Фанни и Александр (1983)

Тема видимого-невидимого, истинного-ложного, реального-иллюзорного составляет основу творчества великого шведского кинорежиссёра Ингмара Бергмана. Его герои, истово переживающие невозможность постичь Бога, перестают отличать правду от обмана. Они ощущают своё пребывание в некоем эмблематическом мире, в котором приходится носить маски, скрывающие лица. Истина видится гадательно, «сквозь тусклое стекло». А Бог, как метафора истины, сокрыт от глаз людей, с ним нельзя встретиться «лицом к лицу».

И частым выходом из тупика непонимания становилось для Бергмана искусство. Для героев фильма «Фанни и Александр» театр является спасением от жестокого и непознаваемого мира. Но искусство является выдуманным миром: в нём невозможно существовать всегда. И смерть отца Александра, главы местной театральной труппы, воспринимается как разрушение привычного уклада жизни.

Но герои Бергмана не могут существовать в реальности полноправно со всеми. Одному миру иллюзий приходит на смену другой в лице жестокого и лицемерного епископа, который ставит под своё влияние мать Александра. Епископ мнит себя носителем истины, десницей Бога, чья любовь может быть жестокой, но справедливой.

По мысли Бергмана, религия более ограничена в плане познания мира, чем искусство, которое предоставляет набор широких мировоззренческих концепций. Существование призраков на экране является проекцией сознания Александра на ограниченность мира епископа, а дядя Исак, в гениальном исполнении Эрланда Юсефсона, представляется демиургом в мире Александра, который взывая к небесам, способен сотворить чудо.

Тема Рождества в начале фильма, волшебного праздника, являющегося коллективным сном, сменяется жестоким кошмаром наяву. Но возвращение семьи Экдаль к обычному существованию не проходит бесследно. Александр всё ещё одержим призраком епископа, который останется с ним до конца жизни.

Бергман не мог не понимать искусственность мира семьи Экдаль, о чём радостно замечает Густав-Адольф, возлагая надежды на свою дочь, которая спасёт их от плена сладостных сновидений. Сам постановщик рос в семьи протестантского пастора, придерживавшегося консервативных взглядов на воспитание детей. Такой семьи как в «Фанни и Александре» у него не было. Но именно она стала для него успокоением после безвыходных, полных отчаяния лент 60—70-х годов.

«Времени и пространства не существует; цепляясь за крохотную основу реальности, воображение прядет свою пряжу и ткет узоры: смесь воспоминаний, переживаний, свободной фантазии, вздора и импровизаций» — именно эти строчки из пьесы Стриндберга «Игра снов» являются ключом к пониманию жизни как для Бергмана, так и для Александра, чьё детство отныне безвозвратно утрачено.