Граница пустоты (2014)

Девки в озере купались,

Это значит: быть беде!

Что может быть заманчивее для среднестатистического отаку, чем закрытая женская школа, полная кавайных девиц пубертатного периода в школьной же форме? Несмотря на то, что ответ лежит на поверхности и он не включает в себя слова «хентай», «гарем» и «немецкий национальный кинематограф» (гигантских боевых человекоподобных роботов тоже вычеркнем), ответить на него правильно сможет не каждый. Хотя, если подумать, без всего этого интерес отаку к ситуации пропадает более чем полностью. Ладно, пусть будет не отаку, а простой японский… нет, не школьник, а совсем наоборот — японец. Точно, простой японский японец. Итак: чем можно усилить его заинтересованность до заоблачных, как вершина горы Фудзи (Алиса обрадовалась бы в своем Зазеркалье, узнай она, что «яма» — это «гора») высот. Правильный ответ: проклятиями, призраками и прогрессивными технологиями. Всего этого в избытке имеет обозреваемый кин.

«Смертельный кадр» (он же «Граница пустоты») по некоторым данным является киноприквелом к серии видеоигр «Fatal Frame» (на своей островной японской родине известной как «Project Zero»). Насколько фильм перекликается с игрой пусть судят сонибои и коробоксики, мы же посмотрим на него широко прищуренным глазом беспристрастного и незаинтересованного постороннего зрителя.

Закрытая женская школа-пансионат подвержена крайне романтическим настроениям сдержанных и оторванных от противоположного пола девочек. Подавляющая часть контингента целомудренно влюблена в относительно новенькую ученицу (пробег — несколько уроков и неделя взаперти), что выражается в шушуканье об её особе и мечтах заполучить ейную же фотографию. Да, фотографиям и фотоаппаратам отдельное внимание уделено (основоположник, надо полагать, располагает), хотя и не совсем так, как принято на западе. Меж тем жизнь юным прелестницам начинают осложнять не только критические дни вкупе с некритическим дефицитом объектов воздыхания, но и свежеиспеченный призрак мертвенно-бледной, малоподвижной и с шевелящимися волосами Айи (так зовут новенькую затворницу, что по-прежнему не выходит из комнаты, однако признаки жизни подает). Признаки призрака меж тем становятся всё более частыми, расширяют арсенал и увеличивают радиус: теперь практически все ученицы страдают галлюцинациями, лунатизмом и, что особенно интересно, летальным исходом.

Вот в таких условиях главным героиням Мичи и Айе (которая где-то в середине фильма вылупляется-таки из застенков) и приходится существовать на протяжении всего хронометража. Конечно, здесь будет место для использования незадокументированных возможностей фототехники, специфические японские проклятия (передающиеся исключительно от девушки к девушке и сугубо целомудренным путём), бледные девы со взорами горящими и волосами шевелящимся. Даже пошлый конфликт между западом и востоком, иронично обставленный сюжетом: пансионат-то по всем характеристикам христианской ориентации. Все эти ингредиенты будут смешаны и поданы под видом несколько невзрачного кинца, эксплуатирующего образы наивных школьниц (характерами, а не телесами), тягу японцев к мистическим проклятиям и самоубийствам, национальный колорит и лёгкую издёвку над прозападным влиянием. Но в отличие от, скажем, серии «Проклятий» смотреть это не столько страшно, сколько скучно, тем более человеку, не привычному к не просто азиатским историям, но именно что японским. Сюжет сперва развивается слишком медитативно, а опосля — несется вскачь, разом вываливая на зрителя столько относительно важной информации, сколько в других фильмах на полчаса растянут. Хотя стоит отметить, что некоторые моменты в фильме всё же удались, а за финальную сцену, пробирающую морозом (безо всяких показушных мерзостей), вообще хочется накинуть балл к оценке сверху (что я, собственно говоря, и сделал).

Закончить хотелось бы тематическим хайку:

Призрака морду

Объектив показал мне -

Ну что за фигня?

6 из 10