Земляничная поляна (1957)

Фильм Бергмана «Земляничная поляна» является одной из ранних работ режиссёра, где был заложен стиль многих будущих фильмов, таких как «Седьмая печать», «персона» и другие.

«Земляничная поляна» — это очень сентиментальная картина, которая заставляет зрителя размышлять, перемещая его машиной времени в будущее и ставя на один уровень с главным героем - профессором медицины, который должен получить награду в честь 50 лет профессиональной деятельности.

Картина Бергмана — это глубокое, трогательное и философское произведение, которое вызывает множество эмоций. В фильме прекрасно передается атмосфера и настроение, а актерская игра главного героя, исполненная Виктором Сьёстрёмом, безупречна. Также стоит отметить красивые пейзажи Швеции, которые создают неповторимую атмосферу в фильме. Да, картина наполнена красивыми пейзажами, которые кажутся практически живыми. Чего стоит сама поляна, которая ненавязчиво олицетворяет одну из идей в фильме.

В этом фильме каждый кадр продуман до мелочей, что также станет важной чертой будущих фильмов Бергмана. Бергман мастерски использует свет и тени, чтобы создать мрачную и затемненную атмосферу «саспенса», которая соответствует настроению главного героя.

Также стоит отметить, что многие кадры фильма напоминают картины художников эпохи романтизма и импрессионизма. Использование таких элементов, как мягкий фокус и мягкие переходы, создает впечатление, что зритель смотрит на картину, а не на обычный фильм. Каждый кадр фильма и в правду будто «живая картина».

В целом, фильм 'Земляничная поляна' — это настоящий шедевр кинематографа (Не просто так он попал в рейтинг 100 лучших фильмов всех времен по версии киножурнала Sight & Sound), который обязателен к просмотру каждому, кто интересуется киноискусством и хочет получить глубокие эмоции и размышления. Это фильм, который оставит след в вашей душе и поможет вам увидеть жизнь в новом свете.

«Земляничная поляна» (1957) — это повесть о старом профессоре, который добровольно изолировал себя от общества и людей. Сам будучи человеком, он возненавидел род людской за его непостоянство стремлений и влечение к «греху». И за свою долгую жизнь не нашел в себе сил его простить.

Ощущение собственной травмы навредило не только главному герою — оно стало травмировать других. Под тяжелое влияние его гнетущего жизненного опыта попали близкие и друзья. Безусловно излучают в его сторону свет и радость только случайные попутчики — и то не все.

Картина очень подкупает своим глубоким психологизмом, копанием в личность и душу. Хотя «копание» — слишком грубое и резкое слово. Скорее, это аккуратный проход во внутренний мир героя, лишь относительно бесцеремонный. При этом одновременно фильм закрадывается в душу героя и душу зрителя.

После просмотра возникает мысль, что Ингмар Бергман — это Достоевский в мире кино. Как и книги русского писателя, его фильмы насквозь пронизаны экзистенциальной болью, психологическим самоанализом, переживанием человека за собственную судьбу, осмыслением собственных страданий.

А тонкая грань в «Земляничной поляне» между сном и явью позволяет наиболее чувственно в это погрузиться. При всем меланхоличном антураже кинокартины происходящее на экране настолько откровенно и сильно, что мы становимся частью главного героя, а он становится частью нас.

«Земляничная поляна» — это фильм об уставшем человеке, который исчерпал свой «запас прочности», потому что слишком долго был силен, чтобы прощать других. В конце концов, жизнь потускнела для него. Но, честно и мучительно взглянув внутрь себя, он на закате своей жизни все же возродил в ней шанс на былой блеск.

10 из 10

«Земляничная поляна» повествует о 78-летнем мужчине, который на пути к церемонии награждения за профессиональные заслуги вспоминает ключевые моменты жизни, попутно видя запутанно пугающие сны, в которых воспоминания смешиваются с внутренними сомнениями относительно правильности жизненных поступков.

Ингмар Бергман, возможно, первый из кинодеятелей настолько визуально изобретательно представил сны и воспоминания своего главного героя, заставляя и по сей день поражаться красоте и мистичности данных приёмов. Что уже говорить про людей посмотревших эту ленту в год её выхода.

И конечно, подобная визуализация сюжета фильма не могла не вдохновить последователей шведского режиссера. Наилучшим образом это получилось у Феллини в его ленте «8 с половиной» и у Тарковского в картине «Зеркало». Во всех этих кинопроизведениях главный герой переосмысляет свою жизнь, находясь в точке экзистенциализма, и рассматривает события жизненного пути в череде непрерывного потока воспоминаний, перемешанных с внутренними угрызениями совести и полнейшего беспокойства, которые выливаются в переполненные таинственными знаками сны, ещё больше запутывающие сознание как самого героя, так и зрителя.

Стоит признать, что ленты Феллини и Тарковского получились несколько глубже и визуально более экстравагантными, что абсолютно точно объясняется творческой силой постановщиков, вдохновленных кинематографической новизной работы Бергмана. Однако именно его картина видится более понятной и простой для изучения и интерпретации значения, что незамедлительно притягивает зрительский интерес к ней.

Автор прекрасно демонстрирует интересный сюжет, излагая его динамично и ярко, пробуждая философские размышления зрителя как по поводу жизни главного персонажа картины, так и собственной.

«Земляничная поляна» — великолепный пример изобретательности постановщика в раскрытии темы переосмысления поступков человека на протяжении всей его жизни, изумительно располагающий высоким визуальным рядом, выводящим данное кинематографическое произведение в шедевры мирового кино.

Очень сложно писать отзыв на фильм, снятый более 60 лет назад и считающийся классикой кинематографа. Основная трудность — невозможность воспроизвести контекст — социальный, культурный — в котором проходило создание и показ фильма. Поэтому какие-то пласты и идеи останутся за пределами понимания современного зрителя или потребуют глубокого погружения в ранние исследования данного фильма. Поэтому ограничусь особенностями фильма, которые мне показались наиболее интересными.

В определенной степени «Земляничную поляну» можно отнести к жанру «road movie». Основное действие происходит в автомобильной поездке, своеобразном путешествии по памяти главного героя и по воспоминаниям его долгой жизни. Так же как и в дороге, профессор делает остановки и концентрирует внимание на важных событиях своей юности, в которых воспоминания тесно переплетаются с его фантазиями или домыслами о том, как, например, к нему относятся другие люди. Конечно, в «идеальном мире» своих фантазий, Исаака любят и считают хорошим человеком. Возможно, после этих воспоминаний происходит осознание влияния отношений в семье и неудачной любви на дальнейшую жизнь главного героя, его отношения к близким и холодность к ним. Интересно, что такое отношение у профессора только к родственникам, в то время как со случайными попутчиками, заправщиком или экономкой он вежлив, открыт и достаточно позитивно настроен.

Как и в большинстве своих фильмов, Ингмар Бергман уделяет внимание вопросам религии и веры. В «Земляничной поляне» это проявляется в споре двух молодых попутчиков профессора: один отрицает существование Бога, а второй стремится и вовсе стать священником. Профессор же, когда ему предлагают высказать свое мнение, демонстрирует мудрость и спокойствие, давая молодым людям выговориться и остаться при своих. Наверное, в религиозных спорах именно такая позиция самая разумная и нам следует придерживаться именно её.

Особо стоит выделить сны героя. В них проявляются те образы, метафоры, а также кинокадры, за которые мы любим Бергмана. Первый сон дает ключи к дальнейшим диалогам о безжизненности главного героя и безличности окружающих его людей. Естественно, эта обезличенность присутствует только в восприятии профессора. Он не воспринимает других людей и абсолютно равнодушен к их проблемам и душевным болям. Возможно, как врачу, ему важнее их физические показатели, а не какие-то чувства и психологические реакции. Второй сон напоминает «Процесс» Франца Кафки, представленный в виде экзамена самого профессора. Экзамен является метафорой сомнения в своем знании, пересмотра убеждений и фокусировкой на предшествующих заблуждениях, который у главного героя предостаточно.

