рыцарь тут же встречает ангела смерти, который даёт ему небольшую отсрочку, пока они играют в шахматы. Рыцарь не боится смерти, но его вера в Бога пошатнулась и он переживает о том, что будет после смерти. В итоге они собирают вокруг себя компанию из одинокой девушки, трио весёлых бродячих артистов и семейной пары из глуповатого кузнеца и его распутной жены. Эта компашка малость скрашивает мрачные мысли рыцаря, но неминуемая смерть рано или поздно настигнет всех. Аминь.

Кино выглядит пафосным и наигранным, но оно великолепно смотрится, несмотря на то что снято в 50-х. Всё же чувствуется европейское серьёзное кино, без американского инфантилизма.

Смотреть всем не рекомендую. Киноманам. Особый приз жюри на Канском кинофестивале.

Средневековье – тысячелетний период между Античностью и Новым временем или подспудная, в обычной жизни почти незаметная реальность, время от времени прорывающаяся сквозь тончайший слой «цивилизации»? А если то, прошедшее Средневековье, лишь репетиция нового, настоящего, которое ждет нас впереди?

Впрочем, каким оно, Средневековье, было, мы никогда не узнаем, ибо перед нами лишь его образы, созданные не столько для постижения прошлого, сколько для самопознания в нынешнем своем бытии.

Фильм Ингмара Бергмана - один из гениальнейших образов Средневековья, и восприятие его, подобно восприятию эпохи, которой он посвящен, неизбежно меняется в зависимости и от личного, и от исторического опыта.

Он был создан через двенадцать лет после окончания Второй мировой войны, обесценившей все многовековые достижения европейской культуры. Возможно, это стало одной из причин того, что временем действия фильма стал XIV век, когда веру в Бога потеснила вера в дьявола, когда зло, воспринимаемое прежде (во всяком случае в теории) как орудие добра превратилось в сознании людей в самостоятельную и всемогущую силу, когда образ гармоничного и прекрасного, живущего в ритме космической музыки мира, побеждает образ «мира наизнанку», где добро и зло поменялись местами и где, среди абсурда и уродства, есть только один повелитель – Смерть. В этом мире каждый обречен идти впотьмах, не ведая, что творит, и любые усилия придать своему существованию хоть какой-то смысл обречены на неудачу.

Образ смерти в фильме заметно отличается от образов смерти в искусстве позднего Средневековье. В популярном (особенно в Германии) тогда жанре «Пляски смерти» она выступает в обличии скелета или трупа (высохшего или разлагающегося). В немецком языке смерть мужского рода, а потому в германских землях и там, где работали немецкие художники (один из них и написал фреску, которая вдохновила Бергмана), предстает как мужчина. Он (т. е. смерть мужского рода) болтлив, склонен к многословным нравоучениям, не лишен чувства юмора, а порой и вовсе весельчак и балагур. Шахматы - относительно редкий атрибут смерти. Она чаще играет на музыкальных инструментах, аккомпанируя кладбищенским пляскам или подгоняя нерасторопные жертвы. Будучи мужчиной, смерть особенно интересуется пышнотелыми девушками и молодыми женщинами: незаметно подкрадываясь к ним сзади, она (т. е. в данном контексте он) сжимает их в объятиях, нагло хохочет и целует… (см. творчество Ханса Бальдунга Грина).

У Бергмана Смерть совсем иная. Лишенная явных признаков пола, бесстрастная, неразговорчивая, неторопливая. Плоское, чуть округлое лицо, пристальный взгляд узких пустых и как будто невидящих глаз, тонкие плотно сжатые губы…

Она заменила Бога отчаявшимся людям, которых хватает лишь на то, чтобы, сбившись в кучу, обсуждать чужие несчастья, пугать друг друга грядущими бедствиями и вместе бежать – вначале от Смерти, а потом вслед за ней, растянувшись живописной гирляндой на фоне грозового неба…

Но, может быть, выход есть? Нарушить правила игры, оторваться от группы и, покуда другие, цепенея, зачем-то пытаются что-то объяснить зловещей гостье (которую сами и призвали), бежать своей дорогой совсем в другую сторону. Вероятно, это только отсрочка, однако… Да Смерть ли то была на самом деле?

Из Википедии: Действие фильма происходит в XIV веке в средневековой Швеции. Рыцарь Антониус Блок и его оруженосец Йонс возвращаются на родину из крестового похода спустя десять лет отсутствия в родных краях. На пустынном берегу Рыцарю является Смерть в облике мужчины в чёрном, Рыцарь, терзаемый сомнениями в существовании Бога и Дьявола, предлагает Смерти сыграть с ним Игру — партию в шахматы…

Конечно, смерть окружает все события фильма. Но… всё же не только о ней. Главной темой видятся отношения с религией и церковью. Парадокс, что отношения с религией попроще — их выразил его главный герой: Что бы я ни делал, но Бог из меня не уходит! А вот антиклерикализм прёт из всех щелей: добрые христиане напоминают воинов царя Ирода, монахи, да и в целом шествие супротив чумы, сродни языческой мистерии. И едких красок Бергман не особенно жалеет, но и не сосредотачивается на этом.

Потому как роль пророков берут на себя уличные музыканты и артисты. Но не только — Бергман вручает своим героям три версии нецерковного гуманизма: первая, явленная рыцарем, пытается разумом философа в игре умов (шахматы) победить смерть, вторая умом циничного прагматика, но при этом гуманиста-экзистенциалиста, пытается противостоять силой злу человеческому и отчуждением злу вселенскому — чуме. Наконец, третья — силой любви средневековых Иосифа и Марии выживают, не теряя Бога, и они сами и их дитя.

Нужно, однако, иметь ввиду, что, пожалуй, рыцарь — это альтер-эго самого Бергмана: богоборец в смысле сохранения человека перед лицом бога-смерти, даже если проиграешь ему.

Естественно, что последователей у Бергмана дикое количество — и в теме, и в образах. Правда, большинство из них склонно, скорее, к упрощению. Так что, несмотря на условный аскетизм художественных средств (это всё-таки 1950—60-е и спецэффектов и боевых сцен здесь нет), лучше всё-таки обратиться к первоисточнику. Маловато ведь фильмов, которые обращают нас к выяснению отношений с Богом, даже если его нет…

И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. (Откр. 8.1.).

Седьмая печать это последняя печать, которую снял Агнец с книги в руках Сидящего на престоле. Затем воцарилась тишина. Все замерли в ожидании того, что будет…

Явился Ангел Смерти. И все герои фильма Бергмана предстали перед этим лицом смерти.

