Легенда. Людмила Гурченко (2011)

…Когда Гурченко спросили, как она стала актрисой, последовало долгое, не свойственное ей молчание. Этот вопрос был всегда ей непонятен, и она, маститая, огонь и воду прошедшая, часто ничего не находила ответить девочкам, регулярно забрасывающим ее мешками писем с одним и тем же нелепым рефреном «как стать…»

Дело в том, что Гурченко всегда была актрисой, а не стала ею. Научиться этому нельзя — ни за какие деньги, ни у каких гениев. Это всё равно что быть хронически больным: излечиться нельзя, да и другого состояния не знаешь. Попасть в телекамеру, на экран — еще не значит стать актрисой: ну, снимут тебя раз-другой, а назавтра не пригласят, и публика вскоре забудет. Это ремесло. А для профессии нужен Талант. От Бога. Всё остальное — проблема реализации уже имеющегося потенциала.

У Гурченко он изначально был. Уже далеко-далеко тогда маленькая Люся с ходу запоминала мелодии песен, мгновенно схватывала замысловатые па чечеточки, стоя на табуретке, декламировала стихи… Необыкновенную музыкальность и всепокоряющий артистизм она унаследовала от своего отца — Марка Гавриловича, человека высочайшей души, из самой гущи народной, русского самородка.

Оглядывая сегодня зигзагообразный, то проседающий в рытвинах времен, то ослепительными виражами резко возносящийся в недосягаемую высь звездный путь актрисы, ловлю себя на мысли, что он, этот путь, в своей сжатой укороченной дистанции был уже пройден Людмилой Марковной в то незабываемое нежно-суровое время. Есть люди, которые не выбирают дорог, — дороги их выбирают. Гурченко — тот самый случай. Она могла стать лишь тем, чем стала. Свою первую роль в кино она сыграла в 18 лет. То были три небольших эпизода в фильме «Дорога правды», где главную героиню играла Тамара Макарова, ее вгиковская наставница. Гурченко появилась в картине в образе решительной, боевой девушки-агитатора, и первой ее фразой была: «Я не за тем пришла сюда, чтобы молчать». Впоследствии это оказалось сущей правдой. Судьба словно вела актрису за руку.

Впрочем, иногда и отпускала. Сейчас трудно, просто невозможно поверить, что Гурченко могла и не сыграть в рязановской «Карнавальной ночи». Дело в том, что после первой кинопробы ее на роль не утвердили, и актриса, охваченная лихорадкой надвигавшейся весенней сессии, вскоре об этом забыла.

Однако Господь всевидящ. Были назначены новые пробы, сменили оператора. Фильм-то музыкальный, требующий понимания специфики жанра. Гурченко с неохотой, но решили вернуть. Ее музыкально-драматический талант признавали медленно, не без циничных усмешек, а то и сарказма. Однако время всё расставляет по своим местам — «Карнавальная ночь» давно уже классика комедийного музыкального кино.

Фильм вознес актрису на головокружительную высоту. На волне триумфа Гурченко снимается в новой музыкальной ленте «Девушка с гитарой». Казалось бы, новый успех просто неминуем, однако сенсации не произошло. Фильм не сработал, а в сознании режиссеров Гурченко закрепила за собой пагубную репутацию актрисы одной роли — смазливой опереточной кокетки. Она еще не могла доказать, что уже другая, что она не только «пять минут» и «тру-ля-ля». Ничего драматически глубокого в ней не видели. Вернее, не хотели видеть.

Так продолжалось около двух лет, пока «Ленфильм» — всегдашняя палочка-выручалочка актрисы — осенью 1959 года не пригласил ее впервые попробоваться в серьезной немузыкальной роли. Это была картина «Балтийское небо». Затем один за другим последовали еще три фильма на разных студиях. И снова — отлив, тишина. Репетировала что-то в Театре киноактера, пошла даже в «Современник», главное — работать, не терять формы. Снялась в паре маловыразительных киноролей. От предложений, даже порой нелучших, случайных, не отказывалась никогда: понимала, что простой для актрисы — смерть. Параллельно не упускала возможности поработать в концертах, сочиняла песни, выступала даже с Марком Бернесом. И всё же этого было крайне мало. Годы творческой невостребованности оказались чрезвычайно тягостными для актрисы, но не сломали ее. Она накапливала опыт — жизненный, профессиональный, человеческий.

