Что-то в воздухе (2012)

«Не уверен, что нужен им. Не дури — ты прекрасно понимаешь, что нужен мне».

Наверное, одной из главных проблем, которую придётся решать зрителю, как во время просмотра кино, так и, формируя целостное мнение уже после его окончания, это стоит ли относиться к данному фильму серьёзно или же он просто призван скрасить наш вечер? Так и я, спустя почти 5 лет, решил вновь прикоснуться к утончённому, открытому, смелому и кроме того плавному и естественному творению Оливье Ассайаса, датированному, казалось бы, недавним 2012-ым. Лента, ощущавшаяся мною глотком свежего воздуха после года без кино, предстала всё так же свежо, однако стала чуть более актуальной, совсем не требуя при этом того, чтобы до неё «дорасти».

«Мы не против старости — мы против того, что старит».

Несмотря на наличие достаточно явного главного героя, зрителю не стоит воспринимать повествование только через призму его личности. Режиссёр отчётливо даёт понять, что фокус персоналий довольно размыт и отнюдь не пытается кормить нас «культом личности». Эпоха, настроения, мысли и чувства, способы самовыражения, дух протеста и пресловутая реальность, оставляющая след в каждом из компонентов — вот к чему стоит присмотреться внимательнее. В воздухе парит свобода, в первую очередь сексуальная, творческая и идеологическая. Желание заставить всех с собой считаться соседствует с неопределённостью выбора, будь то профессия, место жительство или личная жизнь. Отрицание ценностей старшего поколения и страх перейти от слов к делу неизбежно преломляются под лупой обстоятельств.

«Я не доволен собой: живу в воображаемом мире, а когда реальность постучится в двери — я не открываю».

Ближе концу короткой истории нескольких героев, будто случайно выбранных автором из толпы активистов лицеев и обитателей подпольных клубов, мы вместе с ними приходим не то чтобы к выводу — скорее к умозаключению «Что бы ни было в воздухе — оно склонно постепенно рассеиваться вместе с теми, кто его наполняет». Проблемы с законом, наркотиками и поиском средств к существованию протекают на волне разочарований от отношений, результатов борьбы то ли за свои права, то ли за дополнительные привилегии, неизбежного взросления со сменой ориентиров. Так и титры не требуют от вас выхода на манифестации или подражания кому бы то ни было из персонажей, равно как и попытки угадать их дальнейшую судьбу. Это Франция, и быть несогласным с текущим курсом страны или же бороться за повышение роли профсоюзов в определении вектора развития государства — практически модно испокон веков, а выплёскивать свой бунт через новые языки творчества, лёгкую антисоциальность и политические скитания — нормально, как у нас пытаться создать свою рок-группу или разговаривать с телевизором.

«Проблема не в том, чего это будет стоить, а в том, насколько это устраивает тебя».

Но если для ухоженного француза, пребывающего в относительной зоне комфорта, взгляд на одно из самых успешных творений Оливье Ассайаса станет чем-то вроде ностальгирующего погружения в «старое-доброе», то отечественный зритель, вспомнив о фразах больших умов из медиа поля, что мы отстаём от Запада почти на полвека, легко перенесёт происходящее на экране на свою повседневность, как бы он к ней не относился. Одновременно, никто не мешает вам наслаждаться прекрасными пейзажами, которых вы возможно никогда не увидите, беззаботной лёгкостью европейской каждодневности, на проблемы которой многие из нас глядят с долей иронии, с какой взрослый человек смотрит на проблемы своего чада на учёбе или в коллективе спортивного кружка. Мы разные настолько, что иной раз лень даже над этим шутить, дабы не расстраивать себя по пустякам.

«Искусство — это одиночество».

Так и аура данного произведения не претендует на попадание в золотую коллекцию вашего сердца, не пытается сделать «Историю молодёжных течений 70-ых годов во Франции» вашей настольной книгой и уж тем более не стремиться научить вас жить как «по образу и подобию», так и «от противного». Шарм французского кино давно привлекает нас умением преподносить любые проблемы ненавязчиво, окутывать атмосферой наслаждения от процесса более чем результата, не принимать близко к сердцу, но оставаться в памяти. Над картинами, в которых режиссёр умеет писать такими красками, время не властно.

«Нам повезло — мы влюблены, остальное отходит на второй план».

7 из 10

Если полистать лозунги революционной молодежи Франции конца 60-х — начала 70-х годов прошлого века, бросится в глаза, что тогда требовали не столько революции, сколько жизни, настоящей жизни, без масок, лжи, компромиссов, запретов, футляров и прикрас, жизни дерзкой, творческой и абсолютно бесстрашной. Вот, например:

Под булыжниками мостовой — пляж!

Радуйся без препятствий!

В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра — отменить общество!