Вот Антониус Блок, рыцарь — рефлексирующая личность, интеллигент. Он полуживет, сомнения отравляют его, он оставил свою жену ради крестового похода, вроде бы он верит в Бога, но хочет Знать. Антониус постоянно в пути, и с ним всегда его скучный попутчик — он сам… Вот Йонс — оруженосец, атеист-гуманист. Он добр и помогает людям, наказывает негодяев, поддерживает несчастных. Но Йонс лишен и веры, и любви… Вот кузнец со своей женой, блудницей, и её любовником-комедиантом, это обыватели, им не хочется ни о чём задумываться, они просто живут, как могут.. И две женщины — жена Антониуса и служанка Йонса, эти женщины провели свою жизнь в тоске и безрадостности дней…

Все они предстали перед Ангелом смерти и взглянули в его глаза, матовые и чёрные — в них мрак, бездна, и …. ничего… (Эти глаза потом возьмёт себе Дэвид Линч в картину «Шоссе в никуда»).

Подлинное бытие Бергман оставляет за милыми комедиантами, Юфом, Миа и их ребенком, живущими в любви и радости. Нам ними пролетает Ангел смерти и не замечает их. После бушевавшей бури они остаются целы, невредимы и выезжают в ясный солнечный день в кибитке к берегу моря. Юф, с его даром вИдения наблюдает, как Смерть уводит с собой наших героев…, а он и его семья остаются — жить.

Хочется вспомнить слова Василия Розанова о любви «Мы рождаемся для любви. И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете. И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете», а ещё процитировать Диану Арбенину из песни «Армия», посвящённой битве в Армагеддоне: «Я прикажу поцеловать того, кто от любви погиб» и «Я прикажу похоронить того, кто без любви погиб».

«Седьмая печать» Бергмана — настоящий шедевр христианской культуры. Фильм снят прекрасно, каждая сцена и каждый персонаж вызывает восхищение и любование благодаря великолепной игре артистов и отточености, выверенности диалогов и монологов героев.

10 из 10

Не так давно после прохождения игры A Plague Tale: Innocence заинтересовался темой чумы в Европе, читал разные статьи в Википедии, смотрел историю распространения. И по какому-то случайному стечению обстоятельств именно сегодня решил начать знакомство с историей кинематографа, взяв за инструкцию рубрику «Домашний кинотеатр» Антона Долина. Первым режиссёром он выбрал Ингмара Бергмана, а первым его фильмом для знакомства он выбрал именно Седьмую печать. И вот под всем этим впечатлением от прочитанного о Чёрной смерти я посмотрел фильм.

Уставший рыцарь и его оруженосец-весельчак в сеттинге роуд-муви по средневековью встречают разных людей на своём пути (боюсь, могу проспойлерить, дальше лучше не читать).

Рыцарь играет в шахматы со смертью, чтобы отсрочить свою кончину и успеть получить ответ на вопрос о главном — что же его ждёт после смерти? Оруженосец же старается вести себя достойно и по возможности получать от жизни удовольствие. Если подумать, эти двое напоминают главных героев из «Однажды… в Голливуде» — первый герой такой же мысленно-эмоциональный, ушедший в себя, а второй — уверенный в себе мужчина, знающий ответы на все вопросы, а приятным бонусом являет собой генератор советов на любые ситуации в жизни.

К путникам периодически примыкают разные люди, они увидят, что творит чума с умами жителей городов, но компания старается не грустить, и даже унылый рыцарь успевает в какой-то момент почувствовать себя по-настоящему счастливым. Но, к сожалению, от смерти не убежишь.

Фильм заканчивается кадром, который гарантированно впечатывается в память зрителя на всю жизнь. Это одновременно и страшно, и безумно красиво.

Средневековый рыцарь вместе со своим верным оруженосцем возвращается домой после десятилетнего крестового похода. Он разочаровался в Боге, так как за всё это время не смог получить хотя бы малейший контакт с создателем с целью узнать причину происходящих в мире событий.

Крестоносец повидал кровопролитие и сам участвовал в нем, всё больше убеждаясь в абсолютной бессмысленности боевых действий, которые только и делают, что обнажают природу человеческих пороков. По дороге домой за ним приходит сама Смерть и, желая отсрочить неминуемую участь, герой предлагает ей сыграть шахматную партию. Рыцарь не только желает в последние мгновения жизни всё же попытаться найти связь с Господом, но и попросить помощи в этом у самой Смерти. Ведь она-то знает куда больше, чем люди. Герою достаточно узнать есть ли Дьявол. Очевидно, что в таком случае есть и Бог.

В пути верные товарищи встречают всё новых компаньонов, которые похоже, связавшись с обреченным на скорую погибель рыцарем, подписали себе схожий приговор. А партия в это время продолжается…

Бергман в своем 17-ом фильме поднял невероятно высокую тему. Проблема человеческого бытия, его взаимоотношения с Создателем всегда находила особое значение в мировом искусстве. Вот и здесь постановщик потрясающе представил размышления героя о вечном. Визуальная, звуковая и философская стороны картины выведены на высочайший кинематографический уровень, что очень часто приводит данную работу во всевозможные списки лучших фильмов в истории.

Отдельно стоит похвалить такие необъятно пугающие сцены, как шествие христианской секты самобичевателей и угрожающие речи их лидера, язвительные насмешки простолюдинов над скоморохом и сожжение юной «ведьмы» на карательном костре.

Актерские работы Макса Фон Сюдова, Гуннара Бьёрнстранда и Бенгта Экерута выше любого рода оценок. Образ Ангела Смерти, представленный в ленте, стал чрезвычайно культовым и не раз использовался в картинах последователей и подражателей творчества шведского режиссера.

«Седьмая печать» — великолепная философская притча, ставшая первым мировым шедевром в широчайшем творчестве именитого скандинавского кинематографиста, застолбив за ним звание новатора и искусного мастера, способного передать на экран свои глубочайшие размышления на вечные темы.

Ингмар Бергман заслуженно считается одним из великих режиссеров Швеции, да и мирового кино вообще. Он ловко раскрывает философские и вечные темы в полуторачасовых фильмах с довольно простым и прямолинейным повествованием. Он повлиял на многих режиссеров, а также развил авторское кино. Но, тем не менее, не каждый его фильм является абсолютным шедевром, из 11 просмотренных мной фильмов мне понравилось всего пять: Страсть (очень недооцененная у Бергмана кинокартина!), Земляничная поляна, Персона, Час волка и, конечно, главное его творение — Седьмая печать.

Печать является шедевральной философской притчей и одним из моих самых любимых фильмов, хоть я постиг его и не сразу. Кинокартина богата на аллюзии, аллегории и метафоры, одна только игра в шахматы со Смертью чего стоит. Седьмая печать один из немногих фильмов, где каждый персонаж запоминается и являет собой эдакий архитип. Особенно выделяется оруженосец Йонс в исполнении Гуннара Бьёрнстранда, возможно, самый циничный, но и в то же время самый колоритный персонаж во всем фильме. Близким же мне по духу является артист Юф — эдакий идеалист и болтун. Но все, же лучший персонаж в фильме это рыцарь Антонис Блок, исполненный Максом фон Сюдовым, в Блоке, наверно, каждый найдет самого себя, ибо каждый может сомневаться, или искать смысл жизни, и вообще ответы на многие другие вечные вопросы. Один лишь диалог полностью раскрывает суть Антониса:

- Смерть: Тебе не надоело задавать вопросы?

