Треугольник (1982)

Идеальная пара. Она — жена-блондинка, он, хоть и не лысый, но вполне муж. Им ещё предстоит проверить свои чувства на прочность едой. И да поможет им в этом беспечная мультипликация Прийта Пярна, хорошего парня.

Всё-таки есть в этих эстонцах что-то необычное даже для странности. Наверняка, то, что о них говорят в анекдотах — правда, но если боятся разочарования в идеалах анекдотичного типа, то лучше и не судить о них никогда по анимации Прийта Пярна, хорошего парня. Вмиг шаблонное представление о нации испариться, уступая место уже другому стереотипу о нравствено-психопатических симптомах. С обязательным изменением точных характеристик шаржевого портрета среднестатистического эстонца. Хотя не стоит всё-таки углубляться в особенности этнического своеобразия авторской анимации. Прийт Пярн всё же рисует не смутное будущее свих сородичей, но создаёт образный коллаж на тему хрупкости супружеской жизни.

На самом деле Треугольник по своей задумке прост, как и все творческие свершения Прийта Пярна, хорошего парня. Обычная история об измене с обычной же моралью и соответствующим раскрытием всех тематических карт. И если бы не суровый дух эстонского психодела, то не бывать бы истории о Викторе и Юлии чем-то особенным среди набора миниатюр на тему отношений мужа и своей жены.

Первым шагом на пути к совершенствованию индивидуального инаковысказывания становится смещение акцентов и упразднение причин несостоятельности счастливого брака. В отличие от реальности неудовлетворённость наступает вследствие недостатка еды в семейной жизни. И хватило бы всего одного жирного намёка, чтобы понять, что в данном контексте гротескно представленную еду стоит поменять на секс. Сама идея представления процесса принятия пищи, как чего-то интимного и пошлого, в принципе не нова: Марко Феррери в «Большой жратве» устроил трапезную оргию, и в одной из сотен книг Килгора Траута инопланетная порнография представляла собой смачные сцены поедания деликатесов, но Пярн в случае с треугольником использует эту вполне очевидную метафору не для удовлетворения развратных потребностей абстрактно потенциального любителя перчинки, а для нахождения точки опоры в анализе ошибок супружеской жизни. Он объединяет в одну две, возможно, самые важные потребности и переносит их из разряда общечеловеческие в разряд личные, тем самым определяя их как главные семейные ценности, на которые опирается вся стереотипная супружеская жизнь, с последующей экспериментальной заменой их на неправильные, но более приличные и шовинистскими доказательствами от обратного первоначальных тезисов.

Пожалуй, задумка в том виде, который представлял себе Пярн не прошла, не имей он при себе свою излюбленную небрежную технику рисовки, уделывающую на раз и без того небрежную технику советской мультипликаторской школы. Как иначе можно представить мультфильм, где всё действие построено на эротическом соблазнении едой? Выделенное уродство и пренебрежительная незначительность деталей персонажей, сошедших со скучающих тетрадных листов, модифицированных гипертрофированной фантазией создаёт достаточно пространство, достаточное для привычного неприятия законов материальной вселенной, которую художник таким образом старается подстроить под конфликт, соразмерный показанному. И вот тут бы впору заговорить о национальном колорите, который при желании можно отыскать в важных для понимания мелочах, найти отличия от спокойной консервативности советского строя. Только в Прибалтике, являющей собой что-то настолько далёкое и настолько близкое, могло возникнуть, что-то, что вроде бы и играя по правилам, находит способ мухлевать и на обвинения отвечать. Улыбаясь «Что вы, ничего такого и не было». Вот такая она анимация Прийта Пярна, хорошего парня.