В конце, проанализировав свою жизнь и отношения с родными, профессор делает маленькие попытки что-то изменить в лучшую сторону — простить долг сыну, быть более близким к экономке. Но тщетно. Профессор не сможет изменить отношение к себе окружающих. А без изменения среды и контекста герой не сможет поменяться и сам.

Как и в фильме «Седьмая печать» Ингмар Бергман продолжает рассуждать на тему смысла жизни. Но на этот раз действие из средних веков перенесено в современную (для Бергмана) эпоху — 50-е годы 20-го века. Если в «Печати» основным направлением было существование или отсутствие Бога, на этот раз упор делается на семью.

Герой и завязка

Нам показан один день (точнее сутки) из жизни выдающегося врача Исака Борга, по ходу которого он вспоминает свои молодые годы и ошибки. Борг полон самоиронии, у него есть чувство юмора, но также он ведет образ жизни интроверта и эгоиста.

Из сцены на заправке мы узнаем, что его бывшие пациенты высоко ценят его как профессионала. Борг спас много жизней, но вот отношение родственников к нему не столь радужное. Почему? Это завязка сюжета.

Сны и отношения

В этот день Боргу снятся сны. Он просыпается с мыслями о смерти. Часы без циферблата, гроб и никого вокруг. Он сам говорит: «Я уже давно мертв». Сны — это разговор Борга с собственным подсознанием, которое наводит его на мысли об ошибках прошлого.

Постепенно до него доходит понимание, что ему всю жизнь было плевать на жену, сына и всех остальных. Даже подсознание ему отвечает: «Отрезал и уже не болит». Борг отрезал всех близких из жизни и стал спокоен.

Его невестка Марианна вспоминает первые слова Исака после разлада с мужем: «Только не втягивай меня в ваши семейные дрязги. Мне нет до этого дела».

Проблема Борга в том, что ему нет дела до трагедии в жизни самых близких людей. Он за месяц не поинтересовался, что случилось ни у своего единственного сына, ни у невестки, которая жила с ним в одном доме. Как же он стал таким «сухарем»?

Это видно из контраста, когда герои едут в машине. Спереди Борг — старый одинокий человек. Посередине семейная пара Акерманов, которая паразитирует на отношениях и причиняет друг другу только боль. На заднем ряду трио молодых людей, которые легко ругаются, легко мирятся и легко живут.

Мы видим, как из одного выходит второе и третье. И это все ведет к одиночеству для себя и боли для родных. Так маму Борга не навещает никто из родственников, потому что она такая же черствая эгоистка, у которой нет добрых слов для других.

Принятие и перемена

Исак Борг гордиться своим сыном Эвальдом. Несомненно, он его любит, и думает, что помогает закалить характер. Но его любовь имеет больную форму. За всю жизнь Борг даже подумать не хотел, как на сыне отражается формальный финансовый долг перед отцом.

Эвальд настолько много работает, чтобы вернуть ему деньги, что тоже считает себя «мертвым», а ведь он на 40 лет положе отца. Но ему уже не нужна жизнь, его брак на грани распада, и он не хочет иметь детей. Само существование — это агония, которая началась с ада, в котором жили его родители.

С каждым диалогом (мама, невестка и юные попутчики) Борг начинает осознавать свою неправоту по отношению к близким.

Причем те самые юные попутчики показывают максимально правильное отношение к жизни. Они от чистого сердца (когда им уже ничего от Исака не нужно) поздравляют его песней, стоя под окном. Хотя их уже довезли, и они могли двигаться дальше.

Борг понимает, как много хороших эмоций может принести человеку банальное внимание и соучастие. Он осознает, что если усилия сдержать свое слово разрушают жизнь его сыну, значит о «слове» нужно забыть. И Исак призывает Эвальда забыть про деньги. Он говорит приятные слова своей экономке и понимает, что больше не хочет вести себя эгоистично.

Переосмыслив себя, он видит новый сон. И на этот раз там все хорошо.

Заключение и посыл

В «Седьмой печати» главный герой нашел смысл жизни в том, что успел спасти от смерти семью, когда ему оставались считанные часы жизни. В «Земляничной поляне» посыл схожий: «Даже если тебе 78 лет, и вся жизнь позади, ты еще можешь помочь другим. Не упусти такую возможность». Это не поздно пока ты жив.

P.S. Я ничего не написал актеров. Их игра прекрасна. Добавить нечего. Прекрасен и фильм.

8 из 10

Земляничная поляна — место нежных воспоминаний, теплых встреч, важных событий. Пора детства и вступления в самостоятельность. Ориентир для самопроверки, самоиспытания; камертон жизни; верстовой знак начала пути к которому возвращение неизменно.

У героя этой картины нет проблем с «проверкой на вшивость». В продолжении важного для него дня, который становится финишной вехой, мысленным подведением жизненных итогов — он спокойно декламирует случайным попутчикам стихи. Так, как бы свидетельствовал кредо перед собранием верных:

Где он — тот друг,

Которого ищу я?

При свете дня я жду,

Но он не выйдет вдруг,

И ночь его шагов

Мне не доносит стук

Но чувствует душа,

Хоть не увидеть взглядом,

Что где-то есть он рядом.

Он там, где мне цветы взбивают колыбель,

Где трогают ветра верхушки тополей.

Он воздух мой и вздох — повсюду он со мной.

В весеннем ветерке и в шелесте лесном…

Проваливает экзамен собственной ответственности во сне и блестяще справляется наяву; выдерживает критику близких ему людей и принимает почтение от едва знакомых; с грустью вспоминает о несостоявшейся любви и завоевывает сердце молодой красавицы. И завершает этот день, отходя ко сну, так, как бы многие желали завершить жизнь.

«Земляничная поляна» героя этого фильма, старенького профессора, — это пример зрителям. Повод для сверки часов. Точность механических часов поверяется стрелками циферблата. Если они не движутся, то мы не узнаем который час наступил. Но что, если часы идут, но стрелок у них нет? Что если темпоральный ориентир отсутствует вовсе? Тогда и наступает черед «земляничной поляны» — этого внутреннего биоритма, неизменного ориентира с которым всегда можно сверить реальность.

Паровозик из Ромашкино совершал незапланированные остановки. Многие пассажиры противились этому произволу локомотива и машиниста в одном лице. Но неизменный довод героя мультфильма — возможность опоздать на всю жизнь — приводил их в себя, а не в чувства, заставляя задуматься о чем то более важном, чем эмоциональное переживание пути, ожидание цели.

«Земляничная поляна», как интроспекционная остановка и поверка себя, — также может у многих вызывать не теплые чувства, но тревогу, беспокойство, страх и желание скорее миновать это место или не останавливаться на нем вовсе. Но это и будет сбоем-поломкой, это и будет означать вечное опоздание.

Память — это наши воспоминания. Воспоминания, наполненные радостью и тоской, болью и счастьем. Когда мы вспоминаем о прошлом, в памяти всплывают места, запахи, звуки, лица, события. Они живут в нашей памяти всю жизнь, и достаточно открыть старую коробку, достать запылившуюся пленку, вставить ее в проектор, чтобы они ожили перед нами, подобно тому, как образы из сна оживают перед нами ночью.

«Земляничная поляна»- это фильм о человеке, который добился славы, признания, успеха своими трудами, человеке который посвятил свою жизнь науке, но стал эгоистичным, отрешенным, безразличным к себе и другим, к чувствам окружающих его людей. Автор проводит героя через сны и воспоминания и заставляет его вспомнить, те кровоточащие раны, которые он забыл: расставание с первой возлюбленной, провал на экзамене, измену жены; осознать свое поведение к тем людям, которые его окружают сейчас, в настоящем и измениться.