- Рыцарь: Нет. И не надоест никогда.

Вообще актерская игра в фильме бесподобна, будь то потрясающая и прекрасная Биби Андерсон или Бенгт Экерут, отлично сыгравший образ Смерти, который запомниться на всю жизнь.

Лично для меня Седьмая печать Бергмана, наряду с Андреем Рублёвым Тарковского и Фонтаном Аронофски — это шедевры на все времена, которые будут актуальны для каждого, ведь человек всегда будет задумываться и рассуждать о Боге, жизни и смерти, смысле и сути бытия. Скорее всего, невозможно найти ответы на многие вечные вопросы и смысл каждый человек должен найти для себя сам. Печать многогранный фильм, местами мрачный и жестокий, комичный и мелодраматичный, простой и сложный. Финал картины вроде бы мрачен, но каким-то странным образом кино все ровно воодушевляет, если уж сам Бергман из-за фильма перестал бояться смерти, а некоторые люди, посмотрев его, даже становятся прихожанами церкви.

10 из 10

Как по мне, Макс фон Сюдов вообще великий актер, сыгравший во многих классных и культовых фильмах: Остров проклятых, Конан-варвар, Изгоняющий дьявола, Дюна, Судья Дредд, Особое мнение и т. д. Но, к сожалению, 8 марта 2020 года он все, же проиграл в шахматы со Смертью…

Фильмы Ингмара Бергмана — это удивительное явление в искусстве кинематографа. Всегда чувствуется авторский почерк шведского классика. Порой, кажется, что если бы сюжеты его фильмов повторил условный Никита Михалков, получилась бы откровенная дрянь. Поскольку Бергман очень тонко передает смысл и посыл в своих произведениях. Глубокий философский фильм — это не тот, в котором ничего в итоге не понятно, а тот, в котором на тяжелую тему в развязке произведения есть ответ.

Актеры

В «Седьмой печати» традиционно за игру хвалят Макса фон Сюда. Неудивительно. Он — самый известный актер из этого состава. Но ведущую роль тут исполняет Гуннар Бьёрнстранд, играющий оруженосца. Его Йонс находит правильные слова для рыцаря, спасенной девушки, кузнеца и бывшего семинариста, ставшего убийцей и насильником.

У рыцаря Антонио Блока восхитительна речь на поляне, когда все герои обедают. Остальные актеры и их герои также вписываются в повествование. Девушки настолько хороши внешне, что от них трудно оторвать взгляд. И это тоже хороший прием, помогающий смотреть философское кино.

Смысл

Рыцарь Антонио Блок провел десять лет в крестовых походах. В начале пути он был тверд в своей вере, но теперь она пошатнулась. Блок сомневается, что все убийства, насилие и зверства, что он творил на Святой земле (а это было, по словам Йонса) были вызваны волей Бога. Блок думает: «Может я не выполнял волю Бога, а был обычным бандитом, который Богом прикрывался?» Он не говорит об этом напрямую, но именно это его гложет. Что видно по его реакции на сожжение ведьмы. Все понимают, что юная девушка невиновна. Но как еще подчинить людей религии? Церковь должна держать народ в страхе. Не любовь, а именно страх ведет к Богу. Разве не страшно, когда во имя Бога ребенку ломают руки и сжигают на костре?

И какое мерзкое действие монахи устраивают во время своего прохода через деревню? В жителей тычут пальцами и кричат: «Ты умрешь и ты тоже. Вы все». Это проявление любви к ближнему или паразитирование на страхе, страхе перед смертью, страхе перед собственным бессилием, страхе перед неизвестным. За монахами следует толпа обреченных и истязающих себя мучеников. Они просто плетутся за крестом, избивают себя плетками, а на самом деле никто из них ничем не отличается от мертвого. Ни в одном из этих людей уже нет жизни. Страх убил в них людей.

Свою жизнь Блок еще не потерял, но его терзает неизвестность. Он играет со Смертью в шахматы, чтобы доказать себе — «все мои поступки не были напрасными, в них был смысл». Но есть ли смысл в том, чтобы во имя Бога убивать? Блок сам в это не верит. Получив отсрочку, рыцарь не тратит время зря. Он находит смысл своей жизни. Пусть небольшой, но это спасение жизни других. Что вы сделаете, если узнаете что вам осталось жить сутки? Блок спас людей. Это немало.

Посыл

Однако на свой вопрос рыцарь ответа не получил. Даже Смерть, существующий (мужской род написан намеренно) вечность, не может ответить на вопрос Блока. «Кто о ней позаботится? — спрашивает Йонс перед сожжением ведьмы. — Ангелы? Бог? Дьявол? Никто? Ее несчастный взгляд сделал открытие — под лунным миром пустота».

И это страшно. Все напуганы, когда видят Смерть, переступившего порог замка. Молчавшая все повествование девушка со слезами принимает конец. Ее слова самые сложные и самые уместные: «Я готова». Но просветление не наступило.

Наутро актер Йоф видит своих друзей в пляске святого Витта. Это бушующая чума.

При этом сам Йоф также способен видеть Смерть и Деву Марию с младенцем. Но говорит ли это о существовании Бога? Не факт. Йоф не увидел Смерть при сожжении ведьмы, а сама ведьма, уверявшая, что Дьявол всегда рядом с ней, перед своей смертью видит только «пустоту под лунным миром».

В итоге: «пустота» или «Бог»? Ответ Бергмана таков: «До того как к нам на порог войдет Смерть, мы об этом не узнаем». Но перед тем как Смерть протянет вам руку, сделайте как можно больше добрых дел.

8 из 10

С чего начать изучение вечных вопросов в кинематографе? Конечно с истоков! Поскольку все искусство имеет вид перевернутой пирамиды — чтобы разбираться в различных аспектах современного кино, зачастую нужно знать классику.

Одним из часто упоминаемых фильмов, если вопрос касается таких сложных тем как жизнь, любовь, бог, а главное смерть, как раз и является данная картина.

Ингмар Бергман попал в самую точку, выбрав местом действия средневековье. Время, когда смерть была обыденностью и вопросы к компетенции бога стояли довольно остро. Время, когда жизнь была страшнее смерти, что и показано на героях.