Ожидание, сопровождавшееся кропотливой внутренней работой, вскоре, однако, было щедро вознаграждено. Яркие, самобытные роли в фильмах «Открытая книга» Владимира Фетина, «Дети Ванюшина» Евгения Ташкова и особенно «Старые стены» Трегубовича внезапно обнажили иной нерв дарования Гурченко — психологический, ее стали воспринимать как актрису характерную, универсальную, сняли нелепые ярлыки. Начался новый, поистине крылатый период творчества: «Двадцать дней без войны» Германа, «Пять вечеров» Михалкова, позже «Любимая женщина механика Гаврилова» Тодоровского и, конечно, трепетно-щемящий «Вокзал для двоих» Рязанова… Непрерывно снимаясь, Гурченко еще и поет, участвуя в сборных эстрадных шоу и телепрограммах. Многие помнят еще великолепный «Бенефис» середины 70-х и неподражаемую, глубоко личностную интерпретацию песен военных и послевоенных лет, семейно так близких ей.

И всё-таки Гурченко мечтала о киномюзикле. Случай вскоре представился, и она снялась в фильме «Рецепт ее молодости» по пьесе Чапека «Средство Макропулоса». К сожалению, он не стал этапным в творчестве актрисы — фантастический сюжет, неплохая, но в принципе однообразная мелодическая канва, шикарная гурченковская мимика, а всё как-то негармонично, малоестественно, а в итоге блекло.

То же самое произошло и с почти биографическим фильмом «Аплодисменты, аплодисменты…», примитивная фабула которого вкупе с банальными песнями не позволяла развернуться ее могучему драматическому таланту. Всё это типичные издержки музыкального кино, снимать которое в России, похоже, так и не научились. В этом плане редкая музыкальность и бенгальский эксцентризм Гурченко так и не обрели надлежащей формы. Превзойти себя периода «Карнавальной ночи» она как музыкальная актриса так и не смогла.

И здесь грешно было бы не сказать о творческих достижениях актрисы, связанных, увы, не с кино, но, к счастью, с театром. После давней принципиальной размолвки с «Современником» Гурченко вновь подружилась с Мельпоменой. Мерцающими бриллиантами своего уникального Дара сверкает она сразу в двух спектаклях — «Чествование» в Театре Антона Чехова и «Поле битвы после победы принадлежит мародерам» в Сатире. Эти постановки стали подлинным событием театральной жизни.

Но в последние годы жизни Людмилы Марковны на нее стало печально смотреть. В спектакле с претенциозным заглавием «ПАБ» она играла какую-то невразумительно-вульгарную особу, блеклую тень не то Мерлин Монро, не то Любови Орловой, да и роли-то толком никакой не было! Так, несмешные шутки на злобу дня, претенциозные жесты и трюки да типично гурченковские актерские штампы («Ну как вы здесь, ничего?»), а куража нет, драйв какой-то вымученный, искусственный. Актриса эксплуатировала то, что она с таким успехом наработала в «Карнавальной ночи», «Любимой женщине механика Гаврилова», «Вокзале для двоих» или нашумевшем (и прекрасном!) кинохите «Любовь и голуби». Неужели актриса не понимала, что, участвуя в сомнительных проектах, она нивелирует то хорошее, доброе, прекрасное, что она уже создала?

А как когда-то всё здорово начиналось! «Пять минут, пять минут…»

…Когда Гурченко спросили, как она стала актрисой, последовало долгое, не свойственное ей молчание. Этот вопрос был всегда ей непонятен, и она, маститая, огонь и воду прошедшая, часто ничего не находила ответить девочкам, регулярно забрасывающим ее мешками писем с одним и тем же нелепым рефреном «как стать…»

Дело в том, что Гурченко всегда была актрисой, а не стала ею. Научиться этому нельзя — ни за какие деньги, ни у каких гениев. Это всё равно что быть хронически больным: излечиться нельзя, да и другого состояния не знаешь. Попасть в телекамеру, на экран — еще не значит стать актрисой: ну, снимут тебя раз-другой, а назавтра не пригласят, и публика вскоре забудет. Это ремесло. А для профессии нужен Талант. От Бога. Всё остальное — проблема реализации уже имеющегося потенциала.

У Гурченко он изначально был. Уже далеко-далеко тогда маленькая Люся с ходу запоминала мелодии песен, мгновенно схватывала замысловатые па чечеточки, стоя на табуретке, декламировала стихи… Необыкновенную музыкальность и всепокоряющий артистизм она унаследовала от своего отца — Марка Гавриловича, человека высочайшей души, из самой гущи народной, русского самородка.

