После охоты (2025)

Фильм понравился.

Невероятно бестолково, что вырезки хранились в туалете, хотя, как я понимаю у героини есть своя комната, где она потом просматривает конверт...

Это не вопрос того, на чью сторону встать: преподавателя или студентки, поэтому что это не просто коллега-преподаватель и не просто студентка, там еще и конфликт интересов, диссертация, да еще и личная история.

После диалога в больнице вспомнила фильм 'Плохая девочка', подумав о том, как тут и там показывают мужчин, мужей, как принимающих, поддерживающих, любящих, перед которыми можно открыться в близости и знать, что они не осудят и останутся рядом. Интересно.

Понравилась картинка фильма, музыкальный подбор и конечно, актёры.

'Большинство приходит в анализ не чтобы сломать старые шаблоны, они хотят подтвердить, что помощь им не нужна.'

Фильм по-европейски добротный, респектабельный, на стиле. Чувствуется класс режиссера. Прекрасные актеры, живые человеческие типы. Академические споры на этические темы воспринимаются глубокими и осмысленными, если не вслушиваться. Тикающие часы, крупные планы рук, тревожащая и мешающая музыка, даже загадочные приступы ГГ — все поддерживает саспенс — и по законам жанра требует развязки.

Только развязки не будет.

Саспенс ради саспенса делает фильм заведомой, нарочитой и умышленной бессмыслицей. А ведь мысль есть, это видно. Но высказать ее вслух и отчетливо Лука Гуаданьино опасается, потому и сводит дело к безопасному постмодернизму. Правду говорить страшно, отсюда в фильме комплимент в сторону Вуди Аллена: у классика Лука ищет поддержки и прикрытия, это хороший ход.

Мысль, которую хотел, но не смог сказать автор, проста и безальтернативна: белый гетеросексуальный запад устал от этики толерантности. Пока он это говорит маловразумительным шепотом и почти невсерьез, но это пока.

7 из 10

«Я стал тем, чем я стал, не из-за своих довольно безобидных недостатков, а из-за бескомпромиссности моих лучших стремлений – те области добра и зла, которые сливаются в противоречиво двойственную природу человека, в моей душе были разделены гораздо более резко и глубоко, чем они разделяются в душах подавляющего большинства людей»

«Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», Роберт Л. Стивенсон

Лука Гуаданьино, чей творческий успех в прошлом году остался проигнорирован в наградном сезоне, в 2025 решил просто оторваться. На первый взгляд его «После охоты» ничем, кроме как провокацией и издевательством над критиками не назовешь. Мне кажется, очень многие из них закончили просмотр уже на начальных титрах, отдающих дань уважения творчеству Вуди Аллена. Потому что ничем, кроме как незнанием материала, не оправдать настолько низкий критический рейтинг и недовольства в адрес Гуаданьино, что он вроде как не знает, что хочет сказать в своем произведении. Все он знает, и все четко показывает. Были бы глаза.

Сюжет. В университетской среде назревает конфликт. Студентка Мэгги Резник (Айо Эдебири) обвиняет преподавателя Хэнка Гибсона (Эндрю Гарфилд) в совершении над ней насилия. Первой, к кому она обращается, является ее наставница Альма Имхофф (Джулия Робертс), которая невероятно дружна с Хэнком, но с которым находится также в конкурирующих отношениях за должность декана философского факультета. И теперь Альма должна решить на чьей она стороне – бескорыстного Хэнка, чей главный грех в том, что он со всеми флиртует; или на стороне богатенькой поклонницы Мэгги, для которой, возможно (!), ситуация с Хэнком повод обратить на себя внимание, так как в профессиональном плане она бездарность, способная лишь на плагиат. Так как действие разворачивается в среде бумажных людей, тем более изучающих философию, фильм получился скорее разговорным, чем динамичным. Именно этим, отсутствием динамики, «После охоты» и может оттолкнуть, но лично я углядела несколько заманчивых якорьков, при помощи которых за эту историю можно уцепиться.