Тут режиссер делает невозможно и попадает в самую суть, выбирая действующими лицами столь колоритных персонажей. Рыцарь крестоносец, вернувшийся с кровопролитных полей сражений за веру, и, ВНЕЗАПНО-НЕОЖИДАННО, усомнившийся в правильности пути, тем самым герой начинает свой долгий и изнурительный путь по поиску смысла сущего. Но если бы не встреча со смертью, путь его был бы довольно скучен и долог. И скорее всего — привел бы к полному опустошению и бессмысленному существованию. Теперь у рыцаря мало времени и ему срочно нужно узнать ответ.

Другими не менее интересными персонажами стали актеры. Даже сейчас это люди, встречающие перед собой стену из непонимания и предвзятого отношения окружающих. Люди, пытающиеся гнуть свою линию через непосильные трудности даже в наше время. Теперь представьте этих людей в декорациях средневековья. Когда актер даже не считался за человека среди простого люда, а церковью так вообще подобное занятие превозносилось как бесовщина. Но они жили и находили счастье даже в такое не легкое время. Тем и печальнее финал их истории.

Надеюсь все, кто могли уже посмотрели этот фильм и ощутили эту безмерную радость от прикосновения к прекрасному. И ужасно завидую тем, кому это еще предстоит. Потрясающая картина с огромным багажом интересных и захватывающих мыслей, уникального юмора и диалогами, которые можно целиком растаскивать на цитаты. Спасибо миру за кино.

Всех благ.

Вызывает смех/неприязнь/гнев у адептов одного культа адепты другого, когда последние используют свои поддельные обряды, чтобы добиться милости богов…

Вызывает смех/неприязнь/гнев у нас, просвещенных детей Науки и последователей самых последних методов Здорового Образа Жизни, жалкие попытки грязных обитателей средних веков победить Смерть…

Когда приходит Смерть, любой деятельный человек бросает все свои силы, чтобы Бороться. Смерть самый сильный противник — и методы борьбы с ней надо применять самые сильные — ведь терять уже нечего — в бой надо бросать всё что есть.

Что было у средних веков? Найти ведьму, которая привела в добропорядочные (а потому не заслужившие смерти) селения массовую смерть. Найти ведьму (тут главное не пропустить — и если полоумная девчонка говорит, что знается с дьяволом, то тем хуже для неё) и сжечь её. Еще использовать самые сильные вещества (которые, и это логично, хуже всех воняют), чтобы отпугнуть приводящих смерть. Еще нужно взять самую достоверную литературу по Смерти, которая известна человечеству, и как можно более строго следовать инструкциям из неё. Причем, лучше переусердствовать, чем сделать недостаточно и оставить лазейку для Смерти. Поэтому берем Библию и делаем всё как надо — очень усилено возносим молитвы, как можно быстрее направляемся по святым местам и качественно умерщвляем плоть. Тут главное все делать правильно и не бояться трудностей — нельзя бояться боли — ведь ясно, что чем сильнее будешь себя бить, чем тяжелее выберешь деревянный крест и как можно дальше его протащишь, тем больше гарантии, что твои усилия принесут плоды и ты победишь смерть или, если это вдруг не получиться, то у тебя в запасе будет утешительный приз — приличное послесмертное существование… Для тех, кто не столь искусен, остается еще опция сбежать — взять все свои манатки и спрятаться в замке (бункере), укрепленном по последнему слову техники, или же просто — убежать как можно дальше… Ну а самые пропащие пусть плюнут на всё и пытаются урвать последние удовольствия в свои последние дни — пусть пьют, жрут и тешут свою похоть. Но на то они и пропащие — они не способны следовать самым достоверным инструкциям, которые известны человечеству, а потому сдохнут первыми…

Вдруг, если кто не понял, то текст выше — это ирония. Горькая. Текст выше — попытка напомнить о полной структурной тождественности инструкций «по борьбе со Смертью» из Средневековья и современных нам инструкций «по пожизненной борьбе с отодвиганием сроков прекращения жизнедеятельности», основанных на «достижениях науки», «ЗОЖ», «правильном питании» и пр.

А весь этот дисклеймер — желание еще раз сказать, что прибавка в 20+ или даже 30+ к «средней продолжительности жизни», ликвидация нескольких относительно простых биологических зараз, перенос кладбищ с глаз долой городских жителей — ни разу не повод думать, что фильм Бергмана — это о туземцах, которые жили сотни лет назад, а не про нас. Про нас он, про нас — про смертных.

***

А что рыцарь и его игра? А он всё понял сразу. Смерть пришла. Он был к ней готов. Давно. Он ехал с войны. Весь страх, вся боль, всё несогласие, все слезы, крик и отчаяние — все это было и есть. Только зачем это всё произносить вслух. Зачем всё это длить. В душе разрастается рана несбывшегося. Но он уже большой мальчик. Слезами делу не поможешь. Ничем не поможешь. Так зачем же шуметь… Ноги пока ходят. Слова тоже складываются сами в бесплодные вопросы. Ну может быть разве что уйти красиво?… Вечная красота последнего жеста.

Оставить себе немного времени на пристальное вглядывание в сплетение судеб — чужих и своей — на такой маленькой игральной доске знаемого нами мира — без всякого шанса их расплести и понять «как же было бы правильно» — это ведь и есть доступная всем игра со смертью — игра со смертью как финалом.

Проехать среди родных мест, среди своего рода-племени. Может быть ненадолго внести чуть-чуть человечности в бесчеловечность механики человеческого общежития, объятого пожаром массовых смертей. И если повезет утешить кого-то из малых сил. А может быть… может быть твое последнее и такое, конечно же, слабое усилие станет тем камешком, тем взмахом плаща, что тронет весы судьбы и спасет хотя бы одну семью. Спасет, конечно же, ненадолго — но такими малыми шагами только и длит свою историю род людской. Историю любви.

«Седьмая печать» — это фильм о поиске ответа на вопрос о всеобщем. Всеобщее может быть выражено разным словами: истина, благо, красота, но связанное с нашей единичной жизнью оно предстаёт в виде её смысла. Последний становится тем остовом, вокруг которого ведётся киноповествование.

