Мы — лучшие! (2013)

- No, you’re the worst.

- You’re so boring!

Шведский режиссер Лукас Мудиссон хотя и является спорной фигурой, если рассматривать его работы с точки зрения выбора тем, которые зачастую остры и дискуссионны, но свой авторский почерк он отточил до мелочей. За непритязательными на первый взгляд историями всегда скрывается содержание драматического толка.

«Мы — лучшие!» в центре сюжета имеет троицу друзей — Бобо, Клару и Хэдвиг, которые являются адептами панк-рока и мечтают о собственном girls band. Это лишь поверхностный слой истории, а базисом является проблема детской отстраненности и неустроенности в мире взрослых, а также поиск самореализации путем сколь угодно причудливых мечтаний.

Одна из наших героинь выглядит как юная версия Лисбет Саландер, если бы та росла в благополучной семье. Другая носит очки как у волшебника Гарри Поттера и обладает довольно неопрятно выполненной стрижкой, которая задумывалась как нечто в бунтарском стиле. А третья — полная противоположность обеих — она прилежна в учебе, у нее заботливая мама и, казалось бы с любительницами панк-рока у нее не может быть ничего общего. И тут становится очевидно, что все рефрены в сторону панк-культуры это исключительно художественный прием Мудиссона. Бобо, Клара и Хэдвиг объединены вовсе не любовью к музыкальному стилю и его идеологии, они просто относятся к социальной группе лузеров (по сути две из них freaks, а третья nerdy), и связывает их дружба и взаимопонимание, а не молодежная субкультура под знаком Sex Pistols.

Любовники родителей и перебранки без особых причин; старший брат, «предавший панк» и слушающий Joy Division и другие факторы, призваны у Мудиссона подчеркнуть только одно, а именно — юные «панк-рокеры» хотят избавиться от всех довлеющих над ними неприятных обстоятельств и для этого оказывается нужно очень немного — верные друзья и репетиции в местном молодежном центре.

Сделав по форме картину для младшего подросткового возраста, шведский постановщик в первую очередь адресовал ее более старшей аудитории, которая точно поймет его замысел и мысль о том, что любое увлечение всегда адаптируется конкретным человеком под себя, становится донельзя личностным. Вот и троица из «Мы — лучшие!» представляет себе «панк» так как ей хочется, а не таким каким он является на самом деле, поэтому встреча с настоящей панк-группой вызовет скорее разочарование, а выбранный героинями стиль одежды ближе к geek, чем к панковскому эпатажу. Да и акустическая версия композиции «Sex noll tva» приводит их в восторг куда больше, чем шведские последователи Clash и пр.

Интересный нюанс, касающийся фильма, заключается в том, что некоторые критики благодаря тому, что Мудиссон несколько лет назад поставил фильм «Fucking Amal» о лесбийской любви, усматривают гомосексуальный подтекст и в «Мы — лучшие!». Сказать, что это правомерно нельзя ни в коем случае. То, что героини выглядят как мальчики — это издержки выбранного ими стиля одежды, а не склонности к определенным психосексуальным особенностям. Иными словами, в сценарии за авторством Мудиссона и его супруги нет и намека на гомосексуальность. Да и особо «дальновидные» критики должны были бы заметить, что возраст наших героинь не располагает к сексу как таковому, в любых его проявлениях.

Конечно, нельзя обойти стороной тему панка как направления культуры. Концепция протеста против принятых норм и правил как таковых без предъявления альтернативы очень привлекательна, если не хочется задумываться о смысложизненных вещах. Использование этого жанра в качестве одного из смыслообразующих конструктов картины является удачным маркетинговым ходом с точки зрения кинопроизводства (ведь панк один из самых скандальных жанров, и каждый зритель, если и не знаком с музыкальными композициями этого стиля, то представление о стиле одежды и поведения точно имеет), но на деле громкое заявление о том, что «punks not dead» это не более, чем метафора на тему подросткового самоопределения и осознания героями того, что они еще не стали взрослыми и обыденными, и поэтому еще «не умерли». Поэтому Мудиссону скорее ближе та трактовка слова «punk», что использована в произведении Уильяма Шекспира «Measure for Measure», и относится она вовсе не к детям, а к их родителям, которые когда-то наверняка тоже воображали себя звездами рок-н-ролла, а теперь из былого у них остался только тот саксофон, на котором иногда играет папа Клары.

Незамутненность детских фантазий сменяется трудностями пубертатного периода, которые для большинства почти наверняка станут последним рубежом перед окончательным вступлением во «взрослый» мир с его интригами, тайнами и ложью. Лукас Мудиссон в «Мы — лучшие!» точно уловил и передал этот период, когда нет ничего важнее друзей, ужасно нелепые прически кажутся верхом изысканности, а ноты, извлекаемые из старой бас-гитары, самые лучшие.