Оглядывая сегодня зигзагообразный, то проседающий в рытвинах времен, то ослепительными виражами резко возносящийся в недосягаемую высь звездный путь актрисы, ловлю себя на мысли, что он, этот путь, в своей сжатой укороченной дистанции был уже пройден Людмилой Марковной в то незабываемое нежно-суровое время. Есть люди, которые не выбирают дорог, — дороги их выбирают. Гурченко — тот самый случай. Она могла стать лишь тем, чем стала. Свою первую роль в кино она сыграла в 18 лет. То были три небольших эпизода в фильме «Дорога правды», где главную героиню играла Тамара Макарова, ее вгиковская наставница. Гурченко появилась в картине в образе решительной, боевой девушки-агитатора, и первой ее фразой была: «Я не за тем пришла сюда, чтобы молчать». Впоследствии это оказалось сущей правдой. Судьба словно вела актрису за руку.

Впрочем, иногда и отпускала. Сейчас трудно, просто невозможно поверить, что Гурченко могла и не сыграть в рязановской «Карнавальной ночи». Дело в том, что после первой кинопробы ее на роль не утвердили, и актриса, охваченная лихорадкой надвигавшейся весенней сессии, вскоре об этом забыла.

Однако Господь всевидящ. Были назначены новые пробы, сменили оператора. Фильм-то музыкальный, требующий понимания специфики жанра. Гурченко с неохотой, но решили вернуть. Ее музыкально-драматический талант признавали медленно, не без циничных усмешек, а то и сарказма. Однако время всё расставляет по своим местам — «Карнавальная ночь» давно уже классика комедийного музыкального кино.

Фильм вознес актрису на головокружительную высоту. На волне триумфа Гурченко снимается в новой музыкальной ленте «Девушка с гитарой». Казалось бы, новый успех просто неминуем, однако сенсации не произошло. Фильм не сработал, а в сознании режиссеров Гурченко закрепила за собой пагубную репутацию актрисы одной роли — смазливой опереточной кокетки. Она еще не могла доказать, что уже другая, что она не только «пять минут» и «тру-ля-ля». Ничего драматически глубокого в ней не видели. Вернее, не хотели видеть.

Так продолжалось около двух лет, пока «Ленфильм» — всегдашняя палочка-выручалочка актрисы — осенью 1959 года не пригласил ее впервые попробоваться в серьезной немузыкальной роли. Это была картина «Балтийское небо». Затем один за другим последовали еще три фильма на разных студиях. И снова — отлив, тишина. Репетировала что-то в Театре киноактера, пошла даже в «Современник», главное — работать, не терять формы. Снялась в паре маловыразительных киноролей. От предложений, даже порой нелучших, случайных, не отказывалась никогда: понимала, что простой для актрисы — смерть. Параллельно не упускала возможности поработать в концертах, сочиняла песни, выступала даже с Марком Бернесом. И всё же этого было крайне мало. Годы творческой невостребованности оказались чрезвычайно тягостными для актрисы, но не сломали ее. Она накапливала опыт — жизненный, профессиональный, человеческий.

Ожидание, сопровождавшееся кропотливой внутренней работой, вскоре, однако, было щедро вознаграждено. Яркие, самобытные роли в фильмах «Открытая книга» Владимира Фетина, «Дети Ванюшина» Евгения Ташкова и особенно «Старые стены» Трегубовича внезапно обнажили иной нерв дарования Гурченко — психологический, ее стали воспринимать как актрису характерную, универсальную, сняли нелепые ярлыки. Начался новый, поистине крылатый период творчества: «Двадцать дней без войны» Германа, «Пять вечеров» Михалкова, позже «Любимая женщина механика Гаврилова» Тодоровского и, конечно, трепетно-щемящий «Вокзал для двоих» Рязанова… Непрерывно снимаясь, Гурченко еще и поет, участвуя в сборных эстрадных шоу и телепрограммах. Многие помнят еще великолепный «Бенефис» середины 70-х и неподражаемую, глубоко личностную интерпретацию песен военных и послевоенных лет, семейно так близких ей.

И всё-таки Гурченко мечтала о киномюзикле. Случай вскоре представился, и она снялась в фильме «Рецепт ее молодости» по пьесе Чапека «Средство Макропулоса». К сожалению, он не стал этапным в творчестве актрисы — фантастический сюжет, неплохая, но в принципе однообразная мелодическая канва, шикарная гурченковская мимика, а всё как-то негармонично, малоестественно, а в итоге блекло.

То же самое произошло и с почти биографическим фильмом «Аплодисменты, аплодисменты…», примитивная фабула которого вкупе с банальными песнями не позволяла развернуться ее могучему драматическому таланту. Всё это типичные издержки музыкального кино, снимать которое в России, похоже, так и не научились. В этом плане редкая музыкальность и бенгальский эксцентризм Гурченко так и не обрели надлежащей формы. Превзойти себя периода «Карнавальной ночи» она как музыкальная актриса так и не смогла.