Каждый герой, группа героев или безликая толпа дают нам пример отношения к вопросу о смысле жизни. Антоний Блок верит в существование этого смысла в виде бога, но вера не удовлетворяет его, ему нужно знать; так и проходит его жизненный путь в глазении по сторонам, непрекращающейся погоне за призраком впереди и бегстве от людей позади. Его оруженосец, Йонс, тоже верит, но верит в отсутствие этого смысла; будучи таким же опустошённым, как и его господин, он никуда не бежит, не трепыхается, а живёт в своё удовольствие среди людей, но его удовольствие всегда отдаёт горечью цинизма. Но Йонс нашёл в себе внутренний стержень, чтобы не опуститься до вседозволенности (раз бога нет), до которой опустился Раваль. Толпа обывателей наслаждается жизнью, как может, но по большей части трясётся за свою бессмысленную жизнь и над своим бессмысленным благосостоянием, даже не зная, что они бессмысленны. Толпа фанатиков, которые знают о бессмысленности всего этого, выкинули всю бессмыслицу из своей жизни, но поскольку и они не знали её смысла, вместе с бессмыслицей выкинули и саму жизнь, сделали и её бессмысленной. Вроде бы верят в бога, а поступили с жизнью так же, как неверующий Йонс. Так явленные противоположности, оказываются одним и тем же, если присмотреться…

Особняком стоит семья Йофа. Они бессознательно проживают свою жизнь, подобно толпе обывателей. Они отказались от суетных благ, подобно толпе фанатиков. Они не знают ответа на вопрос о смысле жизни, подобно Антонию. Они наслаждаются жизнью среди людей, подобно Йонсу. Глядя на них за последней партией в шахматы, Антоний, наконец, достиг убеждения, что смысл жизни есть, хотя так до самого конца и не понял, что это за смысл.

Не понял и я, посмотрев этот фильм. Йоф и его семья являют нам истину и смысл жизни, но не раскрывают их сущность. Йоф недостаточно умён, чтобы даже задать вопрос о смысле жизни. Ну, а Антоний недостаточно умён, чтобы найти на него ответ. Однако всякий посмотревший эту киноленту должен вынести одно: смысл в жизни есть!

Середина XIV века, рыцарь Антониус Блок и его оруженосец возвращаются домой после десяти лет крестовых походов. Десяти лет поисков и веры. Рыцарь, как и все мы, возвращается лишь с разочарованием. Смерть становится естественным продолжением этого акта. Она является к нему повседневно, однако вместо меча, рыцарь встречает её с храбростью.

- Подожди немного

- Вы все так говорите, но я не даю отстрочек

- Ты ведь в шахматы играешь?

Казалось бы для чего все это? Но рыцарь хочет получить ответ на самый последний вопрос в жизни. Быть может самый важный вопрос и в нашей с вами жизни тоже.

Не сообщая рыцарю, ответ зрителю даёт сам Ингмар Бергман. Свобода от предрассудков, разъедающего ума и самая обычная простота выражается в обычных молоке и землянике. А ещё то самое совершеннное в своем несовершенстве совершенство становится бергмановским ответом на многие наши вопросы.

Бергман отважно верит в человека и дает ему надежду. Быть может поэтому смерть не замечает, как самая обычная семья бродячих актеров сбегает с этого наполненного хаосом мира.

А что же рыцарь? Узнал ли он то, что хотел? Быть может, да. Быть может нет. Лишь в смерти весь ответ.

8 из 10

«Я хочу знать, а не верить!».

Медитативный шедевр Ингмара Бергмана, подобный видениям, которые подлиннее самой реальности! Крестоносец Антониус Блок и его оруженосец Йонс возвращаются из Святой земли на родину, где свирепствует чума. Прагматичный Йонс смотрит на мир скептически, не веря ни в Бога, и в черта. В отличие от него, философ Блок мучается поисками Бога. При этом, его устроит любой результат. Главное — он хотел бы знать наверняка.

Однажды на пути Блока появляется Ангел Смерти. Рыцарь предлагает ему сыграть партию в шахматы на собственную жизнь. Во время по дороге домой к Блоку присоединяется семья актеров, немая служанка и кузнец со своей неверной женой. Никто из них не знает, что это путешествие — со Смертью. Или это не так?

Такие фильмы надо смотреть на одном дыхании, чтобы не растерять послевкусия. Великий русский режиссер Алексей Герман уверял, что променял бы весь кинематограф на картину Бергмана о бедном рыцаре, играющем в шахматы со Смертью. И, возможно, его незавершенный фильм «Трудно быть богом» был своеобразным ответом «Седьмой печати».

Поиски истины — дело не только сложное, но и безнадежное. Ведь даже достижение результата может вызвать разочарование. Над вопросами, которые упорно задает крестоносец, его оруженосец просто посмеивается. Ведь не верить и не знать — проще и безопасней. Это родним Блока и Йонса с Дон Кихотом и Санчо Пансой. Только ветряные мельницы находятся не в Ла-Манче, а на шахматной доске.

10 из 10

У меня нет полномочий судить или оценивать Ингмара Бергмана, только безмерно восхищаться его работой!

В этом фильме он выстраивает многогранную панораму вопросов и ответов на, пожалуй, самые животрепещущие темы практически для любого человека — что такое смерть и что такое Бог (и есть ли он). Бергман дает пищу для размышлений: как характер, темперамент и социальное положение героя влияют на его точку зрения. Знаково и то, кто переживает встречу со смертью, а кто нет. Выходит, смеяться над смертью — лучший способ ее отсрочить.

Очень здорово, что действие фильма перенесено в Средневековье, где, с одной стороны, смерть гораздо сильнее воспринималась как некая стихийная, неподконтрольная человеку сила, а с другой, на гораздо более прочных позициях стояла религия. Поэтому несколько удивительно видеть сомневающегося в существовании Бога главного героя, если только не учитывать, что он получил небольшую отсрочку, чтобы найти ответ на самые главные и самые сложные для человека вопросы.

Стоит отметить, как трепетно и ярко воссоздан скандинавский средневековый колорит, который становится, пожалуй, самым живым духом в этом фильме в противовес духу смерти.

Наверное, можно часами потому что камера буквально проникает во внутренний мир персонажа, а иногда подсказывает зрителю, на что стоит обратить внимание.

Конечно, актерская игра в бергмановской картине, как всегда, на высоте, но невозможно не отметить по-настоящему жуткий образ смерти, созданный Бенгтом Экеротом, с пронизывающим до костей взглядом. Именно такой он и необходим этому фильму.

Как же прекрасны шведские фьорды даже на черно-белой пленке! Как они здорово передают могущество природы и стихии, и даже стихии смерти по отношению к судьбе человека!

Восхвалять этот фильм можно до бесконечности, а если кратко, это настоящий кладезь нескончаемых и, возможно до конца не разрешимых, вопросов и загадок, эстетического и интеллектуального наслаждения!

Еще ощутимей связь с философией Кьеркегора становится в ленте «Седьмая печать», где проблематика веры раскрывается уже напрямую в противопоставлении мировоззрений двух героев — рыцаря Антония Блока и оруженосца Енса, первый из них — дитя Средневековья, мучающийся от сомнений, ждущий конца света верующий, второй — человек грядущей эпохи Возрождения, пытающийся отвергнуть танатофилию западного христианства в пользу радостей земной жизни.

