Напечатанная радуга (2006)

В детстве мне казалось, что пломбир в бумажном стаканчике, прямоугольные картофельные чипсы в картонной коробке и чай-со-слоном — неизменные атрибуты вечности. В детстве мне казалось, что смерть — нечто само собой разумеющееся и очень простое, примерно как в сказке про солдата и Смерть. В детстве я думала, что мир — это то, что вокруг; и совсем не думала о том, что внутри меня. В детстве детство представлялось чем-то досужим и конечным, нетерпелось избавиться от него и вступить во взрослую жизнь.

Известный парадокс заключается в том, что все мы не только родом из детства, но так никогда и не минуем его окончательно. В каждом, со своими воспоминаниями, мечтами, переживаниями и страхами, затаилось наивное и немного нелепое дитя; наши забавы превратились в хобби, респектабельные и не очень. Исчезли с прилавков прямоугольные чипсы, я уже давно не играю в куклы; но по-прежнему безмерно люблю книжки с картинками и мультфильмы. И — о, да — я всё так же мечтаю, регулярно и с удовольствием, и можете попенять мне за склонность к эскапизму.

Героиня «Напечатанной радуги» — безымянная старушка, коротающая серые дни сурка в городской квартирке. Её нехитрое хобби — коллекция спичечных коробков. В рутинной череде повседневных забот яркие сюжетные этикетки, украшающие коробки, — единственная отрада этой индийской Элеанор Ригби, источник вдохновения для её утонченного, живого и дерзкого воображения, теснящегося в стареньком и грузном теле. Старушка, которую тоже при желании можно упрекнуть в бегстве от реальности, предаётся девчачьим озорным грёзам с каждым новым коробком, который берет в руки, напоминая мне, любительнице интертекстуального, андерсеновскую Девочку со спичками.

Извечный философский спор о том, где подлинная жизнь — у нас в голове или в окружающем мире, что первично — сознание или реальность Гитанджали Рао разрешает в пользу первого. Внутренний мир героини куда более красочный и осязаемый, нежели серые асфальтовые джунгли, поливаемые унылым дождём, в которых она прожила целую жизнь. Но, как ни странно, даже обесцвечивая палитру до чёрно-белой, режиссёр не убедила меня в непривлекательности мира эмпирического. В конце концов, именно он служит источником идей и образов для нашей фантазии.

Я не преследую цели заявить, что «Напечатанная радуга» эдакий философский метатекст с хэштегом #Memento mori; напротив, мудрому режиссёру чужды занудство и банальность. Не скатываясь к баяну типа все умрут, а я грейпфрут, в своей жизнерадостной немой короткометражке она деликатно касается извечных вопросов, избегая категоричных ответов. Так ли губительно одиночество? Старость — каково её место в бешенном драйве мегаполиса, и столь ли она безобразна, как говорят? Впрямь ли трагично, что сердцу всё ещё четырнадцать, когда по паспорту — семьдесят пять? Смерть — это конец или рубеж?

«Напечатанная радуга» — что норштейновский «Ежик в тумане»: при всей своей полисемантичности не откроет он великой сермяжной правды зрителю. Его уникальная целостная атмосфера, магия его мудрости и простоты не нарушается прописными истинами; и моя попытка вербализировать заложенные в эту бессловесную историю смыслы обусловлена исключительно желанием исправить несправедливость по отношению к этому замечательному, трижды премированному в Каннах, мультфильму, на который здесь до сих пор почему-то никто не оставил отзыва. Но, положа руку на сердце: вместо сказанных мною сотен слов несоизмеримо лучше один раз увидеть эту незатейливую по форме и глубокую по содержанию работу индийской мастерицы Гитанджали Рао.