И здесь грешно было бы не сказать о творческих достижениях актрисы, связанных, увы, не с кино, но, к счастью, с театром. После давней принципиальной размолвки с «Современником» Гурченко вновь подружилась с Мельпоменой. Мерцающими бриллиантами своего уникального Дара сверкает она сразу в двух спектаклях — «Чествование» в Театре Антона Чехова и «Поле битвы после победы принадлежит мародерам» в Сатире. Эти постановки стали подлинным событием театральной жизни.

Но в последние годы жизни Людмилы Марковны на нее стало печально смотреть. В спектакле с претенциозным заглавием «ПАБ» она играла какую-то невразумительно-вульгарную особу, блеклую тень не то Мерлин Монро, не то Любови Орловой, да и роли-то толком никакой не было! Так, несмешные шутки на злобу дня, претенциозные жесты и трюки да типично гурченковские актерские штампы («Ну как вы здесь, ничего?»), а куража нет, драйв какой-то вымученный, искусственный. Актриса эксплуатировала то, что она с таким успехом наработала в «Карнавальной ночи», «Любимой женщине механика Гаврилова», «Вокзале для двоих» или нашумевшем (и прекрасном!) кинохите «Любовь и голуби». Неужели актриса не понимала, что, участвуя в сомнительных проектах, она нивелирует то хорошее, доброе, прекрасное, что она уже создала?

А как когда-то всё здорово начиналось! «Пять минут, пять минут…»

…Когда Гурченко спросили, как она стала актрисой, последовало долгое, не свойственное ей молчание. Этот вопрос был всегда ей непонятен, и она, маститая, огонь и воду прошедшая, часто ничего не находила ответить девочкам, регулярно забрасывающим ее мешками писем с одним и тем же нелепым рефреном «как стать…»

Дело в том, что Гурченко всегда была актрисой, а не стала ею. Научиться этому нельзя — ни за какие деньги, ни у каких гениев. Это всё равно что быть хронически больным: излечиться нельзя, да и другого состояния не знаешь. Попасть в телекамеру, на экран — еще не значит стать актрисой: ну, снимут тебя раз-другой, а назавтра не пригласят, и публика вскоре забудет. Это ремесло. А для профессии нужен Талант. От Бога. Всё остальное — проблема реализации уже имеющегося потенциала.

У Гурченко он изначально был. Уже далеко-далеко тогда маленькая Люся с ходу запоминала мелодии песен, мгновенно схватывала замысловатые па чечеточки, стоя на табуретке, декламировала стихи… Необыкновенную музыкальность и всепокоряющий артистизм она унаследовала от своего отца — Марка Гавриловича, человека высочайшей души, из самой гущи народной, русского самородка.

Оглядывая сегодня зигзагообразный, то проседающий в рытвинах времен, то ослепительными виражами резко возносящийся в недосягаемую высь звездный путь актрисы, ловлю себя на мысли, что он, этот путь, в своей сжатой укороченной дистанции был уже пройден Людмилой Марковной в то незабываемое нежно-суровое время. Есть люди, которые не выбирают дорог, — дороги их выбирают. Гурченко — тот самый случай. Она могла стать лишь тем, чем стала. Свою первую роль в кино она сыграла в 18 лет. То были три небольших эпизода в фильме «Дорога правды», где главную героиню играла Тамара Макарова, ее вгиковская наставница. Гурченко появилась в картине в образе решительной, боевой девушки-агитатора, и первой ее фразой была: «Я не за тем пришла сюда, чтобы молчать». Впоследствии это оказалось сущей правдой. Судьба словно вела актрису за руку.

Впрочем, иногда и отпускала. Сейчас трудно, просто невозможно поверить, что Гурченко могла и не сыграть в рязановской «Карнавальной ночи». Дело в том, что после первой кинопробы ее на роль не утвердили, и актриса, охваченная лихорадкой надвигавшейся весенней сессии, вскоре об этом забыла.

Однако Господь всевидящ. Были назначены новые пробы, сменили оператора. Фильм-то музыкальный, требующий понимания специфики жанра. Гурченко с неохотой, но решили вернуть. Ее музыкально-драматический талант признавали медленно, не без циничных усмешек, а то и сарказма. Однако время всё расставляет по своим местам — «Карнавальная ночь» давно уже классика комедийного музыкального кино.