В трактате «Страх и трепет», выделенном позднее в отдельную книгу части труда «Или-или» Кьеркегор рассуждает о религиозной стадии в жизни личности как вечном поединке с абсурдом, попытке понять волю Бога исходя из способностей человеческого ума: согласно повелению Бога Авраам должен принести в жертву своего единственного сына Исаака, он решается на это, хотя повеление противоречит не только всей человеческой этике, но и прежним заветам Бога. Кьеркегор называет Авраама и таких как он «рыцарями веры», потому что они несмотря на сомнения и терзания все же подчиняют свою волю воле Бога. Авраам верит Богу, верит, что Он лишь Ему одному ведомым способом разрешит эту ситуацию, так что и Его воля не будет нарушена, и Исаак останется жив. Так в итоге и получается.

Бергман не случайно делает Антония Блока рыцарем-крестоносцем, показывает его мучительные терзания, сомнения, но при этом сохраняющим свою верность Богу, лишь он один видит Смерть до поры до времени, лишь он один способен вступить с ней в поединок, который лишь внешне отражается в шахматной игре, на самом деле это духовное противостояние. Лишь верующий способен к поединку со смертью, считает Бергман (по крайней мере на этом этапе своего творческого пути), несмотря на свое временное малодушие и сомнения, он сохраняет упование и готовность следовать воле Бога.

В отличие от Блока Енс, хоть и представляет собой тип гуманиста-практика: он помогает людям, вызволяет их из кажущихся безвыходными ситуаций, любит земную жизнь, скептически относится к вере, на самом деле его твердокаменность и железная воля делает его жестоким и непримиримым к тому, чего он не понимает. Если бы Бергман ограничился указанным конфликтом, мы бы имели плоскую притчу, на деле же перед нами — многоуровневая фреска, показывающая жизнь западного Средневековья со всеми его страхами и надеждами чрезвычайно убедительно. Режиссер выразил сам апокалиптический дух того времени, плотоядную жажду конца, которая владела абсолютно всеми и превращала земную жизнь в тень, в подобие грядущего.

«Седьмая печать», стоит справедливо заметить, фильм в той же степени христианский, как и атеистический, его можно понимать по-разному, в зависимости от того, на чью позицию вы становитесь — Блока или Енса, однако, в ней нет погребально сумрачности, есть много лукавого юмора, жизнеутверждающих зарисовок и желание отстоять жизнь у смерти, потому жонглер Йоф с семьей счастливо избегает удела быть настигнутым Смертью. Хоть Лурселль и считает, что «фильм довольно вял, лишен ритма, наполнен зачастую пустыми диалогами», однако, и он не отрицает того, что «размышления автора опираются на традиционные философские темы, приобретают современную нигилистическую окраску, еще сохраняющую близость экзистенциализму».

Одним словом, картина Бергмана посвящена терзаниям веры, сомнениям и отчаянию на пути обретения совершенного упования на Бога, вместе с тем она критикует то официальное христианство, которое знает, то есть западное, за танатофилию и презрение к земной жизни, за распространение атмосферы страха и взаимной ненависти, которой славилось Средневековье, вместе с тем постановщик наследует одну из важных тем философии Кьеркегора — уверенность в том, что человек не способен сам себя спасти, что поиск высших смыслов органичен человеку, что разверзающаяся перед ним экзистенция (а в «Седьмой печати» в отличие от «Вечера шутов» нет повседневной бытовой жизни, все представляет собой одну большую предельную ситуацию), ставит его один на один со смертью и требует немедленного решения вечных вопросов, которое более насущно для него, чем хлеб.

Этот фильм был первым фильмом Бергмана, который я посмотрел в своей жизни (на ретроспективе на канале «Культура» (следом шли «Персона» и «Осенняя соната»). Поначалу я не очень им проникся, поразившись гениальности «Персоны», но со временем именно «Седьмая печать» стала для меня самым дорогим, самым личным фильмом Бергмана. Этот гениальный автор был совершенно прав, как-то заметив, что «Седьмая печать» — это единственный фильм, который будет близок каждому, ибо всем нам придётся встретиться со смертью. Бергман в предельно лаконичном, отточенном до совершенства фильме задаёт самые глобальные вопросы и не даёт ответов, предлагая зрителю думать самому. Есть ли в жизни смысл, который не уничтожается смертью? Для чего живёт человек в этом мире? И как смириться с тем, что существует смерть? «Если бы бог существовал, как бы вынес я, что я не бог?» писал Ницше.

Фильм Ингмара Бергмана «Седьмая печать» лишь формально разворачивается в декорациях средневековья. Подставьте любое другое время — ничего не изменится. Но надолго впечатлительный зритель, способный сопереживать не только бандитам из «Бумера» или «Бригады» (вот он — герой нашего времени!) запомнит глубинное отчаяние рыцаря Антония Блока, благородного воина, ушедшего от семьи сражаться за веру. Десять лет он смотрел в глаза смерти, уже сколько раз мысленно умирал в каждом сражении — и ради чего? Разве достоин его смерти святой град Иерусалим, где нужно защитить от мусульман гроб Господень? И есть ли он вообще — Бог?

Антоний Блок внутренне умер (позднее мотив смерти при жизни проявится в другом важнейшем фильме Бергмана «Земляничная поляна»), но слабый росток жизни ещё теплится в нём. И он хочет знать не о себе — про себя он давно решил, а о всём человечестве — зачем каждый человек живёт на свете, где повсюду глад, мор и скрежет зубов. Гениальным прозрением Бергман сводит своего героя с самой смертью (фу-фу, позор Брэду Питту — Бенгт Экерот — истинная смерть!). Он готов умереть и желает этого, но перед смертью он хочет понять зачем человек живёт. Отсрочка, данная смертью — один день. День как целая вечность. И игра в шахматы, три кона. Проиграет Блок — заберёт его смерть, выиграет — нет. А шахматы — это как зеркальное отражение всей конструкции фильма. Как на шахматной доске есть чёрные и белые клетки, так и в «Седьмой печати» Бергман сталкивает противоположные вещи. Вера и безверие, желание смерти и жажда жизни, жестокость и любовь.

«Вера — это такая мука. Всё равно, что любить того, кто скрыт во мраке и не являет лица, как ни кричи. Но сейчас это вдруг стало не важным. Это потеряло всякий смысл… Я запомню этот момент, этот покой, безмятежность, чашу молока, спящего Микаэля, Ёфа с лютней, ваши лица в вечернем сумраке. Я буду нести это воспоминание так бережно, словно в моих руках чаша, до краёв наполненная парным молоком. Это будет моим знаменем и источником радости».

Видя их любовь и привязанность друг к другу (а зовут их Иосиф и Мария — ну как святое семейство), Антоний Блок понимает, как многого он лишился, десять лет охраняя Иерусалим от сарацинов. Истинная святость внутри человека, а не где-то вовне. Семья куда важнее всех реликвий мира. А любовь — это то, что освещает путь человека посреди мрака жизни. До самой смерти.

