Проклятие Франкенштейна (1973)

Снова 70е, и снова психоделическое крошево. Серебристое и страдающее чудовище Франкенштейна, дочь профессора, вступающая в схватку с хтоническим злом «во имя науки и победы справедливости во всем мире», слепая дьяволица с зелеными руками и её хозяин — граф Калиостро в исполнении Говарда Вернона.

Хесус Франко снял много странных фильмов, много фильмом о которых не хочется вспоминать. При всем, что мы о нем знаем, «Проклятие Франкенштейна» — это кино во многом о том, как интересен бывает Хесус Франко, как он крут.

Гипнотизм фильма исключителен. Как мистический и психоделический проект «Проклятие» оставляет далеко позади всего раннего Ходоровски, вместе с его претензией на такого проекта раскрытие. Фильм мало чем отличается по своей структуре от кинематографичного сна — одного из тех снов, в который предельно четкие системы образов органично в своей бессвязности актуализируются, связывая в образную конфигурацию самые алогичные детали.

Персонажи цикличны. Так у фильма есть несколько режимов — экшен (специфический), речь Калиостро о его деяниях, речь его служанки о его магнетизме, речь дочери барона Франкенштейна о благе и науке, речь героини Лины Ромей, о том, как её плющит. Плюс-минус. Элементы можно комбинировать как угодно.

Важная деталь, которую либо немногие понимают, либо понимая — о ней молчат: история создания бароном Франкенштейном чудовища не только во многом становится апогеем проекта романтизма, но и некоторым образом капсулирует этот проект, заключает его в абсолютное образы, которыми этот проект может руководствоваться в приумножение самого себя. Таким образом, полная трагизма и романтического пафоса история творения Франкенштейна оказывается способной к полной переработке в собственных рамках, и результат такой переработки будет способен к тому же. Именно поэтому на протяжении XX века появляются новые фильмы о Франкенштейне, все менее связанные с книгой Шелли, но все такие же драматичные. Фильм Франко содержит в себе целый мир, построенный по этому принципу романтического проекта. Это мир, в котором Добро и Зло (Вера Франкенштейн и Калиостро) являются тем фундаментальным в общей диалектике, что задаёт промежуточное между ними бытие как лимб, в котором и заключено все сущее, болезненно пытающееся самим актом своего существования прояснить собственное положение.

В итоге, это не столько ужасы или фантастика, сколько visionary fantasy.

Вернон в роли темного духа делает одновременно и более и менее понятным «культ Говорда Вернона», возникающий сам собой у зрителей подобного кинематографа. Еще юная и загадочная Лина Ромей все экранное время находится где-то на периферии сюжета, будто выполняет своими репликами и возникновениями функцию «хора» в трагедии. По сюрреалистической весомости лента напоминает «Девственницу среди живых мертвецов». Или ранние ленты Роллена.

Да, опять же, удивило некоторое невнимание к этому фильму со стороны массового современного зрителя.

10 из 10