С первого кадра режиссер знакомит нас с главным героем фильма Исааком Боргом — старым профессором. Мы видим его в привычной для него обстановке — за письменным столом в кабинете, слышим его мысли, которые говорят нам о том, что он в какой-то момент отвернулся от других людей, посвятил свою жизнь науке и счастлив этим. Потом мы видим сон, который опровергает его слова о счастье. Исаак оказывается на пустой улице с заколоченными домами, где у часов нет стрелок, как у смерти нет времени. Он видит гроб, в котором лежит он сам — и эта встреча со смертью, не страх перед той смертью, которая неминуемо ждет каждого человека. А образ той, на которую сознательно обрек себя человек, отказавшийся от общения с другими людьми. Странный человек, если его можно так назвать, а скорее существо, похожее на человека без ушей, глаз и с запаянным ртом, которое встречает Исаак во сне -это он сам. «Я умер еще при жизни»- говорит он жене своего сына Марианне.

Борг отправляется на машине вместе с Марианной в швецкий город Лунд, где ему должны вручить премию, за достижения в области науки. По дороге он решает остановиться у дома, где провел детство. Он садится на земляничную поляну, и перед его глазами всплывают образы из далекого прошлого. В фильме земляничная поляна выступает своеобразным проводником в мир детства, его символом. Все люди, которых он вспоминает, а также предметы и сцены — заполнены светом и окрашены в белый цвет. Белый цвет передает нам, что для главного героя образ детства — это нечто святое, чистое и непорочное.

Всегда сложно забыть то, что принесло тебе боль,

Бергман — глубинный мастер психологии. Очень точно, умно, лаконично и без лишнего пафоса показаны общечеловеческие ценности. Пороки людей смело преподносятся в виде фарса, не осуждая и не критикуя, а показывая «изнаночную» сторону человеческой натуры. Фильм наполнен скрытыми мотивами, метафорами, разоблачениями. Разговоры героев на первый взгляд кажутся фантасмагоричными, но из этого и складывается причудливая, очаровывающая образность картины.

Главный герой решает пересмотреть свою жизнь, стоя на пороге смерти. Каждый из нас рано или поздно начинает переосмыслять пройденный путь, анализировать поступки и произнесенные когда-то слова. Наступает понимание, что нужно хоть на чуточку стать деликатнее и менее требовательным к близким людям, начать им доверять и чувствовать их, подключая эмпатию и сострадание. Фильм не об одиночестве, а скорее об истинных ценностях. Это понимание к некоторым так может никогда и не прийти.

Ужас и наслаждение увидеть свой сон не как сон. Увидеть его перед собой, со стороны и без себя. Великое кино — это сновидение. 24 кадра в секунду прорываются через барьер критического вахтера сознания и погружают в сон наяву. Но сон, который пробуждает в тебе всю твою память и который не обрывается после пробуждения.

Когда в нашей жизни происходит трагедия — наше сознание пробует защитится от боли существования сдвигом в полуявь-полусон — мы обезболиваем себя безумной надеждой — а вдруг это сон. «Я не мог поверить, что это происходит на самом деле… я ждал, что вот сейчас я проснусь и всё это… вот всё вот это окажется сном». Ах, как нам хочется, что бы всё вот так и получилось бы — чтобы мы проснулись от кошмара. Но так не происходит и мы принуждены бодрствовать дальше. Пока не стерпится, пока ничего другого не останется.

А как быть, если душа открыта для ужаса смерти каждый миг своего бодрствования. Ведь, что могло бы быть лучше, чтобы всё это оказалось сном. Вот просто всё. Наш страх существования в «настоящем мире» постоянно наталкивается на надежду, что всё это понарошку. Ведь так хочется жить. Хочется жить так и там, чтобы не было боли, зла, неудачи. Чтобы был второй и третий, и тысячный шанс сделать то, что делаешь так прекрасно как это должно было бы быть. Ведь не должно быть смерти, не должно быть боли, не должно быть расставаний, не должно быть болезни лишающей шансы делать, получать, дарить прекрасное. Бесконечное в груди толкает в высь, но упирается в обшарпанную банальную стену немощи и конечности…

И чем больше проходит дней, чем ближе согласно дурацкой арифметики двузначных цифр конец твоей единственной жизни — тем настойчивей стучится сладкая возможность отдаться безумию надежды, что всё это сон, что еще чуть-чуть и проснешься и засмеешься — ах какой глупый и долгий сон мне снился… как глупо было бояться, что все мы умрем, что я потерял её, её и его, а еще её и его тоже… пойду позвоню им и мы вместе посмеемся. Но звонить не кому, потому что их нет. Потому что эта дурацкая жизнь не сон. А сон ждет впереди, без сновидений.

Когда дни вроде как сочтены, тогда слабость наша, немощь наша, трусость наша протаптывает тропинку в просто сны. Мы с радостью хватаемся за любую возможность уснуть. Ведь там, по ту сторону уже вдоль и поперек знакомой реальности, нас ждет свобода — свобода от тикающих часов, которые нельзя остановить и отвернуть назад, чтобы пройтись вновь еще раз по уже пройденному пути. И что может быть страшней, если уснуть не удается, если груз опостылевшей реальности, бесконечное колесо одних и тех же мыслей не отпускает в сон, где мы свободны от себя-как-наказания.

Со временем и наши воспоминания оборачивают снами. Мы еще можем обманывать себя, что мы помним реальность, что мы возвращаемся к тому, что было, но нет — это тоже просто сны. Мы уходим в наши мечты, когда думаем, что просматриваем «то, что было».

Нужно ли призывать к бодрости и бдению, есть ли смысл превозносить тот кусок пространства, что мы обозреваем двумя глазами, трогаем руками, топчем ботинками? Не есть ли сны-мечты-воспоминания то собственно человеческое, что единственное вырывает нас из механического мира?

Где, кроме как там, по ту сторону прикрытых глаз, мы все можем встретиться — все кто есть и все те, кого какие-то посторонние люди записали, что их уже нет…

***

Жить 98 лет, похоронить родителей, мужа, 9 из 10 детей, похоронить всё своё поколение. Чем заполнены твои дни — как движутся мысли… не все ли равно, что ты путаешь каких-то людей — ведь все одинаковы. Но ведь не может быть правдой, чтобы это проклятое мироздание украло все самое дорогое, что у тебя было и тебя саму тоже почти украло. Это ведь всё должно быть просто кошмаром. От которого только надо проснуться. И всё будет хорошо.

Жить 78 лет; делать все правильно; любить, желать, ожидать, что тебя понимают и всегда ошибаться. Работать, работать, работать, приносить людям пользу… получить похвалу и участие в представлении с фанфарами… и это всё. Да даже если бы и не всё — даже если бы всё награды, что может придумать и соорудить человек для себе подобных, вдруг были бы нагромождены вокруг тебя — чтобы это поменяло. Разве это сделало бы мир вокруг таким, каким он должен быть — каким он должен быть ради которого ты потратил все силы и всю жизнь.

Земляника растет на поляне год от года. Она та же самая — а ты нет. Она будет еще, а тебя нет. Мгновения, которые достойны того, чтобы длиться, длиться и длиться исчезли как дым. Но ты все еще властелин — ты еще, пока еще можешь — ты это уже хорошо научился — ты можешь увидеть то, чего нет — ты можешь раз за разом уходить в свой мир — там где живут самые дорогие тебе и где все еще было возможно…

И даже любая неудача в том мире, любой театральный ужас, любой ученический страх, любая «обида» — как она сладка и желанна по сравнению с миром, в котором уже ничего этот нет и не будет — не будет с тобой.

