Вкус насилия (1961)

К своей шестой картине даровитый французский режиссёр и актёр Робер Оссейн подошёл в ранге сложившегося мастера, за чуть более 10 лет кинокарьеры добившись возможности выстраивать съёмочный процесс исключительно вокруг себя. Наиболее плодотворные в этом отношении 60-е годы прошлого века явили зрителю несколько добротно скроенных фильмов, в которых есть на что обратить внимание. В их числе и «Вкус насилия», сценарий которого посвящён суровым событиям, развернувшимся в некой неназванной стране Центральной Америки.

Развернувшаяся на её просторах борьба за освобождение от власти очередного узурпатора, пытающегося самыми кровавыми методами раздавить протестное движение доведённого до отчаяния народа, отсылает нас к столкновениям середины XIX века, прежде всего затронувшим Гватемалу. Но напрямую используя имя действовавшего в тот период генерала ГузмАна, постановщик намеренно переносит действие в начало века следующего, тем самым придавая происходящему более универсальный и отстранённый характер. На двух этих характеристиках и строится подача сюжетных перипетий.

О том, что нам предложено не окунуться в кажущийся очевидным и подавляющим реализм, а скорее эстетику скрывающейся за ним мысли, позволяет догадаться работа оператора Жака Робина, в которой постоянно проявляются черты механистичного воздействия на смотрящего, акцентируя его внимание не на том, ЧТО показывают, а КАК показывают. Таким образом путешествие героев, на котором и сконцентрировано главное внимание, порой смахивает на ожившие чёрно-белые иллюстрации к старой книге, на которой статичные образы оживают в деятельном одномоментном движении.

Ещё более увеличивают это впечатление сцены с нагнетающим напряжение молчанием, порой приобретающие гротескный характер, как, скажем, эпизод с преследованием странствующей четвёрки жителями одного из поселений. Лишь формально привязанные к действию, они выпадают из логического контекста как искусственно созданный броский элемент лёгкого сюрреализма, привнесённого извне. Возникающие всполохи чувств тонут в сером застывшем пространстве, источающем тоскливую затянутость и бессмысленность всякого поступка, кто бы и с какой целью его не совершил.

Этот общий фон уравнивает характеры таких разных, казалось бы, персонажей, и подчёркнуто верный долгу Перес по сути мало отличается от приземлённого Чамако, как бы благородно не выглядел предводитель маленького отряда, стремясь доставить драгоценный «груз» по месту назначения. Апофеозом подобного отношения является одна из самых сильных сцен с участием сестры Переса, небольшую, но яркую роль которой блестяще исполнила обладательница кубка Вольпи Мадлен Робинсон, когда боль утраты её героини выливается в концентрированный выброс обличений, сомнений, горечи и непонимания.

Вообще, сомнения и непонимания правят бал между основными действующими лицами, которым противопоставлена всё та же серая подавляющая масса армейских карательных отрядов, слаженно и жестоко выполняющих возложенную на них миссию. Как не затеряться, не остыть сердцем, не смириться и не покориться в этой инертной сумрачной среде, наполненной страхом? Да и стОит ли оно того, чтобы вместо благодарности получить пулю в спину или жестокую отповедь близкого человека? «Le gout de la violence» не отвечает на этот вопрос, как и на то, является ли ответное насилие спасением или замкнутым кругом.

На эти вопросы, как предполагается, необходимо ответить зрителю, но.. Использование особых эстетических форм форм чрезмерно обесцвечивает тон жизни, и потому картина будто бы и не требует никаких расшифровок. Вообще ничего не требует. Назовите это её слабостью, и с этим можно будет согласиться. Назовите это примером, по которому видно, почему Оссейн-режиссёр не смог превзойти или хотя бы сравняться с Оссейном-актёром - и тут найдётся, над чем подумать. Я же отмечу, что эта лента хороша на один просмотр, оставляя горькое и холодное послевкусие. Послевкусие насилия.

7 из 10