Бергман уже в «Седьмой печати» доказывает евангельскую мысль, что Бог — это любовь. Поиск Бога вне себя приводит к пустоте и отчаянию. А любовь к фантомам, созданным людьми, является лишь жалкой тенью единственно священной любви — любви к человеку. Не случайно также, что младенец Микаэль, которого так любят родители, сопоставляется с самим Иисусом, хотя только начинает жить. Жизнь — поистине священный дар природы, и его не уничтожить смерти. Ибо жизнь, как феникс, всегда рождается вновь.

И не так уж важно есть ли Бог. Главное, что есть любовь.

10 из 10

Через фильм проходит это слово — смерть. Вначале фильма рыцарь играет с ней в шахматы, дабы отсрочить конец. Далее, один из актеров говорит, что будет играть роль смерти. Позже, мужик рисует её пляшушей на стенах здания, оказавшегося на пути у главных героев. А потом и сама смерть одного за другим забирает персонажей.

Кино мрачное, черно-белая съемка только добавляет масла в огонь. Сюжет поглощает. Так же в нем есть интересные мысли-цитаты, повествующие о таком бытовом и знакомому каждому.

Суть фильма проста: она придет за каждым и избежать её будет нельзя. Тем самым режиссер как будто хочет поговорить со зрителем о бренности бытия, о черном и белом что есть в мире. О красоте и зле. О счастье и незаслуженнои страдании. О всем том, на чем стоит свет.

8 из 10

Фильм «Седьмая печать» успел стать пусть не культовым, но широко известным в узких кругах. За какие заслуги?

По крайней мере, интересна сама тема. Госпитальер Антониус вместе с оруженосцем Йенсом возвращаются в Европу после многих лет в Крестовых походах. Рыцарь видит, как изменилась его родина. В Европе свирепствует чума, а люди в этом обвиняют кого угодно, кроме себя. В картине блестяще показан быт того времени. Ровно как и неизменная безысходность, отсутствие какой-либо надежды на улучшение. Мародёрство, нищета. Даже ведьма, которую сжигают не взывает к Сатане, а молча принимает участь.

Лучшее, что есть в фильме — это диалоги. Персонажи часто затрагивают тему смерти, бога, проблем того времени. При этом у каждого героя есть своя точка зрения. Создатели не встают ни на чью сторону, дают зрителю самому задуматься. Интересно ещё то, как трактуют Библию разные люди. По сути, фильм можно разобрать на цитаты. Помимо упомянутых мной тем, в картине поднимается и много других вопросов. Рассказывать обо всех будет очень долго, проще посмотреть один раз.

Актёры. Ну, имена шведских актёров мне ни о чём не говорят. Отмечу лишь двух. Макса фон Сюдова. Он отлично отыграл Антониуса, скрывающего боль улыбкой. Ещё понравился Бенгт Экерот в образе ангела смерти.

Отличное кино. Умное и эстетически прекрасное.

10 из 10

Знакомиться с действительно старой классикой в наши дни по настоящему непросто. Слишком много технических проблем отвлекает от просмотра и сосредоточиться на фильме по началу непросто. Но стоит побороть себя и посмотреть хотя бы двадцать минут фильма, как техническое несовершенство перестаёт оттягивать внимание на себя и начинаешь обращать внимание на по настоящему важные вещи.

Рыцарь Антониус вместе со своим оруженосцем Йонсом возвращается из крестового походам и наблюдает за тем как изменился быт его соотечественников за пятнадцать лет его отсутствия. Тут можно было рассказать историю о доблестном герое борющемся с преступностью, но это было бы слишком банально. Поэтому герои знакомятся с разными необычными личностями и пытаются выслушать и понять точку зрения каждого, в том числе и самой Смерти.

И в этом простом и живом общении и заключается прелесть фильма, ведь через него Ингмар Бергман показывает многообразие мнений по насущным для людей того времени вопросам. И что особенно ценно автор не пытается навязать точку зрения кого то из персонажей, они лишь даёт нам разные мнения, а соглашаться с каким то из них или нет решать уже зрителю.

В фильме содержится масса религиозных отсылок, особенно на откровения Иоанна Богослова. Но они не ощущаются чем то чужеродным, напротив фильм без них сложно представить. Да и в целом фильм на удивление эстетичен в своём минимализме, ведь простые решения нередко оказываются самыми действенными. Ну и ближе к середине фильма на его возраст перестаёшь обращать внимание, ведь изображение здесь далеко не главное, а персонажи и диалоги до сих пор не потеряли актуальности.

Просмотр данного фильма может стать интересным опытом для современного зрителя, не думаю что он перевернёт ваше мировоззрение, но явно оставит после себя немало важных вопросов.

8 из 10

Скажу честно — я не являюсь фанатом знаменитого шведа по фамилии Бергман.

Впервые я познакомился с его творчеством в начале 80-х годов прошлого века. В киевском кинотеатре «Дружба» в полупустом зале показывали «Осеннюю сонату» и «Фанни и Александр». С одной стороны, мне повезло — мировая киноклассика была в Советском Союзе в остром дефиците. С другой стороны, «Соната» и «Фанни» — откровенно скучное кино, надуманное и вымученное. Никаких тебе фирменных артхаусных фишек, никакого милого идиотизма, никакой замысловатой абстракции. Пожилые дядьки и тётки многозначительно смотрят друг на друга и задумчиво молчат.

Короче, мне не понравилось. Старину Ингмара я решительно вычеркнул из своей личной кинематографической жизни. Как впоследствии оказалось — зря вычеркнул. Имеется у нашего супершведа действительно шедевральный фильм. И называется он «Седьмая печать».

Пересказывать содержание «Седьмой печати» — гиблое дело. Хотя сюжет имеется, и вполне внятный. Однако, главное в этом фильме — потрясающая «картинка». И, как всегда, вопросы, вопросы, вопросы.

Можно ли выиграть шахматную партию, если твой соперник — сама Смерть?

Спасая других людей — спасаем ли мы самих себя?

Кто примет загубленную душу — Бог, Дьявол или Пустота?

В чём предназначение земного пути человека?

Идеально ли Царство небесное?

А общий смысл фильма достаточно прост — в выигрыше всегда остаётся Смерть.

Вывод: другие фильмы Ингмара Бергмана можете игнорировать, а вот великолепную «Седьмую печать» смотрите обязательно.

10 из 10

'Плод! Скажи мне, шептала что ночь,

И про тайны, какие открыла?!

