Воины асфальта (1984)

На улицах французских городов идет война всех со всеми: национальные банды дерутся между собой и сражаются с полицией, неонацисты устраивают облавы на «иммигрантов», полиция отчаянно пытается поддержать хотя бы видимость порядка, но без особого успеха. Ситуация, в которой живут и действуют герои картины Серджио Гобби мало чем отличается от той, что существует сейчас. Разве что, политкорректность в середине 80-х еще не достигла нынешней степени абсурда, и авторы фильма могли называть вещи своими именами.

В мире «Арбалета» не бывает «цветного», который в той или иной степени не был бы связан с преступным сообществом. В этом мире нет и не может быть «хорошего» нациста. В этом мире не существует «честных» полицейских, которые были бы в ладах с законом. Есть просто те, кто опустился «ниже плинтуса» и те, кто пытается жить в мире хотя бы со своей совестью. Волей судьбы и сценария к «хорошим» относятся вьетнамцы (тем более, что роль вожака «вьетов» исполнил один из авторов идеи фильма Даниэль Юбо), к «плохим» — все остальные (арабы, негры, нацисты), кто борется за контроль над наркотраффиком в одном отдельно взятом городском районе. Над ними стоит полиция в лице комиссара Фалько и инспектора Венсана по прозвищу «Зорро», составляющих классический дуэт «плохого / хорошего» полицейского.

Фалько — ветеран алжирской войны, вся семья которого была убита арабскими бандитами. Зорро родился и вырос в бедном квартале, а предводитель вьетнамской банды Дан — его лучший друг. Они с юности были влюблены в девушку по прозвищу Арбалет, но та выбрала брата Дана. Сейчас тот погиб, и друзья снова вступают в борьбу за руку и сердце своей первой любви. Для Фалько же Арбалет является ключом к операции, которая должна положить конец существованию национальных банд. Запугиванием и интригами он пытается столкнуть их в кровопролитной междуусобице, чему отчаянно пытается противостоять Венсан. Но в мире насилия и жестокости призыв к дружбе кота Леопольда услышать некому.

Серджо Гобби снял «Арбалет» в жесткой манере американского action-movie, которая воцарилась на французских экранах в начале 80-х годов. В его картине действуют «суровые парни», в любой момент готовые за себя постоять — драки, перестрелки, поножовщина и убийства следует одно за другим, ни на минуту не позволяя зрителю перевести дух. Вот только привычным американцам хэппи-эндом здесь и не пахнет. Да и какой он может быть — хэппи-энд? Вы верите в наивную идею Зорро о возможности контроля над национальными бандами и постепенного «вживания» их лидеров в нормальную жизнь? Такое впечатление, что придуманная сценаристами история о «тяжелом» детстве инспектора никак не соответствует действительности, и он впервые попал на улицы родного города. Или вам больше импонирует комиссар Фалько, готовый на любую подлость и преступление, лишь бы уничтожить бандитов из «землячеств»? Марсель Боззуффи рисует свой персонаж предельно мрачными красками: его комиссар — аскет с фанатичным огнем в глазах, для которого любой араб, вьетнамец, негр (впрочем, и нацист тоже) хорош только в мертвом виде — ну, или проживающим на своей родине. Режиссер делает все, чтобы зритель сопереживал Венсану в исполнении харизматичного Даниэля Отёя. Вот только порой создается впечатление, что и актер в своего героя не очень-то верит. Фалько, конечно, неприятен и отталкивающ, но он не говорит, а делает, пусть предательством, подкупом, откровенной подлостью, но зачищает улицы родного города. А Венсан только рассуждает о чести и справедливости…

Так что, несмотря на все старания Серджио Гобби привить зрителю толику толерантности ему не удалось. Впрочем, а были ли эти старания? Или все-таки своему Фалько он изначально сочувствовал больше?

Кстати, а при чем тут та самая Арбалет? Ну, во-первых, красивое название для фильма… Во-вторых, неплохая актриса Мариза Беренсон… А больше, пожалуй, и не при чем. Увлекшись разговором о социальных проблемах в антураже жесткого боевика, создатели фильма об этом персонаже практически забыли. Да и вообще, многие нити в сценарии, откровенно оставляющим желать лучшего, своего развития не получили. И в то, что решение национальных проблем методом Фалько Серджио Гобби вроде бы осуждает, не очень-то верится. А может, это время оставляет свой след на восприятии картины, и четверть века назад она смотрелась совсем иначе? Сегодня же, боюсь, сочувствующие Зорро среди зрителей останутся в абсолютном меньшинстве.