Побег с «Елисейских полей» (2001)

Америка считает себя христианской страной, но на деле она давно уже заменила христианство новой религией — религией успеха. Именно ему, всемогущему, клянутся в верности выпускники престижных колледжей и университетов, ему, непобедимому, приносят гекатомбы дельцы, врачи и адвокаты, ему, великому, дают присягу новые целовальники — госслужащие всех рангов и мастей. Давно отгремели ружья и кольты пассионариев Дикого Запада. Давно воцарилась над просторами прерий Цивилизация — либеральная и демократическая, великая и ничтожная, дьявольски святая. Давно свободный рынок исчерпал возможности своей экспансии. Но люди, эти деловито-суетливые существа, остались верны самим себе и сохранили призрачную надежду ухватить кусок пирога получше, не обращая внимания на то, что пирог-то далеко не безразмерный. И что бы ни утверждали критики такого порядка вещей, как бы ни протестовали против него адепты эскапизма, люди, считающие себя разумными и здравомыслящими, снова и снова играют ва-банк, ставя на кон всё немногое, чем они обладают, ради веры в ничтожную вероятность крупного выигрыша. Цель оправдывает средства не только для иезуитов. Большинство американцев понимает этот лозунг слишком буквально, не задаваясь вопросом, что есть цель. Есть ли она у белки, кружащейся в колесе? Кто посмеет утверждать, что её нет?

Сюжет фильма Джорджа Хикенлупера «Побег с «Елисейских полей» по сценарию Филипа Джейсона Ласкера построен на идее обретения успеха не там, где человек рассчитывает его обрести, а совершенно в неожиданном месте. Чего мог ожидать начинающий писатель в не слишком читающей Америке, если у него в активе всего лишь гордозвучное имя Байрон да сомнительная книжка с жутким названием «Дитя Гитлера»? Правда, у него есть ещё очаровательная молодая жена и любимый маленький сынишка, но это скорее обуза для человека жаждущего успеха, будь он даже примерным семьянином в кубе. Книга не продаётся, от новой рукописи редакторы высокомерно отказываются, а средства к жизни на исходе… Что остаётся бедному служителю муз? Леонировать в своём богатом внутреннем мире или даже совсем отвернуться от окружающей действительности, ударившись в мистику наподобие Сведенборга? Но в глазах жены столько ожидания и надежды, а сынишка так часто просит кушать… Наш писатель долго размышлял бы об этих проблемах, если б не один странный сейшн в баре — любимом месте размышлений американских писателей. Незнакомый мужчина с выразительным обликом и адским именем Лютер, как две капли воды похожий на постаревшего Мика Джаггера, сделал Байрону странное предложение, от которого, однако, оказалось невозможно отказаться…

О нет, незнакомец не предложил гордому интеллектуалу заняться проституцией или киднеппингом. Речь шла о деле вполне законном, хотя и не лишённом известной пикантности — неких дополнительных услугах для состоятельных дам. Поломавшись для виду (а какой мужчина без каприза!), писатель с радостью согласился. На всякий случай он некоторое время ещё изображал из себя угрюмого недотрогу, пока не осознал, сколько прелестных возможностей заключено в его новом положении. Ко всему прочему, первая же его клиентка оказалась супругой прославленного писателя — практически бога американской литературы. Этот самый бог старательно строил из себя умирающую развалину, не забывая при этом работать аки титан. Больше того, литературный небожитель оказался настолько наивным, что по одному совету своего новоявленного коллеги, помогавшего ему сразу на двух фронтах, перечеркнул труд своих последних двенадцати лет и беспрекословно взял никому не известного бумагомараку в свои соавторы… Эх, всем бы так везло в благословенной Америке! Байрону уже казалось, что он крепко держит за хвост синюю птицу удачи. Эту эйфорию не могло омрачить даже то, что немой вопрос в глазах жены после бессчётных его ночных отсутствий перерос в укор, а однажды его милой просто не нашлось что ему сказать. О да, он понимал, что теряет её, но ничего не мог с собой поделать. Ведь успех — это бог, а всякий бог требует жертв.

Но, как это часто бывает, все планы рухнули как карточный домик, а всё то, к чему обаятельный и гибкий Байрон так долго стремился, обратилось в ничто, пшик. Писатель, вознёсшийся мыслями на вершину литературного Олимпа, оказался изгнанником. Причём сразу везде. Его удивительной гибкости ещё хватило на халдейскую службу и другую подённую работу — ровно до того момента, когда его осенило, что пережитый им опыт и есть настоящий литературный кладезь. Собственно, в этот самый миг он и стал настоящим писателем. Дальнейшее было уже делом техники. Ну, а когда успех был достигнут, разумеется, покорены оказались все, включая бывшую жену. А как же иначе? Прикоснувшийся к божеству Успеха сам отчасти становится божеством и внушает простым смертным священный трепет и обожание. Времена мартинов иденов, воспринимающих успех как последнее доказательство ничтожности жизни, безвозвратно прошли. Жизнь стала лучше, а люди — умнее. Теперь уже никто не отказывается от успеха ради каких-то химер достоинства, совести, морали. Успех любой ценой, ведь только он является абсолютной ценностью, для достижения которой все средства хороши. И если вам кажется, что это обычное житейское правило и повсеместная норма, не обольщайтесь. Это — суррогат религии, её низкий заместитель, или идеология, которая ничуть не лучше любой иной, а пожалуй, даже похуже, поскольку не сознаёт себя в качестве идеологии.

Очередная американская апология успеха сделана неплохо, прежде всего за счёт актёрского ансамбля. Будь сценарий поумнее, такие актёры могли бы сотворить нечто шедевральное. Энди Гарсиа в роли Байрона Тиллера доказал, что может быть обаятельным не только гангстером. Здесь у него получился довольно забавный интеллигент-очкарик, с присущей такому типу неуверенностью и житейской неустроенностью. Выпавшая ему удача напоминает сказку про волшебные бобы, да и Байрон вполне достоин её персонажа Джека, но во всяком случае игру Гарсиа стоит признать довольно убедительной. Мик Джаггер, никогда не баловавший своих почитателей появлением в кинокадре, звездится просто потому, что иначе не умеет. Джеймс Кобурн, играющий знаменитого и почему-то умирающего писателя Олкотта, всё так же бодр и жизнелюбив, как будто и не было сорока лет со времён «Великолепной семёрки» и тридцати — с «Пригоршни динамита». Оливия Уильямс в роли супруги Олкотта Андреа хороша как изысканный десерт или майское утро, глаза её лучатся нежной лаской, а манеры неподражаемо мягки. Впечатление от такой игры не портит даже явная двусмысленность её роли: по отношению к мужу она занимается чем-то, напоминающим ятрогению, а по отношению к Байрону совершает неприглядный поступок. Собственно говоря, актёрская игра — единственное, что может порадовать в этом фильме, если, конечно, вы не сентиментальная барышня, мечтающая вернуть любимого, запутавшегося в чужих сетях, и не бездумный адепт религии успеха.