Пикник (1996)

Психиатрическая лечебница — гнилое, мрачное, обшарпанное, с режущими ухо завываниями сиреноподобных сигналов; так и чувствуется и осязается сырость и затхлость, что держаться в недрах этого здания. Не отображение ли это и душевного состояния пациентов лечебницы?

Окно. Закрыто решетками, но с ним, через него льется свет — теплый и манящий, разбавляющий унылость серых стен психушки. Не олицетворяет ли окно то в душе больного, что еще тянется к свету, жаждет его, наслаждается им? Но что-то, сродни решеткам, не пускает, сдерживает; точно это некая душевная травма, какое-то психическое расстройство. И не легче ли обойти, сбежать от реальных решеток на окнах, от реальных стен вокруг, чем от «стен» и «решеток» в душах, в головах людей?

Но глаза смотрят в небо. Глаза устремлены все к тому же свету. А потом на стены, и прочь, прочь, все дальше и дальше, разрушая внушенные запреты; сделать шаг и разорвать удерживающую цепь. И чем дальше от угнетающих своей давящей угрюмостью стен лечебницы, тем ярче становятся вокруг краски, все больше солнечного света заливает пространство, а на пути попадаются самые неожиданные находки.

* * *

Доподлинно известно, что японцы умеют снимать кино, насыщая его поэзией — в слове, в кадре, музыкой ли, неспешным ли ходом повествования, с помощью света, цвета, ракурса… все вплетается в создаваемое поэтическое полотно.

Этот фильм заставляет любоваться собой. Любоваться детской непринужденностью героев, трепещущими на ветру черными перьями, или белыми простынями, любоваться бегом, заборами, зонтиком, куклой, суждениями о вере и конце света, каждой сценой в фильме — от разложенных дорожкой роз до заката в финале. Но больше всего меня завораживала — впивался в каждое движение их ног — походка героев, шаги, пешее небольшое путешествие. Ох, как они идут! — это же чуть ли не целая отдельная история. Очень красиво! Но, как красивы в фильме хождения, так страшны в нем падения. И все это сопровождается мелодичной музыкой, как нельзя лучше дополняющей картинку, насыщая ее еще большим волшебством.

И вот идут три фигурки, неся с собой трагедию души, отпечатки прошлого, к Концу Света.

…И как неспешно начало, так стремителен конец…