Но женщина носит ребенка и она родит его — она должна его родить, потому что любовь не знает границ сна и яви — она плевала на эти границы — она верует, что всё обязано быть хорошо, что приходящее в этот мир твоё дитя будет счастливым — ведь будешь счастливым ты с ним и оно обязательно будет это знать и будет жить в этом счастье — ты все для этого сделаешь. Ты будешь оберегать его жизнь и его сон. Даже когда тебя не будет. Но будет его жизнь и его сон.

Когда хотя бы один человек на свете услышит ваш сон, границы будут разорваны, ошибка будет совершена, останется только развить результат и рассказать про сон десяткам людей или сразу всем живущим на земле. Хотя нет, целым поколениям. Этот сон должен войти в историю. Открытость, смелость, честность — это неизведанная сила, атомная бомба для души, которая уничтожает все лишнее и превращает душу в нечто большее — произведение искусства.

«Земляничная поляна» — одна из первых исповедей в истории кино. Этот фильм для Бергмана особенный. Он пишет сценарий, находясь в больнице из-за подозрений на рак: «Я лежал в крошечной палате, куда с трудом втиснули письменный стол. Окно выходило на север. Из него открывался вид на десятки километров вокруг». Именно за этим столом, в размышлениях о скорой смерти в течение двух месяцев Бергман писал сценарий «Земляничной поляны». Бергман исследует собственные переживания и путешествует по снам, воспоминаниям для того чтобы найти утраченное время, тем самым сохранить, а может быть просто продлить своё настоящее.

Предельно ясно, что главный герой фильма Исак Борг и есть сам Бергман. Им обоим снятся, позднее ставшие знаменитыми, часы без стрелок. Эти часы страшный символ безвременья, являющийся к тем, кто стоит на пороге смерти. Смерть заставляет Бергмана ломать пространство (впервые в истории кино!) и исследовать различные измерения — будь то жизнь сына, которая похожа на собственную, или родителей. Холодность и отчужденность родителей, собственная жизнь и будущее сына сливаются в одну в реальность. Все связывается в линию, где ты не конец или начало, а середина, связующее звено двух различных частей. Смысл этой середины в том, что от неё зависит будет ли движение вперед или назад, или же все пойдет так, как раньше.

Уже во-второй раз подлавливаю внешне пессиместичного Бергмана на оптимизме. Он верит в хорошее в себе, в прошлом и в будущем. Финальная сцена с засыпающим стариком не заканчивается его смертью. Он представляет то, отчего тепло — Исак, ведомый своей юношеской любовью Сарой, находит мать и отца на берегу пролива. Молодые и красивые, они приветствуют его с другой стороны реки.

7 из 10

С этим фильмом у меня связаны особые воспоминания. Уже не помню, на каком курсе университета, случайно увидела объявление, что по средам вечерами в аудитории на пятом этаже основного корпуса проводится показ фильмов из классики мирового кино. Пошла. Несколько человек в очках в небольшой аудитории смотрели на проекторе «Земляничную поляну» Бергмана. Вы верите в любовь с первого взгляда? А разве бывает какая-то другая?

Это добрый фильм о временах жизни. Об их бесконечных повторениях в новых поколениях. История одного дня — 1 июня. Профессору Исааку Боргу 78 лет, жена давно умерла, но за ним последние 40 лет ухаживает верная экономка, вместе они напоминают старую супружескую пару. Утром профессор садится за руль, чтобы за несколько часов доехать до города Лунда, где его будут награждать как почётного врача, 50 лет посвятившего медицине. В течение этого дня он заезжает в дом, где проводил летние каникулы ребёнком, а также к своей 96-летней матери, вырастившей 10-х детей. И вспоминает самые яркие моменты своей жизни. Детство, юность, зрелые годы. Кроме того, с ним в компании едут ватага молодёжи, которую он решил подвезти, и красавица-блондинка Марианна.

Рефлексия — самоанализ, способность личности переосмысливать своё прошлое, собственные ценности и устои, анализировать свои чувства и состояния. От того, насколько человек образован и умеет себя контролировать, будет зависеть глубина рефлексии. В результате самоанализа человек меняется и самосовершенствуется. Именно в этом фильме я впервые увидела и осознала, что это такое. И с этого фильма сама начала рефлексировать.

Когда живёшь больше тридцати лет и старше (может, Вы и раньше начали, я — после 30-ти), начинаешь замечать, что типы людей повторяются. Встречаешь кого-то, чью точную копию знал 20 лет назад. Так и с героями фильма. Профессор видит повторения во встреченных людях тех, кого он знал в молодости.

Мирозданием так устроено, что понимание жизни, опыт, прощение мы получаем через испытания и страдания. Бытие, похожее на фруктовый кефир, скучнО и однообразно (так, видимо, думают те, кто пишет наши книги судеб). У каждого из нас есть и свой крест, и своя Голгофа, и свой римский солдат, который нам копьём живот прокалывает. У главного героя жизнь прошла хорошо — он вырос в большой обеспеченной семье, влюблялся, женился, продолжил себя в сыне, сделал карьеру, дожил в почёте и заботе до преклонных лет. Он не пережил ужасов войны и голода, никаких катаклизмов. Но в его жизни были и боль, и предательство, и страдания, и одиночество. Да ещё работа врача — повидал мужчина. Так что это история простой жизни, полная мудрости.

И ещё одна мысль. Как всё-таки осознание собственной смертности способно стимулировать жажду жизни, стремление увидеть и простить близких людей. В ночь накануне поездки профессор видит сон, заставляющий его задуматься о смерти. Принять то, чего он боится и избегает. Благодаря этому эмоциональному потрясению внутренне очиститься, вспомнить всю жизнь, и всех простить. Принять себя и свою судьбу. И идти дальше. Обратите внимание на его последний разговор с экономкой. У этой пары всё ещё может быть. И внук скоро родится. Жизнь продолжается!

Прекрасная картина «Земляничная поляна» Бергмана вполне может называться чистым совершенным кино. Это невероятно изысканное, но в тоже время простое кино. Старые воспоминания и утраченные года профессора Иссака образуют этакий рассказ или монолог, где он открывает душу и выворачивает сердце наизнанку, говоря, что вся его жизнь была в работе и суете. Но жалеет ли он о том времени? Да нет.

Он обладает внутренней слаженностью характера, серёезным настроем. Но в тоже время он является обычным человеком, у которого как и у многих, в жизни, не всё так гладко. И будто рассказывая историю старому другу, он подчиняет себе всего тебя, заставляя понимать и даже сопереживать его персонажу.

Безусловно, Виктор Шёстрем сыграл гениально, на его лице будто всё написано, мы действительно видим человека, который устал от жизни. А его размышления и визуально невероятные сны просто превосходны, и даже вписываются в наши реалии, спокойно переплёвывающие все эти обыденные банальности. Смена плана — это отдельная благодарность режиссёру.

Если в «Персоне» было тяжело прочитать то, что хотел сказать Бергман, то тут будет понятно многое, особенно если вы киноман с многолетним стажем. Великолепно выстроен и сюжет, он ни капли не тривиален, а даёт задуматься о жизни, о смерти и мн. др.

И знаете еще что, я особо не люблю в фильме самокопания, но тут — сцена, где профессор видит сон и попадает в университетскую аудиторию выше всяких похвал. И после просмотра понимаешь, что жизнь за окном такая и есть сама по себе. Нам же никогда не понять, ни жизни, ни смерти. Как говорилось в фильме: «Сколько учился, а знания не стоят и гроша».