Вся власть воображению!

Запрещать запрещено.

Революция невероятна, потому что она настоящая.

Это очень молодые требования, и они, в общем-то, присущи многим и многим поколениям юных, в каком бы веке они ни жили, в каких бы одеждах ни расхаживали — романтиков, нигилистов, хиппи, панков и т. д.

Требование жизни от нежити — от тех, кого не считаешь живыми, это прекрасно. Только через разрушение своего не добьешься, надо искать способы созидания. Самое созидательное на этой планете, судя по фильму Оливье Ассайяса, — любовь и творчество. Жиль (алтер эго режиссера) сумел сплавить их в единое целое (живопись, кино и романтическую привязанность к девушке), выбрал путь созидания и получил самую главную свободу на свете — быть собой и рассказывать об этом создавая, а не разрушая. Банально? Наверное, да.

Вопрос: неужели для того, чтобы сказать все это, стоило снимать фильм с привкусом историзма и политического послания, с призвуком ностальгии по временам, когда все были вместе, и даже разобщение (троцкисты, маоисты, коммунисты и т. д.) выглядело как единый порыв к искренности и свободе? Ответа у меня нет. И кино в целом мне не понравилось. Не из-за этих красивых вечных банальностей, о которых выше. Есть несколько других причин.

В стародавней пьесе драматурга Александра Володина одна героиня произносит фразу: «Если нужно будет, я, может, все отдам, а вы еще подумаете». Энтузиазм, горение, восторг, правда, которая лихорадит, готовность ради нее на все-все-все и оголенное осуждение обывателя, который предпочитает покой и полумеры… Этого в фильме нет. Некому в нем сходить с ума, корчиться в лихорадке прозрений, кричать: «Не дам спать никому!», ну, т. е. жиреть, стареть, врать, обрастать коконом комфорта. Некому вдохновенно, цельно любить жизнь, не представляя себе никаких компромиссов с нею, не желая довольствоваться второразрядным, ненавидя приспособленчество и снисходительность взрослости. Некому…

Есть там кадры с огнем, полыхают костры, горит дом, фигуры мечутся в смятении… Но внутреннего полыхания нет ни в одном герое. Плечом к плечу отвоевывать жизнь у старого мира? Заражать и заражаться страстью? Непоколебимо верить? Гореть мечтой? Ничего похожего. Что точно в них есть — это самонадеянность молодости. Они не летают, а ходят, не блещут глазами, а смотрят, не стремятся, алчут, жаждут, а лишь пытаются. Вот поэтому фильм лишен внутренней энергии и внутренней же поэтичности — восторга, иррациональности, эйфории. Максимум, что можно сказать о нем, он поэтичен внешне, вспомним хотя бы белое платье возлюбленной героя или тонкий профиль рыжеволосой девушки-танцовщицы.

Вопрос: не с критикой ли подходит к своим молодым, к их способу жизни режиссер? Точно нет. Скорее, с памятью. В результате получается, что строители будущего даются сквозь запыленное иссохшим временем стеклышко ностальгии, настолько запыленное, что непонятно, с благодарностью или тоской вспоминает свою молодость автор фильма, со слезами или с радостью, с сочувствием или с холодной мыслью. Эта «запыленность» заражает динамику, эйфорию, аффект революционности молодости статикой: герои не стремятся, а ходят, не сверкают глазами, а смотрят, не горят, а теплятся. А еще порой кажется, что не живут, а бегут от жизни.

В старинных романах, по извечной схеме, герой непременно находит то, что искал, но не там, где ожидал найти, не так, как предполагал и хотел. То же самое (несмотря на всю революционность героя и желаемую им новизну) случилось и с Жилем. Жизнь (со всей увесистостью традиционности, опыта) всегда оказывается мудрее бунтарей и романтиков, неистово жаждущих перекроить ее устройство под свои представления о правде. То же, копейка в копейку, случилось с хрестоматийными бунтарями — Базаровым, Чацким, Раскольниковым… Пионеры позабыли о пионерских мечтах, уже не слышат сигналов горна, и их красные галстуки развязались и поблекли.

Странно, очень странно… Казалось бы, фильм про жажду революции, про страсть к переменам, про жизнь на краю времени и смерти. Однако абсолютно не чувствуется не то что острота драматизма, но даже движение драмы ощутимо с трудом, противоречия почти не заметны, особенно внутри Жиля (ушла одна (девушка, революция, причина жить) — пришла другая). Тишь да гладь, спокойная поверхность неподвижных сценарных вод…

И ведь, если вглядеться, вокруг героев в общем-то хорошая жизнь, не кошмар, не адова бездна. Совершенно непонятно в результате, к чему им бунт, драки и прочие манерные выходы в революцию. Меня одно только всколыхнуло посреди всеобщей идейной невнятицы режиссерского послания, лозунг французских «шестидесятников» «Вся власть воображению!» был визуализирован в финале честно, искренне, вовремя и очень красиво, и не в революционном, а в творческом ключе (кинокадр с растворяющейся в солнце девушкой). Но опять же, не банально ли?