Фильм вознес актрису на головокружительную высоту. На волне триумфа Гурченко снимается в новой музыкальной ленте «Девушка с гитарой». Казалось бы, новый успех просто неминуем, однако сенсации не произошло. Фильм не сработал, а в сознании режиссеров Гурченко закрепила за собой пагубную репутацию актрисы одной роли — смазливой опереточной кокетки. Она еще не могла доказать, что уже другая, что она не только «пять минут» и «тру-ля-ля». Ничего драматически глубокого в ней не видели. Вернее, не хотели видеть.

Так продолжалось около двух лет, пока «Ленфильм» — всегдашняя палочка-выручалочка актрисы — осенью 1959 года не пригласил ее впервые попробоваться в серьезной немузыкальной роли. Это была картина «Балтийское небо». Затем один за другим последовали еще три фильма на разных студиях. И снова — отлив, тишина. Репетировала что-то в Театре киноактера, пошла даже в «Современник», главное — работать, не терять формы. Снялась в паре маловыразительных киноролей. От предложений, даже порой нелучших, случайных, не отказывалась никогда: понимала, что простой для актрисы — смерть. Параллельно не упускала возможности поработать в концертах, сочиняла песни, выступала даже с Марком Бернесом. И всё же этого было крайне мало. Годы творческой невостребованности оказались чрезвычайно тягостными для актрисы, но не сломали ее. Она накапливала опыт — жизненный, профессиональный, человеческий.

Ожидание, сопровождавшееся кропотливой внутренней работой, вскоре, однако, было щедро вознаграждено. Яркие, самобытные роли в фильмах «Открытая книга» Владимира Фетина, «Дети Ванюшина» Евгения Ташкова и особенно «Старые стены» Трегубовича внезапно обнажили иной нерв дарования Гурченко — психологический, ее стали воспринимать как актрису характерную, универсальную, сняли нелепые ярлыки. Начался новый, поистине крылатый период творчества: «Двадцать дней без войны» Германа, «Пять вечеров» Михалкова, позже «Любимая женщина механика Гаврилова» Тодоровского и, конечно, трепетно-щемящий «Вокзал для двоих» Рязанова… Непрерывно снимаясь, Гурченко еще и поет, участвуя в сборных эстрадных шоу и телепрограммах. Многие помнят еще великолепный «Бенефис» середины 70-х и неподражаемую, глубоко личностную интерпретацию песен военных и послевоенных лет, семейно так близких ей.

И всё-таки Гурченко мечтала о киномюзикле. Случай вскоре представился, и она снялась в фильме «Рецепт ее молодости» по пьесе Чапека «Средство Макропулоса». К сожалению, он не стал этапным в творчестве актрисы — фантастический сюжет, неплохая, но в принципе однообразная мелодическая канва, шикарная гурченковская мимика, а всё как-то негармонично, малоестественно, а в итоге блекло.

То же самое произошло и с почти биографическим фильмом «Аплодисменты, аплодисменты…», примитивная фабула которого вкупе с банальными песнями не позволяла развернуться ее могучему драматическому таланту. Всё это типичные издержки музыкального кино, снимать которое в России, похоже, так и не научились. В этом плане редкая музыкальность и бенгальский эксцентризм Гурченко так и не обрели надлежащей формы. Превзойти себя периода «Карнавальной ночи» она как музыкальная актриса так и не смогла.

И здесь грешно было бы не сказать о творческих достижениях актрисы, связанных, увы, не с кино, но, к счастью, с театром. После давней принципиальной размолвки с «Современником» Гурченко вновь подружилась с Мельпоменой. Мерцающими бриллиантами своего уникального Дара сверкает она сразу в двух спектаклях — «Чествование» в Театре Антона Чехова и «Поле битвы после победы принадлежит мародерам» в Сатире. Эти постановки стали подлинным событием театральной жизни.

Но в последние годы жизни Людмилы Марковны на нее стало печально смотреть. В спектакле с претенциозным заглавием «ПАБ» она играла какую-то невразумительно-вульгарную особу, блеклую тень не то Мерлин Монро, не то Любови Орловой, да и роли-то толком никакой не было! Так, несмешные шутки на злобу дня, претенциозные жесты и трюки да типично гурченковские актерские штампы («Ну как вы здесь, ничего?»), а куража нет, драйв какой-то вымученный, искусственный. Актриса эксплуатировала то, что она с таким успехом наработала в «Карнавальной ночи», «Любимой женщине механика Гаврилова», «Вокзале для двоих» или нашумевшем (и прекрасном!) кинохите «Любовь и голуби». Неужели актриса не понимала, что, участвуя в сомнительных проектах, она нивелирует то хорошее, доброе, прекрасное, что она уже создала?

А как когда-то всё здорово начиналось! «Пять минут, пять минут…»