Хромой бес (1910)

В первой по времени экранизации классического плутовского романа Алена-Рене Лесажа итальянец Луиджи Маджи использовал едва ли не все, невеликие на тот момент, возможности кинематографа по развлечению зрителей. В кадрах его фильма из разбивающейся склянки внезапно появлялся чертенок, герои летали по воздуху, смотрели на мир в волшебную подзорную трубу, превращались друг в друга… Словом делали то, что на театральных подмостках осуществить было невозможно, а вот в иллюзионе — пожалуйста. После того, как Жорж Мельес выпустил из бутылки джинна спецэффектов, кино стремительно начало делиться на два практически самостоятельных потока: один тек в сторону традиционного драматического искусства, а второй увлекал за собой к сверкающему огнями парку аттракционов.

«Хромой Бес» — это чистейшей воды представитель второго направления. Литературную основу его автор использовал как возможность показать публике максимум трюков, за которыми той полагалось следить, затаив дыхание. Впрочем, кульминационные моменты неизменно должны были разряжаться смехом, а в финале ко всеобщему удовлетворению читалась нехитрая мораль, ну и обязательные «они жили долго и счастливо» в мелодраматическом хэппи-энде.

Сегодня, правда, мало кого заинтересует сюжет (кому-то он знаком с детства по книге, остальным — и не надо). Ныне картина Маджи — это чистой воды музейный экземпляр, показывающий кино в его естественном развитии. Это не жемчужины Мельеса, ценные уже тем, что они были первыми, но весьма убедительное доказательство того, что даже на заре кинематографа многие его деятели делали ставку на специальные эффекты, и не оказывались в проигрыше.

Что же до философского подтекста романа, то за блеском аттракциона о нем, конечно, никто и не вспоминал. Порок (Томаза) был, как это и описано у Лесажа, наказан; добродетель (красавица Серафина) восторжествовала; ну, а студент женился и остепенился, как то было и положено добропорядочному джентльмену начала XX-го века. Бес же промелькнул забавной тенью, которая многих из родившихся в СССР заставит вспомнить образ, созданный гениальным Милляром в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». И пусть, в отличие от Георгия Францевича, ничего кроме клоунады один из братьев Вазеров, игравший эту роль, в создаваемый образ не вкладывал, даже сегодня он запоминается. Что уж говорить о тех, кто смотрел этот фильм сто лет назад.

Конечно, в первоисточнике Бес меньше всего был похож на циркового паяца, но требовать от режиссера той эпохи психологической достоверности, тем более в фэнтезийном сюжете, означало бы требовать от него гениальности. Но Маджи не был ни Гриффитом, ни даже Протазановым. Он всего лишь стремился идти в ногу со временем, развлекая и поучая зрителя в меру сил и возможности. Не так много кинолент той эпохи сохранилось до наших дней, тем более лент, столь наглядно демонстрирующих технические достижения раннего кинематографа — и один только этот факт делает «Хромого Беса» ценным экспонатом истории кино.