Помните Фауста? «Я на познаньи ставлю крест, как книги вспомню, злоба ест, отныне с головой нырну в страстей клокочущих горнило, со всей безу…» Профессор никуда не нырнул. Наоборот, замкнулся в медицине, книгах, науке. И «не жалеет об этом». К чужому организму приспособился, а с собственной душой не разобрался.

И надо было в семьдесят восемь лет, когда все уже заросло и подрубцевалось, по пути на какой-то симпозиум старости «как назло» встретить эту жизнерадостную девчонку, которая «почему-то» похожа на бывшую возлюбленную. А она почему-то не фыркнула на старика, но как назло привязалась к нему. И вот эта чужая неуместная молодость волей-неволей начинает прожигать пожилой скепсис. Своя-то молодость не избыта. Она словно сгусток боли гниет где-то в подсознании, выплескиваясь в удручающие сновидения… Здесь, как в психоанализе: чтобы избавиться от травмы, надо довести ее до сознания, изжить, выговорить. Этой девочке довелось стать катализатором. «-Ты всю жизнь учился, но, посмотри, ты ничего не заешь; -Мне больно, Сара».

В итоге она же (символически) дарует старику несвоевременное искупление.

Когда человек не может заснуть, терзаемый мыслями о прожитой жизни, о ее смысле и свершенных поступках минувших лет, которые в будущем оставили свой неизгладимый след, то спасение от бессонницы приходит в обличии самого сокровенного эпизода из прошлого. Эпизод называется «светлые уголки памяти», которые подобны мимолетным видениям, но способны проникнуть в рассудок. Тогда наступает долгожданный покой, ведь нет ничего более важного, чем самому осознать смысл собственной жизни, убедить себя, что прожитые годы не прошли даром, раз уж на подсознательном уровне в голове всплывает самое светлое, чистое видение. Тогда бытовые дела остаются на периферии, они становятся чем-то само собой разумеющимся. Исаак Борг — старый профессор, который предпочитает одиночество как решение от всех бед, он же и терзается от ненавистной бессонницы, так как еще не вспомнил то единственное, яркое воспоминание, способное сомкнуть уставшие веки старого человека.

Самое важное помнить, что в контексте ленты «Земляничная поляна» сон счастливого человека не должен сочетать в себе кошмары, от которых сразу просыпаешься в холодном поту, иначе это уже бессонница, как бы парадоксально это не звучало. Кошмары снятся Боргу постоянно.

Ингмар Бергман не станет разрушать воздушные замки своих зрителей, которые рискнули погрузиться во внутренний, подсознательный мир Исаака Борга, его монологов, но это не отметает того факта, что автор постоянно будет намекать о том, насколько важно ценить каждый отведенный миг. Никогда не поздно поменять жизнь к лучшему, опираясь на долгие годы прожитых лет и рассудительность, одолеть своих внутренних демонов, которые дико ощетинились, но на самом деле любой человек может одолеть свою гордость, самого себя, если захочет, а желания у героя повествования Бергмана не отнять. Однако жребий, выпавший на долю Исааку не так прост, все зависит от путешествия, после которого Исаак Борг поменяет свои взгляды. Возможно, причиной отклониться от первоначального курса поездки был страх перед безносой Жницей, возможно, резкое желание вспомнить старую любовь, да и вообще само это чувство, про которое и нам не следует забывать. Это повествование не только держится на эмоциях, но и на сильном психологизме. Жизнь, без которой нет смерти, и смерть, без которой не будет новой жизни — суровая правда, однако справедливая.

Все персонажи в «Земляничной поляне» представлены так, словно они открытые зубные нервы, помыслы и желания каждого выставлены на показ. Живут в мире Ингмара Бергмана сразу несколько поколений: Борг — старый профессор, Марианна — умная, но терзаемая оправданными опасениями женщина, обыкновенная супружеская пара, молодые, полные энергии люди. Эти образы очень реалистичны, они живые, потому что были воплощены талантливыми актерами, тут и умный взгляд Виктора Шестрема, красота и женственность Ингрид Тулин и неоспоримое, важное участие их коллег со съемочной площадки лишь добавляет значимости этой киноленте. Все они не раз принимали участие в проектах Бергмана, отчего работать с талантливым режиссером было еще проще. Кинолента полна несбыточных надежд, откровенной, кричащей правды о неминуемости человеческой судьбы, о деяниях, что не подлежат изменениям, искуплении и грехе. Это одна из самых одухотворенных картин Бергмана, показанная приемом ретроспективы.

А что представляет «Земляничная поляна» для каждого из нас? Это всего лишь идиома, которая служит обозначением любого места, на примере Борга — «поляна» там, где хорошо. Поляной может послужить даже обыкновенная картонная коробка, если вам в ней хорошо. И вдвойне хорошо, если вы убили свою эгоистичность.

Прекрасная картина «Земляничная поляна» Бергмана вполне может называться чистым совершенным кино. Это невероятно изысканное, но в тоже время простое кино. Старые воспоминания и утраченные года профессора Иссака образуют этакий рассказ или монолог, где он открывает душу и выворачивает сердце наизнанку, говоря, что вся его жизнь была в работе и суете, но жалеет ли он о том времени, да нет. Он обладает внутренней слаженностью характера, серьезным настроем. Но в тоже время он является обычным человеком, у которого как и у многих, в жизни не всё так гладко. И будто рассказывая историю старому другу, он подчиняет тебе всего себя, заставляя понимать и даже сопереживать его персонажу.

Безусловно, Виктор Шёстрем сыграл гениально, на его лице будто всё написано, мы действительно видим человека, который устал от жизни. А его размышления и визуально невероятные сны просто превосходны, и даже вписываются в наши реалии, спокойно переплёвывающие все эти обыденные банальности. Смена плана — это отдельная благодарность режиссеру. Если в «Персоне» было все нестандартно и непредсказуемо, тот тут просто сама гениальность. Великолепно выстроен и сюжет, он ни капли не тривиален, а даёт задуматься о жизни, о смерти и мн. др. И знаете еще что, я особо не люблю в фильме самокопания, но тут — сцена, где профессор видит сон и попадает в аудиторию — выше всяких похвал. И после просмотра, понимаешь, что жизнь за окном такая и есть сама по себе. Нам же никогда не понять, ни жизни, ни смерти. Как говорилось в фильме: «Столько учился, а знания не стоят и гроша».

Из всех четырех отсмотренных мною кинокартин Ингмара Бергмана «Земляничная поляна» представляется личной работой как самого автора, так и отчасти для меня.

С позиции Бергмана, пролежавшего в больнице из за гастрита, и протерпевшего немало неурядиц на личном фронте, он смог снять пожалуй самую зрелую работу, ещё в период разгара его творческой прославленности (получил всемирную славу в момент выхода «Седьмой печати»).

Где в центре повествования является 78-летний профессор из Стокгольма Исаак Борг, сыгранного моим любимым кинорежиссером в Швеции Виктором Шёстрёмом (о котором я напишу пару слов).

Так вот «Земляничная поляна» является по мне глубоким символичным опытом, даже более упрощенным в контексте его предыдущей работы, но мало того, снятой в один год с ней (!), из чего можно заключить, что формально «Земляничная поляна» является прямым продолжением темы осознания истинности человеческой жизни и его внутренней природы.

Повествование начинается с прорицательного символичного сна, в виде опустошённого города. Чем то напоминающего лимб, где время не имеет сего течения, мимо старика проходит возница, везущего его давно умершее тело на тот свет, протягивая ему руку, унося его за собой. Это предзнаменование и по сему оборотное отражение его тамошней действительности (где сам персонаж сказал что он умер ещё при жизни), дает время Исааку (на протяжение всего пути за докторской степенью), рефлексировать о праведности своего существования, предаваясь к духовному значению своего пережитого времени. Тут и помелькают картины времени его прошлой юности; аналог «страшного суда», где экзамен о его профпригодности символично понимается как разоблачения ошибок его темперамента, являющимся унаследованной чертой от его рода. Но по сему главным обстоятельством что он`сложил на себя руки», обрекая себя на труд и покорное одиночество, так и не осознав залог подлинного счастья. Однако даже на закате его дней значительность бытия не устаревает, молодое поколение совершает те же ошибки, пытается найти в нем пережитый опыт у старика с лихой ироний и чествует за вклад большого труда.

