Если... (1968)

Кино, снятое на фоне мировых протестов 1968 года, из которых вышли новые левые, с одной стороны, подтверждает их идеи, а с другой — отмечает их ненужную разрушительность. Это странный бунтарский фильм: он очень сухой и по факту является чётким и максимально конкретным исследованием в терминах психоанализа.

Название картины, данное ей секретаршей и ставшее финальным, описывает картину наиболее общим образом, и при этом именно это «Если» становится обоснованием для любых сюжетных ходов действия, развивающегося в восьми главах, поступательно обрисовывающих тоталитарную реальность. Эта тоталитарность — полное подавление сексуальности и перенаправление её в военное русло. Это кино не про эмпатию или конкретную историю конкретного человека — это портрет нашей цивилизации целиком, гротеск, выполненный в довольно откровенном неглиже.

«Если...» ярко выступает против угнетающей и заточенной на производство средств уничтожения системы, обличая её в уморительных, иногда сюрреалистичных зарисовках, и так же кино не особо жалует и бунтарей, хотя и ни в чём не винит последних: на прогнившей почве не может вырасти что-то прекрасное. В особой комнате Мика Трэвиса, Найтли и Уоллеса все стены обклеены плакатами с голыми женщинами, военными фотографиями и снимками диких животных — вот всё, что их определяет: секс и война. И пока колледж будет подавлять первое, направляя всю энергию учеников на разрушение, в ребятах будет расти чувство внутреннего протеста — бессознательной, но чётко ощущаемой злости.

Всё, что им нужно — небольшой толчок, глоток свежего воздуха. Все трое находят свой Эрос и берут под контроль своё желание жить: жить свободно, а не по идеологии войны. Происходит буквально сексуализация войны, высшие лица твердят о её необходимости, превращают в нечто личное, в базовую потребность человека, замещая личные потребности общественными. Однако встаёт закономерный вопрос: а насколько такое общество, живущее войной и под вечной угрозой мобилизации, собственно, способно жить ради созидания и, вообще, способно ли жить?

Режиссёр лишь постулирует, что система, одновременно подавляющая и вооружающая Эрос для своих целей, может сильно поплатиться за это, ведь тем самым она фактически обрекает себя на смерть и кровавые революции. Исход таких режимов предопределён: люди, познавшие жизнь, обуздавшие свой Эрос, непременно возьмут выданные им средства уничтожения, и, вопреки воле репрессивного раздатчика, применят их против него же: и он сгинет от рук своих рабов, использующих его же оружие. Однако что будет после революции? Не замкнётся ли порочный круг? Ответ останется неизвестным, пока «Если» не обретёт свою материалистическую основу в историческом процессе, поэтому, учитывая исторический контекст ленты, открытый финал — вполне закономерный итог.

8 из 10

По своей природу британский режиссёр, сценарист и продюсер Линдсэй Андерсон был бунтарём. На фоне многочисленных протестов социалистического толка студенческими массами в середине прошлого столетия он с головой окунулся в творчество и вращался в данных кругах, где воспитывалась плеяда новаторов от искусства. Уже первые работы Линдсэя Андерсона были отмечены критиками, например, «Такова спортивная жизнь» (1963) была номинирована на «Золотую пальмовую ветвь». Но всё же наибольшую популярность Линдсэй Андерсон приобрёл за счёт своей трилогии о Мике Трэвисе, где в жёсткой и практически незавуалированной форме драматической сатиры высмеивал архаичные устои общества.

И первой частью трилогии про Мика Дэвиса стала картина «Если…», вышедшая на экраны в 1968-ом году. Сюжет «Если…» о правилах жизни (хотя тут более уместным было бы словосочетание «правилах выживания») в закрытой школе для мальчиков долгое время вынашивал Дэвид Шервин — ещё один бунтарь и однодумец Андерсона. Вместе со сосценаристом Джоном Хоулеттом Шервин, в конце концов, довёл его до ума, но, правда, в режиссёрском кресле видел иного человека, а не Андерсона, но вряд ли, думается, что Шервин впоследствии пожалел о конечном выборе постановщика, хоть и Андерсон всё же подправил конечный вариант сценария, воспользовавшись собственными воспоминаниями о проживании в школе для мальчиков.