Во-первых, это то, во что одеты героини Джулии Робертс и Айо Эдебири в открывающей фильм сцене – все основоположные персонажи непринужденно беседуют после ужина. Робертс – в белом костюме. Эдебири – в черном. Цвета конфликта определены. По ходу действия их гардероб будет меняться, но что примечательно, уже не будет тотального разделения – на черное и белое. Наблюдающие со стороны за развитием конфликта – СМИ, неравнодушная к чужим бедам университетская публика, показаны в фильме как неспособная к дискуссии оголтелая масса, с которой Лука Гуаданьино разбирается весьма великодушно, не выставляя ее яростного невежества на передний план. Как и в «Претендентах» кульминационная сцена в «После охоты» расположена ровно посередине. Это ужин в доме у Альмы, где помимо нее присутствует Мэгги и муж Альмы – Фредерик. Присутствует до поры до времени (невероятно подвижный Майкл Стулбарг своей игрой нивелирует отсутствие динамики в сюжете, что является безоговорочным украшением самого фильма), так как личность Мэгги для него вполне ясна, как и ее мотивы. Альма, в силу своего профессионального положения, в силу своей половой принадлежности, а также кое-какой тайны из прошлого, которая будет известна ближе к концу, и которая вроде как роднит ее с Мэгги, но в то же время и отталкивает их в диаметрально противоположные направления, должна сделать выбор. Для Луки Гуаданьино этот выбор очевиден. То, что героини сидят за одним столом, не делает их истории похожими, история Альмы куда более драматичнее, но в финале, к которому я вернусь чуть позже, в котором Альма и Мэгги снова сидят за одним столом, Гуаданьино непривычно саркастичен и жесток.

Второй якорек, за который я уцепилась, это книга на прикроватной тумбе Альмы. «Будденброки» Томаса Манна. Не могу сказать, что этой книгой Лука дает мне направление, но сопоставляя цвета (черное и белое, как разделение на добро и зло) и сам факт наличия определенной книги, в своих размышлениях я пришла именно к книге Стивенсона. Конечно, это было бы слишком банально так откровенно помещать историю о Джекиле и Хайде в кадр, но сложно не разглядеть в метафорах режиссера завороженность современного общества на четком разделении – добра и зла. В своем фильме он не исследует того, к чему эта предвзятость и отрицание наличия у любой личности темной стороны и скрытых мотивов может привести, но сам факт зацикленности современного общества на создании комфортного мировоззрения внушает неподдельную тревогу. В этом смысле книга Томаса Манна может иллюстрировать процесс деградации и упадка, но мне кажется, наличие этой книги в контексте самого фильма скорее шутка. Если, конечно, знаком с биографией Томаса Манна и знаешь, что все его книги – это результат глубокой сублимации, вполне резонно предположить, что в современном европейском обществе Томаса Манна не существовало бы. Он был бы всем удовлетворен.

Кто точно существует в «После охоты» - это персонаж Хлои Севиньи – доктор Ким Сэйерс, на первый взгляд довольно необязательный, чье главное отличие – это прическа в стиле Айрис Мердок и плакат Грязного Гарри в личном кабинете, который, как известно, всегда стреляет, а думать это не про него. Но именно она высвечивает моральную дилемму Альмы определенно внешней идиосинкразии с окружающим миром, которая проявляется расстройством ЖКТ (здесь стоит упомянуть, что все свои секреты, физиологические и душевные, Альма прячет в туалете), тем, что выписывает ей таблетки, на которые у нее и непереносимость. И это третий якорек, за который я с удовольствием цепляюсь, что делает мое отношение к фильму «После охоты» более располагающим. У меня и фильма Луки Гуаданьино есть точки соприкосновения.

И если эти три зацепки носили чисто субъективный характер, и были моей зрительской фантазией, возможно, преувеличенной моим неравнодушием к авторскому стилю Луки Гуаданьино, то финальный якорь, банкнота, которую камера Малика Хассан Сайида разглядывает без какого-либо стеснения, не могла привидеться всем. Деньги – самое буквальное прочтение выгоды, и выгода, как самый очевидный стимул для существования цивилизации, сводит на нет философские метания героини Джулии Робертс. Если в прошлом году Гуаданьино примирял противоположности, волюнтаризм и фатализм претендентов, то в «После охоты» он не видит особых различий между черным и белым. Все стало серым. Комфортно серым. По тому, с каким ехидством режиссер это показывает, остается надежда, что мириться с этой серостью Лука Гуаданьино не собирается. Аминь.