Роль Шестрема в этом фильме не менее символична, Бергман по моему представлению, сам с большой почестью провожает первооткрывателя иносказательного языка, сюжетной и технической конструктивности кинематографа Швеции (сам Бергман выходец Стокгольмской школы), как и своего центрального персонажа к завершительному итогу его значительного вклада в кинематограф, в творчество Бергмана ! Сам я, являясь поклонником его апофеозной работы- «Возница», нашёл изрядно немало ассоциаций с его фильмом, только отличающегося наиболее пафосно-религиозным и искупительным характером, сам же Виктор Шёстрём воплотил наиболее идентичную роль.

Эту картину многие считают самой знаменитой и прославленной лентой шведского режиссера Ингмара Бергмана. Я не могу сказать, что сильно знаком с работами этого режиссера, однако про этот фильм, конечно же, слышал.

Этот фильм расскажет нам про путешествие старого профессора. Путешествие по местам его детства и путешествие по его памяти, в которой земляничная поляна играет особенную роль. Мне кажется, что у любого человека есть такая же «земляничная поляна», к воспоминаниям о которой, человек очень часто обращается, чтобы вновь прочувствовать самые прекрасные и значимые моменты своей жизни.

Фильм интересно разгадывать. На протяжении ленты, зритель будет встречаться со снами главного героя. Снами непонятными, отчасти сюрреалистическими. И, те знаки, олицетворения, метафоры, которые будут сопровождать эти самые сны, очень интересно обдумывать и сравнивать с дальнейшим развитием сюжета.

В фильме замечательный подбор актеров. Смотреть на их игру одно удовольствие.

Безусловно, это фильм-рассуждение. О жизни и смерти, о прошлом и будущем, о самом бытие и об истине этого бытия. Кино философское, но, несмотря на это, совсем не тяжелое.

Когда упоминается имя шведского режиссёра Ингмара Бергмана, то у людей сразу в голове рисуется картинка чего-то мудрого, сложного и далеко не каждому понятного. «Земляничная поляна», одна из первых работ шведа, хоть и является мудрой, сложной и прочее, тем не менее, будет понятна абсолютна каждому, потому что основным лейтмотивом всей картина является, как не странно, лейтмотив жизни. И каждый здесь волен видеть то, что хочется. Потому что основываясь на банальный даже для 1957 года сюжет, Бергману удаётся поднять такие вопросы, как смысл человеческого существования, значение жизни человека и т. д.

Главный герой, 78-летний профессор из Стокгольма, осознает, что смерть неминуема близка. Перед ним образами всплывают воспоминания из далекого прошлого. Опираясь на них, профессор пытается проанализировать свою собственную жизнь. Кстати, стоит отдельно отметить, как мастерски Бергману удаётся коррелировать основное повествование со вставками из прошлого.

На протяжении всего фильма мы слышим внутренний монолог главного героя, в ходе которого он силится понять, что бы он хотел изменить в своей жизни, какие ошибки лучше бы не совершать, что он сделал правильно, чего добился и т. д. Герою не хватает жизненных сил двигаться дальше, поэтому Бергман показывает мать профессора, которой, несмотря на почтительный возраст, этих самых жизненных сил хватит на них обоих. Профессору кажется, что он умер ещё при жизни, а его мать считает иначе: она полагает, что каждый сам волен решать, когда умирать.

Итак, «Земляничная поляна» — это очень личный фильм, который, как бы это ни было парадоксально, подходит для просмотра абсолютно каждому. В этом, наверное, и заключается его гениальность.

9 из 10

Ингмар Бергман. Великий режиссер, мистификатор, психолог, философ, мифотворец и не в последнюю очередь блистательный рассказчик и сценарист. На самом деле даже трудно сразу определить, что лучше — фильм Бергмана или его литературная основа. Есть один хороший способ лучше понять этого непростого художника — сначала читать сценарии его фильмов (огромное количество которых активно переводилось на русский еще в СССР), а потом смотреть сами фильмы. Убежден, что всякий текст режиссера можно расценивать как абсолютно автономное, самодостаточное и способное дать фору многим именитым повестям и романам, литературное произведение. Когда его читаешь словно смотришь фильм, который режиссировал самолично, но не где-нибудь, а на строго обозначенной киноплощадке, т. е. в голове самого Бергмана. Он так искусно и фундаментально строит сценарий (или, как он сам его называет «нотопись»), что все неточности, недомолвки, сжатые описательные характеристики только усиливают эффект и разжигают воображение.

Любая его история до крайности философична и многогранна, именно поэтому она не может быть выражена в абстрактных понятиях или стройной онтологической системе, но зиждется на метафорических символах, антиномических образах персонажей и их необъяснимых душевных противоречиях. Как можно объяснить всю тщету и скудость человеческого существования, радикальный недостаток любви и чувственности бытия, сухость и черствость душевных переживаний, которые никогда, НИКОГДА не покидают строго очерченного круга собственного «Я»? Как же беден и недостаточен наш хваленый рефлексирующий аппарат, если мы не можем передать словами даже простейших эмоций, а что уж говорить о глубинных, личностных переживаниях, затрагивающих все существо в целом.

Прославленный профессор и ученый врач Исаак Борг (И. Б…знакомые инициалы!) накануне вручения почетной докторской степени неожиданно ощущает, что вся его личность начинает трансформироваться под влиянием нахлынувших воспоминаний и невероятно ярких и живых сновидений. Он переосмысливает свою жизнь… Вглядывается в прошлое. Счастливая пора детства. Огромная семья, родители, дядя, тетка и десять человек детей, среди которых Исаак самый прилежный и послушный. Жаль, что девочки любят таких только платонически, а судьбу свою связывают с наглыми сорванцами и «грязными негодяями», наподобие его брата Сигфрида, за которого вышла замуж его первая (и, как окажется впоследствии) единственная настоящая любовь — двоюродная кузина Сара, нарожавшая непутевому мужу аж шестерых детей. У Исака все сложилось куда как более скромно.

Он женился на симпатичной девушке Карин, медленно, но верно взбирался вверх по служебной лестнице. Брак их не был счастливым, но и несчастным назвать его язык не поворачивается. Скорее он напоминал исполнение долга, учтивое обязательство. Жена начала изменять. Но Исаак прощал…Вот до чего он был равнодушен. Вскоре у супругов родился сын — Эвальд, которому отец дал сухую отеческую заботу, хорошее образование и первый капитал. А любовь, душевность, духовное взаимопонимание всегда оставались где-то за кадром и не принимались «в расчет». Все это привело к пагубным последствиям — Эвальд, несмотря на внешнее благополучие, хороший социальный статус и красавицу жену, придерживается радикально пессимистических воззрений на жизнь, запрещая супруге заводить детей и мечтая поскорее покинуть этот свет.

Все это Исак неожиданно узнает от самой снохи, которая сопровождает профессора на торжественное вручение премии. По дороге они подбирают трех молодых, пышущих радостью и оптимизмом попутчиков. Наблюдая за горячими спорами, азартом и жаждой жизни молодых людей, он все больше начинает прозревать пустоту и мрак своих прожитых лет, впервые ему удается взглянуть на себя со стороны и сознать черствость, грубость и мертвенность собственной души. Всю жизнь наблюдая за атомами и бактериями, он и сам стал бактерией, абсолютно одиноким атомом в бесконечном, хаотическом пространстве. Как же космически далеки все живущие, родственники, друзья, сын, которому нечего сказать, девяностолетняя мать, пережившая всех детей, кроме Исака или сноха, презирающая свекра как личного врага. Что остается? Только тихая ночь, да теплые воспоминания о сладкой, нежной землянике из невинных и чистых рук маленькой Сары.

