Номер 14 (1985)

Если какая-нибудь домохозяйка, в чью душу еще во времена оно крепко запала турецкая мелодрама «Королек — птичка певчая», ненароком увидит этот фильм Синана Четина, то скорее всего не пожалеет для него нелестных эпитетов. Ну разве такой в кино нужно изображать любовь! И что с того, что многие атрибуты жанра в «Номере 14» налицо: и несчастная бедная девушка, и мужское благородство, и готовность отдать друг за друга жизнь, и даже певчая птичка. Только зачем же так надо всем издеваться было? Зачем показывать исключительно уродливые стороны жизни, вытаскивать на белый свет всевозможные пороки и живописать жизнь городских отбросов, смакуя каждый ее фрагмент? Где красавцы-мужчины, страдающие от любви дамы, строящие интриги коварные завистники и преодолевающие все преграды любовники? Нет, Четин-бей явно снимал свою картину не для домохозяек, иначе бы хоть как-то постарался приукрасить свою безжалостную и безнадежную историю выброшенных из жизни людей. Хотя бы так, как это делали итальянцы в 50-х годах прошлого века.

Но турок не собирался снимать вторые «Ночи Кабирии», хотя в его истории о проститутке Япрак нетрудно увидеть влияние неореализма. Времена все-таки стояли другие, и рассказ о трагедии стамбульского дна он вел со всей грубостью натурализма, не то, что ретушируя грязные стороны жизни — наоборот, выставляя их на передний план и старательно подкрашивая самыми отвратительными красками. Так, чтобы уж точно никаких иллюзий не осталось. В проститутках из дешевого борделя нет никакого шарма и уж тем более романтики: тяжелая и грязная работа давно выбила из них остатки женственности и красоты. Их клиенты — просто мерзкое стадо озабоченных мужиков, которое вообще не делится на личности. В этом стаде, как водится, имеются и альфа-самцы, пытающиеся самоутвердиться за счет более слабых и добыть себе самую красивую самку. А поскольку дело происходит там, где законы общества теряют свою силу и смысл, то жизнь превращается в борьбу за существование совсем не в философском смысле этого слова.

Япрак попадает в этот мир из провинции, бежав из дома. И наивной девушке выжить в этом мире без сильной руки рядом — невозможно. А то, что ее полюбил столь же наивный и чистый душой парень, как Нечми, только усугубляет ситуацию. Он вообще не знает и не представляет, как жить по законам дна. Он вырос в другом мире, где борьба за выживание спрятана под ковром приличий, правил и законов, он бессилен против брутального Арапа, который никаких правил не признает. Его любовь к Япрак выглядит чудом в грубом и жестоком мире. Но чудес, как известно, не бывает.

Фильм Четина напрочь лишен романтики, но не сентиментальности. Из-за этого, порой, возникает странное чувство: режиссер явно пытается затронуть некие струны человеческой души, вызвать сочувствие, может быть, даже слезы, но при этом не дает ни толики надежды, подчеркнуто избегает красоты во всем, предпочитая снимать крупные планы размазанной по морщинистым щекам туши, нечищеные улицы трущоб, выпадающий из глазницы старухи стеклянный глаз, кучи мусора городской свалки и т. д. и т. п. Оператор словно задался целью показать гниение и распад, в котором секс с проститутками из заведения матушки Султан, занимает центральное место. Потому что он тоже — грязь и болезнь. В пику им отношения между Япрак и Нечми — почти платонические, единственная любовная сцена между ними показана завуалировано и бережно, чтобы ни в коем случае не нарушить общий посыл: любовь и красота существуют где-то, только не в пространстве «Номера 14», не в квартале «красных фонарей», не в мире проституток, сутенеров и жиголо, отнимающих последние деньги у умирающих подруг.

Так что, красота остается за кадром. А в кадре — грязь, похоть, нищета и безнадежность, которые не одолеть одинокому герою. Тем более, что кроме чистого сердца, Аллах не одарил его ни мужеством, ни силой, ни отвагой, ни твердостью характера. Где уж тут бороться со злом. Уповать на Бога? Но тому нет дела «до этих козлов». Эта фраза, вложенная в уста жиголо Арапа, по сути, является квинтэссенцией «Номера 14». Надежды для его персонажей нет. И даже если впереди тоннеля покажется свет — это будет всего лишь мираж.