Когда женщины потеряли хвосты (1972)

Потеряв в конце первой части дилогии Кампаниле / Вертмюллер свой хвостик, Сента Бергер как-то потерялась и целиком. То есть, ее очаровательная Улли во всей своей женской красоте во втором фильме оказалась безжалостно оттеснена на задний план сатирическим настроем, который на этот раз в сценарии фильма доминировал целиком и полностью. И как синьор Кампаниле ни старался заретушировать политико-социальные идеи Лины Вертмюллер привычным набором гэгов, на этот раз ничего не вышло. Оттого и фильм получился намного более тяжеловесным и куда менее смешным. Потому что смеяться на этот раз предлагалось над такими вещами, над которыми в нормальной человеческой жизни, вообще-то принято плакать. А внешний антураж беззаботного ситкома, который не просто сохранился от «Когда у женщин были хвосты», но еще и преумножился за счет исключительно павильонных съемок с условными декорациями, только усиливал все более и более крепнущее по ходу действия недоумение. Потому что вместо обещанной легкой и беззаботной комедии на этот раз авторы предложили едкий антибуржуазный памфлет в духе немых советских агиток. Памфлет, в котором красота и эротизм Сенты Бергер оказались совершенно лишними.

К тому же, среди персонажей не оказалось героя Джулиано Джеммы (который, видимо, отправился сниматься в очередном вестерне), а Ренцо Монтаньяни как-то очень быстро и незаметно исчез с экрана еще в первой половине фильма. Успев при этом добавить в действие столько скабрезного юмора, сколько не было во всей первой части. Отчего-то теперь его Малук принял отчетливые гомосексуальные черты, которые режиссер радостно принялся обыгрывать во всевозможных скетчах. Главным же персонажем «Когда женщины потеряли хвосты» становится трикстер с говорящим именем Хам (не иначе, как тот самый — Ноевич по отчеству), который заявившись в дружную семью троглодитов начинает обучать их многим разным хитрым штукам, в том числе и товарно-денежным отношениям, обещая золотые горы и жизнь светлую. Наивные дикари обещаниям верят и рьяно бросаются претворять в жизнь советы проходимца со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Последствия эти оказываются сколь смешными, столь и печальными, потому что образовавшееся в результате разрушения первобытнообщинного строя социальное неравенство вообще штука нерадостная, по крайней мере для тех, кто оказался внизу пирамиды. Вот только зрители, шедшие в кинотеатры, хотели увидеть смешную комедию, а не научно-популярную лекцию с марксистским уклоном. Конечно, про гэги и клоунаду синьор Кампаниле ни на минуту не забывал. Только вот юмор в этот раз у него получался все больше черный: вроде отрезанных по ошибке рук, ног и в конце концов откусанной головы несчастного Зога. А когда смешного клоуна под радостный хохот зала с ужимками и гримасами скармливают голодному тигру — впечатление это вызывает, мягко говоря, странное. Точно такое же, какое оставляет эксцентрическая комедия, в которой условное зло одерживает победу над добром. Оно, конечно, в жизни чаще всего так и бывает. А наивность и чистота помыслов чаще всего приводит к выгребной яме или борделю. Но как-то не такой судьбы хотелось для полюбившихся героев из первой части «первобытной» дилогии.