Она тайной тебя умертвила,

Пурпур сходит со щек твоих прочь

Плод! скажи мне, шептала что ночь?» Ницше

Средневековье. Самое смутное время в истории человечества. В связи с отсутствием каких-либо достоверных сведений о жизни той эпохи, она постоянно получает самые разнообразные, подчас противоречивые толкования. Кто-то видит в ней пик стихийного разгула страстей, варварства, вселенского хаоса, вырвавшегося на свободу, другие усматривают апогей духовных исканий, абсолютной святости, чистейшего и достовернейшего слияния души с Богом. Правы оказываются все, ибо средние века парадоксальным образом сочетают эту непримиримую борьбу противоположностей в диалектическом единстве. В одном из своих самых широкоизвестных фильмов Ингмар Бергман представляет собственное видение этой погибшей вселенной.

Главный герой — рыцарь Антониус Блок и его оруженосец Йонс возвращаются домой после многолетних скитаний в кровопролитных крестовых походах. На их лицах лежит печать смерти, как чужой, так и своей, которая и является рыцарю в своем архитипическом образе с непременными атрибутами в виде черного балахона, косы и мертвенно-бледного лица. Блок, нисколько не страшась незваной гости, предлагает смерти сыграть партию в шахматы и, таким образом, выгадать отсрочку, чтобы найти ответы на мучающие его вопросы о смысле жизни. Смерть, ясно сознавая свою априорную победу, дает рыцарю шанс. К тому же у нее полно других забот, ведь на страну обрушилась эпидемия чумы — люди вымирают целыми селениями. Священнослужители, по своему обыкновению, ищут причину в «молоденьких ведьмах», чаще всего невинных. Процессию с такой колдуньей, пригвожденной к кресту и встречают на своем пути Блок и Йонс. Для рыцаря это верный шанс проникнуть в тайны мироздания — он мучительно вглядывается в лицо умирающей, но…не встречает ничего кроме страха и животного ужаса. Тогда Блок, в глубочайшем отчаянии, устремляется за ответами в главное прибежище Бога — церковь. Однако и там его подстерегает разочарование, место первосвященника занято…смертью… В дороге путники встречают семью странствующих паяцев — Йозефа, его жены Марии и их сына. Рыцарь, погруженный в свои мрачные думы, делит с ними трапезу. Их душевная чистота, открытость миру и невероятное жизнелюбие развеивают тяжелую душевную тоску рыцаря, который постепенно начинает сознавать, что ответы на его вопросы находятся не за облаками, а на расстоянии вытянутой руки…

Фильм «Седьмая печать», созданный за тридцать дней, с мизерным бюджетом, на материале из пьесы для студентов театрального училища в свое время вывел Бергмана на мировую арену кинематографа и заслужил признание не только интеллектуалов, но и широких масс. Причину взрыва популярности картины следует искать прежде всего в том, что в картине точно уловлена тревога и страх того времени. Весь мир в конце пятидесятых находился под постоянной угрозой новой ядерной войны, последствия которой дали бы фору любой, даже самой ужасной чуме в истории. Но Бергман идет дальше и увязывает тревогу коллективного бессознательного со своей любимой темой экзистенциальных душевых антиномий.

В образ рыцаря Антония Блока вложен основной концепт экзистенциальной философии на момент середины двадцатого века. В нем можно видеть целую палитру самых разнообразных направлении данного философского течения — от земляка Бергмана Кьеркегора до Хайдеггера и Сартра. Кьеркегоровского, как и в прочих фильмах мастера, очень много. Начать с антагонизма веры и разума, от которого страдает Антоний Блок. Согласно датскому философу ключ к истине и откровению находится не в понятии или определении, но в движении души, веры, воли, которое должно идти в разрез с рационализмом, неопровержимой достоверностью или строгими принципами реальности. Чем абсурднее кажется ситуация (скажем, жить, чтобы умереть или страдать без вины), тем сильнее, искреннее и неистовее должен быть порыв духа, сметающий все преграды. К этому полету без крыльев рыцарь оказывается неготовым, предпочитая твердую почву рациональных вопросов-ответов. Этот плацдарм вопрошания есть предпоследняя духовная стадия, с которой Блок не в силах сойти. Тут уже репрезентируется тема другого философа (Хайдеггера) об умении и искусстве задавать вопросы. Немецкий мыслитель считал, что именно эта забытая способность человека играет в существовании особую роль. Большую часть времени мы учимся по уже готовым схемам, на все практические вопросы уже давно есть ответы. И только метафизическое вопрошание об основании, причине и цели сущего способно вернуть человеку вкус бытия и поставить его в непосредственное (а не через призму социальной роли или некой системы правил) отношение к истине сущего, т. е. оживить его душу. Но, как ни странно, саму жизнь можно выявить только на контрасте со смертью, как белое лучше всего проступает на черном. Подобного рода пограничная ситуация (которой по сути и является весь фильм), излюбленная тема французских философов — Сартра и Камю, чьи пьесы Бергман любил ставить в театре.

Противовесом рефлексирующему и духовно страждущему рыцарю Блоку служит радикальный атеист Йонс. На мой взгляд, Бергман испытывает к данному персонажу даже большую симпатию, чем к протагонисту. Он пленяет своей человечностью, непосредственностью, своеобразной приземленностью и прагматизмом. Кажется, что Йонс добровольно и навечно отрекся от всякого спекулятивного мышления и бесплодного витания в пустых абстракциях, наподобие «Бога», «вечного блаженства», «идеала». Он свято верит только в мужество, честь, отвагу и благородство. И в конце фильма, когда смерть приходить исполнить свою обязанность, Йонс, в отличие от своего хозяина, преклонившего голову в молитве, горда взирает прямо в лицо наступающей пустоте со словами: «Черта с два я встану на колени» (к этой теме богоборческого атеизма Бергман еще не раз вернется в своем творчестве).

Фильм довольно мрачен, но мрак Бергмана пока не беспрогляден. Спасение и надежда персонифицируются в образе странствующих актеров. Тема творчества, «вечной игры», театральности и беспрестанного лицедейства занимают в Бергмановской философии особое место. Это якорь за который цепляются его герои, тонущие в пучине мирового хаоса. Точнее всего концепция режиссера выражена в афоризме Ницше: «искусство дано нам для того, чтобы не умереть(!) от реальности». В «Седьмой печати» бродячие артисты даже ономатически (нося небезызвестные имена Мария и Иосиф) символизируют путь к спасению. А эпизод, в котором Блок вкушает на поляне землянику (естественная отсылка к самому светлому фильму Бергмана «Земляничная поляна») и вовсе можно интерпретировать как своеобразный обряд «причастия» к высшей истине.

Невозможно исчерпать всего многообразия идеологических наработок и смысловых перипетий фильма. Главная же его особенность, на мой взгляд в том, что здесь (как и в прочих картинах режиссера) удалось проявить сугубо личностные, экзистенциальные проблемы в координатах всеобщности, всечеловечности и тотальной открытости. Возможно поэтому после фильмов Бергмана возникает чувство сопричастности и очищения, словно кто-то сумел понять тебя лучше, чем ты сам и простил все.