«Земляничная поляна», в отличие от более поздних работ мастера тяготеет к сюрреалистическому стилю, смешению правды и вымысла, сна и действительности, воспоминаний и реальности. Центральную роль в картине играют именно, крепко связанные друг с другом, сны и воспоминания профессора, эмоциональный контраст которых резко меняется от животного ужаса, адского кошмара (сны) до очищающего света, неземной благодати (воспоминания). Душевный узел, завязывавшийся в течении десятилетий, заваленный кипами ученых книг и сугубо рациональным обывательским существованием причиняет профессору неожиданную боль в самой глубине его существа. Но за что ему себя винить? Он был прилежным ребенком, упорно трудился, воспитал собственного сына. Но проблема гораздо глубже, чем кажется. На мой взгляд, ее в нескольких строчках гениально обрисовал американский поэт Чарльз Буковски, доживший до возраста профессора Борга и утверждавший следующее: «Старость не преступление. Она — стыд за осторожно растраченную жизнь. Среди миллионов осторожно растраченных жизней». Добавить тут нечего.

Но есть ли у героя хоть какая-то возможность вырваться из цепких лап горестного существования. Бергман считает, что есть. Выход, согласно режиссеру, располагается в нашей способности к творчеству и памяти. Спасение следует искать не в социальном переустройстве, философских системах или научных теориях, а в глубинах собственного духа, самых простых и непосредственных его проявлениях. «Земляничную поляну» можно также считать одной из самых светлых и жизнеутверждающих картин режиссера, чье мировоззрение вскоре окрасилось в самые темные тона.

Как замечено выше, смотреть Бергмана лучше всего в два этапа — «литературно» и «кинематографично». Несмотря на всю ограниченность технических средств киноиндустрии режиссеру удается так искусно насытить визуальный ряд, что ваше воображение вынуждено будет признать собственное поражение. Во-первых, мастерство маэстро проявляется в работе с актерами, с которыми Бергман любит и умеет работать («Ты пойми — на актера нельзя давить, его надо на руках носить»). Они отвечают ему тем же, а именно своей блистательной игрой, поэтому Бергман не боится строить целые эпизоды на крупных и длинных планах без всяких склеек в чисто театральной манере. Он абсолютно уверен в своей команде (Биби Андерсон(!), Гуннель Линдблум, Лив Ульман, Макс фон Сюдов, Гуннер Бьорстранд). В данном случае к ним добавился Виктор Шёстрем — икона шведского кинематографа, создатель легендарной «Возницы». Шестрем неописуемо хорош. Он гениально наделяет своего героя «неподъемной метафизической возвышенностью», свойственной людям на грани смерти, с которой сам актер встретился через два года.

В целом, фильм «Земляничная поляна» особенно замечателен тем, что в форме простой, общечеловеческой истории повествует о многотрудных, порой неразрешимых вопросах бытия, но богатство его идей не выхолащивается до банальных сюжетных репрезентаций, а гармонично сочетается с казалось бы ничем не выделяющимся жизнеописанием престарелого профессора. Этим фильмом Бергман словно доказывает парадоксальную истину о том, что «глубина жизни — в ее простоте».

Перед нами — наиболее ранняя (наравне с «Седьмой печатью») работа кинорежиссера, чьим широко известным в узких кругах именем порой характеризуют жанр артхауса. Простим ли фильму его почтенный возраст и сделаем несколько скидок?

Нет, не сделаем. Иначе количество пустых похвал затмит собой подлинные достоинства. Их немного, но они весомые.

Деталь старой эпохи, времен, когда легендарный режиссер только начинал свою работу с полнометражными лентами, и в первой же своей полноценной работе уместил все основные, но пока что не выделенные преимущества.

Интересное, не затянутое повествование, при учете полного отсутствия динамики. Понятные образы и поступки. Психологизм, который пока что не очень глубокий, но явно более проработанный, чем у героев ширпотреба. Превратности семейных отношений и тема приближающейся смерти, конечно же, прилагаются.

Нет ни актеров, исполнявших главные роли, ни тем более самого Ингмара Бергмана. А «Земляничная поляна» — все еще душевный фильм, на тему путешествия к самому себе, случайных встреч и… просыпанной земляники. Почему именно ее? Сам не знаю. В расцвете жизни не подозреваешь, какая именно деталь сыграет решающую роль на закате дней.

Очень глубокое и мудрое кино снял шведский режиссер Ингмар Бергман. Лично мне хотелось бы выразить свою особую любовь к творениям классика: все фильмы Ингмара носят чисто экзистенциально — философский характер, и поднимают, в первую очередь, такие важные проблемы, как предназначение человека, существование Бога, смысл жизни в целом. «Земляничная поляна» не стала исключением. Это история о пожилом профессоре, пытающемся осмыслить пройденную жизнь. Опираясь на такой простой сюжет, Бергман сумел донести до зрителя множество мыслей и идей о значении человеческого бытия, о смысле нашего существования.

Главный герой фильма страдает от неприятных воспоминаний прошлого; пережитки давно минувших лет никак не покинут пожилого врача. Усугубил ситуацию и страшный сон, в котором старик видит самого себя, но уже мертвого, лежащего в гробу. Герой понимает, что смерть скоро прибудет к нему. Именно поэтому необходимо переосмыслить свою жизнь, свои поступки и деяния.

Фильм сплошь наполнен метафорами и иносказаниями. Начиная от навязчивых часов без стрелок, означающих отсутствие времени в душе героя, и заканчивая схожестью судеб персонажей разных эпох. Также в картине присутствуют по-настоящему гениальные сцены. Так, эпизод некоего «экзамена» для главного героя выстроен действительно гениально. Лишь в одной сцене Бергман сумел раскрыть перед зрителем причину образования столь сложного и своеобразного мировоззрения у основного персонажа фильма.

Отдельно хотелось бы сказать о том, насколько красиво и просто вставлены в основное повествование сцены из прошлого. Главный герой видит всё происходившее полвека назад прямо перед собой, перед своими глазами. Такой прием позволил зрителю еще лучше разобраться в характере основного персонажа фильма, в причине его страданий и переживаний. Ну и конечно же, подобный способ повествования говорит о превосходной режиссерской работе Бергмана.

При просмотре часто бросалось в глаза сходство с «Зеркалом» Тарковского. Такое же несколько неровное повествование, особая любовь к сценам природы, схожесть судеб главных героев обоих фильмов, актуальность проблемы экзистенционализма о человеческом бытии. Скорее всего, аналогия эта обусловлена любовью Андрея Тарковского к творчеству Бергмана. Подобную концепцию, что и в «Земляничной поляне», можно наблюдать и в фильме Акиры Куросавы «Жить». Похожая история об умирающем старике, под конец жизни пытающемся исправиться, также завершается полным переосмыслением себя и своей жизни.

«Земляничная поляна» — это превосходный фильм с глубоким содержанием, красивым повествованием и великолепной актерской игрой. Посмотреть творение величайшего классика мирового кино просто необходимо.

9 из 10

Что открывает нам смерть? Вопреки общему интуитивному мнению, что здесь, скорее, происходит закрытие или прекращение всякого рода возможностей, герой фильма «Земляничная поляна», престарелый доктор и, в целом, уважаемый всеми человек, открывает для себя новые перспективы перед лицом смерти. Прежде всего это отказ от всякого рода рациональных объяснений жизни, которыми мы злоупотребляем. Разум оказывается бессилен, когда подходишь к концу, и ты становишься открыт мистическому способу существования, ты становишься открыт Богу.

