Безликие (1988)

За рассматриваемый ремейк классического «Глаза без лица» («Les yeux sans visage») был ответственен Хесус Франко — личность неоднозначная и поэтому картина любопытна вдвойне. Однако свободолюбивый неугомонный творец всё же тут находится не в своей тарелке, хоть и привносит кое-что знаковое в почерке. Дело в том, что, во-первых, за его плечами бдительно стоял продюсер, чья фамилия неслучайно выписана в начальных титрах ключевой уже спустя режиссёрскую, а во-вторых, объявился внятный бюджет. Эти две слагаемые внушительно разбавили специфический художественный стиль Франко, позволив картине выйти из узкого круга его почитателей, достигнув уровня типичного жанрового кино со всеми необходимыми атрибутами. Однако, к сожалению, дальше самого неприхотливого хоррора лента не ступала, став просто среднестатистической страшилкой навеянной сильным оригиналом, полным психологизма.

Былой драматический сценарный остов режиссёр с продюсером «пересадили», словно кожу с лица, на фигуристое тело, способное манить зрителя красивыми ножками в не менее манящих да красивых чулочках, но не утруждать работой мозга. Подобный эффект с упором на форму оттеняет наполнение, когда прошлая психологическая начинка каждого персонажа заменяется жанровым клише. Мотивы героев приходят к простецкому знаменателю откровенного сборища различных маньяков от сумасшедшего доктора до немого психопата с бензопилой/тесаком/дрелью, что недурственно повёрнуты на излюбленном режиссёрском мотиве повальной одержимости сексом всех со всеми. Посему ряд приглашённых талантливых или попросту узнаваемых лицедеев терпит творческое фиаско, зажимаясь в рамках ролей с однополярными ярлыками. И если, скажем, красавица Кэролайн Манро честно сделает всё то, что ждёт от неё зритель, понимающий неприхотливые обязанности «Королевы крика», то Хельмуту Бергеру не подвернётся даже одного случая приложить усилия, показав мастерство настоящего актёра. И о какой драме может идти речь в ключевом столпе всего идейного конфликта рассказа — молодой девушке потерявшей лицо, если мы не в силах отследить никакого надрыва, внутренней борьбы, нравственных сомнений в «картонной» почти эпизодической героине, постоянно ходящей на экране с гротескными бутафорскими уродствами, что приедаются спустя полминуты из-за редкого наличия интригующей маски, да диалогов, опять-таки, где-то в координатах постельных сцен. Эх, а ведь как не случайно здесь предельно точно диссонируют заглавия вдумчивого оригинала, делающего упор на глазах, словно зеркале души, вонзаясь чрез них в нутро человека, его переживания, порывы, мечты, и упомянутого лишь лица в ремейке — картинки, внешности, поверхностной красоты.

Впрочем, фильм удачен, как просто хоррор, выполняющий развлекательную задачу пред зрителем. И тем паче он хорош в фильмографии режиссёра, наглядно доказывая, что столь свободному (порой даже до крайностей с отменой кинематографических правил) творческому человеку иногда нужен противовес разума рассудительного продюсера. Авторский почерк Франко даёт о себе знать лишь рябью на воде и в нескольких забавных отсылках, включая его супругу Лину Ромэй в эпизоде или привнесённого в сюжет выдуманного доктора Орлоффа.

В итоге, получился достаточно любопытный симбиоз необузданной киноимпровизации длиною в жизнь испанского дискуссионного режиссёра и строгих правил ужастика, имеющего в наличии похвальную работу с бутафорией, сдержанные (а ведь это старина Франко!) эротические моменты, лёгкие приятные песенки в музыкальном сопровождении и общую концепцию классического оригинала. Плохо это или хорошо, думаю, каждый решит сам, ведь одних разочарует недостаток сюрреализма (если не считать ляпы-вольности в сценарии), характерного для детищ автора, а иным — и мне в том числе — будет приятно наблюдать столь старательно выдержанную жанровую канву без перегибов.

6 из 10

Рихард Вагнер у создателей итальянского джалло прочно ассоциируется со злодейством. В «Феномена» Ардженто дом, в котором происходят убийства, это пансион «Рихард Вагнер», где композитор когда-то и жил. В «Ящерице в женской коже» Фульчи известный эскиз Сальвадора Дали для декораций к «Лоэнгрину» висит над постелью, в которой героиня Флоринды Болкан видит свои загадочные сны, а лебедь с этого эскиза проникает в самое сплетение ее грез. Вероятно, режиссеры джалло ориентировались на стереотип, согласно которому Вагнер — «нацистский» и чуть ли не мрачно-оккультный композитор. Испанец Хесус Франко, усвоивший некоторые черты итальянского джалло, подхватил и эту. Неслучайно в «Безликих» одна из пациенток доктора Фламана — примадонна, которую он галантно называет «валькирией».

А сам доктор Фламан — не более не менее как Хельмут Бергер, Дориан Грей из итальянской экранизации 1970 года, возлюбленный Висконти, сыгравший роль зачарованного короля Людвига II Баварского, короля-Лоэнгрина, покровителя Вагнера, в бессмертном фильме своего царственного друга. Впрочем, и непосредственно в итальянском джалло Бергер снимался — в «Окровавленной бабочки» Тессари, например. Но Людвиг, Дориан Грей, неврастеничный декадент Мартин из «Гибели богов», Джорджо из «Бабочки» — это роли молодого Бергера. Здесь же видно, что утонченно-холодный красавец пообрюзг почивая на лаврах. Хесус Франко поступил с Бергером, как с Клаусом Кински: пригласил «звезду» «большого кино», придумал несколько диалогом на скандальные темы, добавил эротики и не стал беспокоиться обо всем остальном. Вместе с ледяной ведьмой-блондинкой доктор Фламан разыскивает и похищает красавиц для нужд пластической хирургии, что обеспечивает и сцены с наготой, и сцены с кровавым мясом. Но Бергер — всегда амбивалентен. Он — страдающий злодей, а не актер на амплуа черных, как смерть, монстров, каких не брезговали играть Кински и Джулиан Сендз.

В итоге получилась сказка. Волшебник Фламан возвращает женщинам красоту — такой вот поворот темы Дориана. Но его собственная, трогательно любимая сестра обезображена. Поэтому Фламан с помощью своей белокурой бестии умыкает женщин, как Черномор или Кощей Бессмертный, короче — как злой волшебник. Он желает отобрать у них красоту, чтобы отдать ее сестре, несчастье которой заставляет его страдать и трепетать. Не раскрывая всех тайн «Окровавленной бабочки», упомянем, что и кажущийся убийцей Джорджо удивляет зрителя финальным твистом. А потому Хесус Франко вправе сочувствовать усилиям доктора Фламана вернуть красоту сестре, которая ничего дурного не совершала — ну разве что садировала слабоумного подручного из клиники, еще того садиста. Впрочем, финальные кадры достаточно ясно укажут зрителю, победит ли добро или зло. Если только в мире Франко есть добро и зло.

6 из 10