Когда одно поколение сменяет другое — меняются и взгляды, стиль жизни. Старое кажется наивным и смешным, а новое — правильным и прогрессивным. Проходит время — наступает очередной этап пересмотра парадигмы. Ещё совсем недавно актуальные воззрения снова подвергаются сомнению и осмеянию, а их место занимают совсем другие идеи. И так до бесконечности — с течением времени всё меняется.

Большинство с теплотой вспоминает минувшие дни — ведь там осталась их молодость, жизнь кипела вместе с гормонами, горизонты казались шире, а травка зеленее. Видимо, для Оливье Ассайаса период 60—70-ых годов является как раз таким старым добрым временем, о котором он и решил рассказать посредством языка кино. Данный фильм — как рассказ в кругу хороших друзей, повествующий о периоде юности главного героя и его ближайших знакомых.

Жиль пассионарен, его душа требует революционных перемен в обществе. Он участвует в акциях политических движений, расклеивает листовки, распространяет газеты, читает идеологическую литературу, смотрит фильмы о классовой борьбе, ходит на собрания. Помимо этого он занимается любимым хобби — рисованием, не забывает и про личную жизнь.

Пока главный герой учится, его жизнь похожа на аналогичную жизнь его друзей-сверстников. Однако после некоторых событий их судьбы расходятся. Ребята какое-то время ищут себя, своё место в жизни — кто-то дольше, кто-то быстрее. И находя, вырастая из штанишек рядового бойца революции — начинают свой карьерный рост. Более того: кто раньше расстаётся с юношеским максимализмом и перестаёт бороться с системой, раньше бросает непосредственно политику — тот, как правило, имеет больший успех по жизни.

Жилю с его максимализмом кажется, что у него этот процесс затягивается дольше всего. Однако это не так — не все шаги его знакомых оказываются шагами вперёд. Пока он продолжает учёбу, его пассия Кристина работает секретарём у революционеров и употребляет наркотики, а друг со своей девушкой совершают путешествие в Афганистан — тоже по сути довольно бесполезное. Но Жиль все равно рефлексирует: «Я недоволен собой. Живу в воображаемом мире. А как только реальность постучится в двери — я не открываю.» В итоге все герои постепенно взрослеют, ситуация в стране устаканивается и на этом повествование обрывается…

Занятно наблюдать, как вяло и неспешно, словно выпущенный изо рта сигаретный дым (а его в фильме будет очень много), развиваются события в фильме. Как дети интеллигенции вначале борются с системой, а затем, перебесившись, словно в насмешку над своей предыдущей деятельностью, включаются в работу её механизма. Как вместо революции российского типа, когда всюду ад и кровь, происходит революция мягкая — революция взглядов и только. Однако наблюдать за этим именно что занятно, но не более того. «Что-то в воздухе» — фильм настолько же атмосферный, насколько и скучный. Да, он очень мил и обаятелен, не лишён французского шарма, но кроме него там ничего больше и нет. А уж стоит ли он того, чтобы посмотреть «Apres mai» — решать вам.

Третий из просмотренных фильмов Ассайаса удивил своей простоватостью даже на фне его обычно не шибко эмоционально насыщенных и малодраматичных фильмов. Степенно рассказанная история из жизни паренька, по молодости поучаствовавшего в уличных беспорядках и в силу братства попользовавшего пару молодых левацких самоучек, а затем решившего учиться искусству. судя по хождениям паренька в сторону кино возможно фильм несколько автобиографичен. Нет ни одной запоминающейся сцены, кастинг так себе, все тихо и очень мерно. Буржуазненько. На фоне картин Бертолуччи о «после революции», например «Мечтателей», да даже, страшно сказать, на фоне «Нежного возраста» Соловьева фильм Ассайаса видеится совершенной пустышкой.

Не видел мини-сериала про Карлоса, который, возможно, изменит мое мнение о режиссере, но на сегодняшний день полагаю, что Ассайас занимается не тем, чем надо. Судя по сценариям, он человек вяловатого темперамента, не очень умный и тонкий. При том, что постановочные навыки есть, погрешностей против куса, напротив, не имеется, выбор пленера и натуры удается. При такой анемичности режиссеру, возможно, стоило взять крепкую и проверенную временем литературную классическую основу, что-нибудь навроде Мопассана и попробовать свои силы в качестве экранизатора и иллюстратора чужих историй. Сценарная деятельность Ассайаса представляется мне идущей вразрез с декоративными особенностями его неброского, но вполне себе имеющегося таланта.