Итак, будущее становится более определенным благодаря некоторому откровению свыше, остается только взглянуть на прожитую жизнь под новым углом зрения. Но что может быть нового в том, что уже пережил? То, что ты старательно прятал от себя, самые болезненные вопросы, все ощущения боли, одиночества и унижения. Герой фильма заглядывает в собственное бессознательное в своих снах и заново проживает все переломные, тяжелые моменты жизни. Страх смерти открывает поток остальных бессознательных страхов и комлексов вины в целях их переосмысления и искупления.

Нужно констатировать, что мы, как и наш герой, обращающий на данный факт особое внимание, умираем еще при жизни, и здесь смерть нужно понимать в самом прямом смысле как омертвение души. Акты умерщвления совершаются в двух направлениях: 1) по отношению к себе, когда мы делаем себе душевную анестезию (ампутацию души), старательно закрывая все жизненно важные ощущения на периферии сознания и живя усредненной жизнью; 2) по отношению к другим, выказывая равнодушие и тем самым удостоверяя собственную смерть перед ними.

И только когда умираешь, заслуживаешь право на жизнь. И только будучи душевно мертвым, имеешь возможность начать жить. Если же не познал смерти, то жизнь останется сокрытой.

10 из 10

Очень интересная работа настоящего художника. Фильм представляет собой три явных повествовательных пласта. Первый пласт — один день из жизни главного героя — пожилого доктора, который отправляется на церемонию награждения за заслуги в медицине. Второй пласт это его довольно странные сны. И третий пласт воспоминания о прошлом, которые появляются время от времени на протяжении фильма.

Каждый из пластов построен на четырех компонентах — сюжетное повествование, слова, визуальные образы и игра. При этом сюжетное повествование и слова в явном виде не содержат каких то особенно глубоких философских мыслей и идей. Но цельная подача всех компонентов и их развитие в хронометраже вызывает во время просмотра очень сильные и четкие инсайты. И когда это происходит раз за разом, то фильм начинает вызывать неподдельный интерес, а ближе к концу и искреннее восхищение.

А самое интересное то, что все те переживания, которые происходят во время просмотра не являются истинной ценностью этого шедевра. В полной мере величие художественного замысла раскрывается уже после того как идут титры, потому что именно в этот момент все те элементы из которых построен фильм — пласты, компоненты и отдельные инсайты собираются в один невероятно сильный образ. При чем явно описать этот образ в отдельно взятой рецензии даже не представляется возможным. Это глубокое и концентрированое ЗНАНИЕ, после получения которого уже никогда не будешь прежним!

10 из 10

Второй раз после «Седьмой печати» Бергман удивляет меня своей возвышенной простотой и изяществом, с которой в его фильмах поднимаются вечные вопросы жизни и смерти, любви, веры в бога, старения и одиночества. Проблемы волнующие главного героя «Земляничной поляны» так или иначе волнуют каждого. Жизнь сложная штука, и мало у кого жизненный путь проходит без сучка без задоринки. На первый взгляд, Исаак Борг состоявшийся и успешный человек, которому не о чем беспокоится на старости лет. Но за этим внешним благополучием скрываются глубокие личностные проблемы, которые волнуют не только его, но и отражаются на его отношениях с окружающими.

Борг — сухарь и педант, по его собственным словам к старости он привык к одиночеству и его часто раздражает необходимость общения. Когда незадолго до его поездки к нему приходит невестка с жалобами на мужа, он отмахивается, говоря, что их отношения не его дело. Но в какой-то момент Борг осознает, что очень стар и возможно стоит на пороге смерти. Это состояние и сны которые ему снятся, выбивают его из колеи и заставляют по новому взглянуть на мир.

Он вспоминает свою юность, первую несчастную любовь, родителей и жену. Похоже именно в тот момент, когда его невеста предпочла Борга родному брату, в его душе произошел перелом, сделавший его «бесчувственным сухарем». Постепенно главный герой начинает понимать — запретив себе чувствовать, он обрек тем самым и себя и близких на страдания. В одном из снов его экзаменуют и обвиняют в черствости, эгоизме, бездушии. Мы видим, что его покойная жена была несчастна с ним и принимала его холодное рассудочное отношение к ней за равнодушие. Собственно столкновение рассудка и чувственности переплетающееся с размышлениями об атеизме и вере в бога, является одной из центральных тем фильма. Холодная рассудительность приводит Борга к потере контакта с близкими. Его сын, очень похожий на отца, полностью воспроизводит его характер — не хочет заводить детей и чувствует себя живым мертвецом.

К концу жизни старый профессор обращаясь к образам своей юности переосмысливает свое отношение к окружающим, и у него и его близких появляется шанс на восстановление по-настоящему теплых отношений и семейное счастье.

Это картина по праву считается одной из лучших работ шведского режиссера Ингмара Бергмана. Размышления над жизнью человека, его судьбой, человеческими отношениями, борьбой с собственной личностью стали характерными чертами для его фильмов. «Земляничная поляна» не стала исключением. Весь фильм пропитан воспоминаниями, стремлением понять ошибки молодости, надеждой исправления в старости.

Фильм неспроста наполнен рассуждениями о жизни и смерти, о существовании бога. На картину очень сильно повлияло то, что Ингмар Бергман писал сценарий во время госпитализации. Для человека свойственно размышлять о прожитой жизни при столкновении со смертью. Однако фильм нельзя ассоциировать с отчаянием, скорее с легкой, немного грустной улыбкой старой подруги детства, которая, поддавшись совместным воспоминаниям, в такт вашим рассказам покачивает головой.

На протяжении всего фильма мы слышим внутренний монолог главного героя, старого профессора (Виктор Шёстрём). Его жизнь на склоне лет, а чего он добился? Наука была для него всем, но что настоящая семья? Наш герой поддается воспоминаниям, почти наяву переживает их вновь, пытаясь найти успокоение. Виктор смотрится в роли своего героя вполне законченно. Благодаря его игре можно лучше узнать характер профессора. Виктор умело переходит от мудрого старца до страдающего ребячеством, трусливого старичка.

Это фильм личный, так же как и мысли после него. Хотя может показаться, что это не так, ведь фильм прост и не похож на остальные драмы. Так только на первый взгляд. Картина создана для просмотра в одиночестве, для последующих размышлений. Иначе будет сложно понять характер картины. Она изрезана морщинами. Она стара, но стара только кинопленка. Её душа еще способна многому нас научить.

Профессор вспоминает свою жизнь, пытаясь понять связь событий, остановится на самых главных моментах. Бергман возможно сознательно выбирает сюжет перекликающийся со «Скучной историей» А. Чехова. Несомненно, оба художника близки, их творчество наполнено похожими северными настроениями: тоски, депрессии и др. Но имеют место и различия, если у Чехова подавленность повседневностью, бессмысленной рутиной, не оставляет возможности для связи со странным, таинственным миром снов, видений. То художественный мир Бергмана полон образами такого рода, и к тому же имеет могучий остов различных культурных отсылок. Например, к Сорену Кьеркегору, в фильме фигурируют Авраам, Сара, Исаак. Тем самым, выступает второй план фильма- развертывание известной библейской истории Авраама. Профессор в отличии от последнего (своего отца), как бы не совершает «прыжка веры», подлинного поступка оставаясь холодным и не достаточно проницательным. В одном из снов он видит пустую колыбель.

Но отнюдь, не полная безнадежность царит в этом фильме, есть место для счастливой памяти о былом. Герою, таки удается зацепится за детские воспоминания и найти хоть не много себя.

Визуально, а за счет этого и драматургически, кажется наиболее цельным фильмом Бергмана.