Тени: Ночная галлюцинация (1923)

Артур Робисон находится несколько в тени своих сумрачных собратьев по немецкому экспрессионизму, но меж тем он снял один из первых канонических фильмов, выполненных в данной стилевой манере. Как писал Делез, «экспрессионизм работает с мраком и светом, непрозрачным черным фоном и светозарным началом: эти две силы сцепляются, сжимают друг друга в объятиях, подобно борцам, и наделяют пространство выразительной глубиной, подчеркнутой и деформированной перспективой, и эти глубина и перспектива заполняются тенями в форме то постепенной градации светотени, то чередующихся контрастных полос. Таков «готический» мир, который затопляет или ломает контуры, наделяя вещи неорганической жизнью, где они утрачивают индивидуальность, — и который потенциализирует пространство, превращая его в нечто неограниченное».

Именно в «Тенях…» свет и тьма не просто сцеплены, они манифестируют преодоление антитезы реального и виртуального, их взаимопритяжение и взаимопродолжение. Заезжий фокусник, точнее иллюзионист поначалу кажется откровенно демоническим персонажем, работающим с тенями как феноменами, которые могут захватить власть над хозяевами, даже не превращаясь в их антропоморфных доппельгангеров. Власть теней так велика, что они накрывают живых людей, участвуют в их взаимодействиях. Герои становятся зрителями, гипнотизируемыми театром теней, явленных благодаря чудесному умению иллюзиониста. Однако их власть началась задолго до его приезда. Она родилась в беспредельной ревности главного героя, фантазмы которого сильнее реальности. Мы видим, как его бессознательное лучше всяких теней моделирует ту отталкивающую и одновременно затягивающую действительность, которая и требуется на самом деле ревнивцам. Фильм получше лекции фрейдиста говорит нам о спасительной силе сублимации либидо. Пережив на волшебном экране вместе со своим бесплотным двойником то, что лучше никогда нельзя переживать на самом деле, главный герой приходит к несомненному просветлению, а иллюзионист остается самим собой — трикстером с отсветом Мефистофелева дара быть той частью силы, которая, несмотря на все старания, все равно приходит к благу.

Это и есть знаменатель экспрессионистской дидактики. Немецкие фильмы 1920-х годов по-своему наставительны, но лишены при этом пошлой лубочности бидермайера. Их цель не в том, чтобы смешать свет и тьму в сомнительный коктейль, но чтобы пройти через иллюзию к больше или меньше определяемой через аксиологию реальности. В этом фильме данная цель решена несколько прямолинейна, но визуальное удовольствие от него позволяет посмотреть на этот недочет буквально сквозь пальцы.

8 из 10