5 из 10

Майские студенческие бунты 68-го года во Франции — тема неоднозначная. Кто-то называет их последним восстанием интеллектуалов, кто-то мелкобуржуазными играми в войнушку. Но факт остается фактом, помянутые события некоторым образом повлияли на неокрепшие (тогда еще) подростковые умы, а одним из подобных сочувствующих был режиссер Оливье Ассайас — ему к тому моменту едва исполнилось тринадцать. На воспоминаниях и ностальгии строит француз свою новую картину: май отгремел, «дети мая» думают, чем бы заняться, как бы продолжить дело старших товарищей. И в этой связи оригинальное название несколько точнее отражает суть вещей, потому как месяц май останется маем, кто бы что себе не думал, а вот наличие «чего-то» в этом самом «воздухе» — момент весьма спорный.

Начинает автор уверенно и очень конкретно, старательно артикулируя каждую мысль. Вот студенты протестно дерутся с полицией, вот свободолюбиво превращают краску в лозунги, вот шумно обсуждают политическую конъюнктуру. Злободневные темы в ассортименте: Мао, Брежнев, ЦРУ. Кто кому промывает мозги? Хорошо ли живется людям в Лаосе? Куда мы денем пролетариат? А что Ты сделал для мировой революции? Это и многое другое бегло упоминает Ассайас, нигде правда не останавливаясь подробно, а вместо ответов спешно затягивает «Как молоды мы были…!», разбавляя остросоциальное сентиментальным. Кино меж тем теряет былую четкость, а любовь дерзко отвоевывает экранное время у политики. И, надо сказать, светлое чувство в исполнении мечтательных тинейджеров — едва ли не главная удача фильма. Время, когда все настолько полны энергии и свободны в мыслях, что достаточно томного взгляда да двух с половиной робких прикосновений — и политически активная пара многозначительно удаляется в направлении призывно цветущих кустарников. Или можно укрыться в тени большого дерева, чтобы окинуть взглядом свои только что построенные воздушные замки. Солнце светит, трава зеленеет, цикады дают звуковой фон — шаблонно, чуть спекулятивно, но, черт возьми, красиво. О, это всегда работает.

И так весь фильм: попарная диффузия политики, секса и искусства. Повествование продвигается подобно одной из сотен машин в центре дневного мегаполиса, «тронулись, проехали, остановились». Вот и молодость по Ассайасу: споры, драки, импульсивные поступки, затем посидеть, задуматься о жизни, и после снова в бой, в бой с несуществующим врагом, замкнутый круг. Границы стираются, кадры мелькают, молодежь перманентно ищет себя, а находит то в живописи, то в наркотиках; то в танцах, то в поджигании машин. И все эти с чувством снятые метания на деле лишь тысяча и одна проекция того, как острые лезвия реальности кромсают сладкий бисквит мечты. Ведь не получится насаждать по миру маоизм, если в байке кончился бензин. Впрочем, если некий сорт потока сознания авторам удался, то детали порой удивляют предсказуемой схематичностью. Здесь хиппи — у них длинные волосы, расфокусированный взгляд, они увлекаются какими-то тибетскими штуками. Здесь милая девочка, помешанная на искусстве — она непременно свяжется с парнем постарше, а тот подсадит ее на наркотики. И так далее. Конечно, не медведи с балалайками, но внимания к мелочам тут явно недостает.

«Что-то в воздухе» безусловно выделяется хорошим сценарием. Сюжетные линии умело разъединяются, сводясь ближе к финалу воедино, местами затейливо переплетаясь, и смотрится все это довольно приятным узором. Но стоит подняться на уровень выше, стоит индуктивным образом уйти от конкретных жизненных историй — и узор рассеется, выдавая эфемерность происходящего. Ассайас, в сущности, не раскрыл подробно ни одну из политических тем, а все его образы вышли размытыми, как акварельные рисунки одного из бунтарей-студентов. Какие они, французские дети мая? Почему они не от мира сего? Нет ответа. Можно при желании обнаружить тут задор раннего Годара или бегущий ритм прозы битников — много разных намеков, но абсолютно ничего оригинального. Помилуйте, у нас была Французская новая волна, было черт знает сколько «потерянных поколений», зачем повторяться? Даже гостеприимный в последнее время постмодернизм не приютит такое кино, ведь нет деконструкции, есть лишь красивая презентация интересных, но не новых и не своих идей. Семантически нулевое киновысказывание. И остается фильм Ассайаса милой ностальгической зарисовкой, быть может, даже способной вызвать некую рефлексию, но, как и у героев фильма — лишь мечты о революции да путаница в собственных мыслях. Что-то в воздухе вы говорите? Ну да, это просто хиппи надымили.