Фильм «Если…» действительно вышел весьма жёстким, а порой и жестоким. По своей сути он даже был революционным, так как в то время далеко не все могли себе позволить вольнодумие и кинематограф всё же придерживался некоторых догм, касающихся демонстрации сцен насилия и интимных сцен. И в данном случае к «Если…» можно применить термин «независимое кино», которое столь ценно у критиков. Но по началу «Если…» не нашло достойного отзыва и лишь по прошествии нескольких десятилетий фильм был занесён в условно называемый «Фонд британского кино». Конечно, сцены, где старшеклассники по истине измываются над новичками, а учителя и оставшийся персонал предпочитают закрывать на это глаза, прикрываясь устоявшимися нормами жизни в школе. В конечном итоге всё это не могло не привести к плачевному концу… И финал был поставлен так, что даже сейчас эта тема остаётся актуальной, пугающей и весьма трагической. Я не буду раскрывать в чём суть кульминации в «Если…», но когда Вы посмотрите фильм, то сами поймёте о чём же идёт речь.

На главную роль Линдсэй Андерсон пригласил Малкольма МакДауэлла. На тот момент актёр не был известен и только прорывался в кинематограф, но его талант, умение быть разным, подстраиваться под желания режиссёра и даже его бездонный взгляд — всё это заставило обратить внимание на Малкольма МакДауэлла. И его игра была действительно какой-то безумной, вязкой, сильно выделяющейся на фоне остальных. И поэтому не удивительно, что культовый Стэнли Кубрик пригласил актёра на главную роль в картине «Заводной апельсин» (1971), к слову, долгое время запрещённой в некоторых странах и даже в Британии она не сразу вышла на экраны. Но кроме совершенно новаторского, жестокого и порой сильно устрашающего своим реализмом сценария и игры от Малкольма МакДауэлла необходимо отметить выверенную работу оператора картины Мирослава Ондржичека, благодаря которому, собственно, и был достигнут эффект реализма, а его работа с долгими кадрами по истине поражает (в который раз приходится констатировать, что восточноевропейская школа операторов одна из лучших, если не самая лучшая и непревзойдённая).

Несмотря на то, что драме «Если…» уже более полувека актуальность некоторых затронутых проблем не исходит из нашего общества, и Линдсэя Андерсона со сценаристами даже можно было бы назвать провидцами, да только вот предугадываемость некоторых событий глубоко трагичны. И всегда всё же стараюсь дать какую-либо оценку фильмам и не делаю этого за редким исключением, но «Если…» — это как раз тот случай. Сложно оценивать картины, которые произвели огромное влияние на развитие искусства кинематографа в целом. Как это бывало с фильмами от Пьер Паоло Пазолини, Райнера Вернера Фассбиндера и того же Стэнли Кубрика.

P.S.: Кстати, воспитание в школе в чём-то сильно напоминало муштру в армии, и военную парадоксальность Линдсэй Андерсон не преминул случаем высмеять в следующей части трилогии о Мике Дэвисе «О, счастливчик» (1973).

Фильм Линдея Андерсона «Если…» не мог не попасть в поле моего зрения: закрытый колледж; подростки, выступающие против установленных порядков; настоящая дружба и — вроде как — любовь. Если не это — лучшие исходные обстоятельства, то — что?

Первое, о чём я подумала во время просмотра фильма: «Чёрт, я совсем забыла, как хорош Малкольм МакДауэлл!». У меня в памяти ярко отпечатался его образ из «Заводного апельсина»: наклеенные ресницы, котелок; позднее — широко распахнутые глаза, которые нельзя закрыть. Я совсем забыла, что он может быть и задумчивым, и — даже — трогательным, что ли.

Дружеские отношения героев, на мой взгляд, показаны очень тонко и точно, как и сами герои: они уже не дети, но ещё и не взрослые. Они могут совершать спонтанные, необдуманные поступки. В то же время, они глубоко чувствуют несправедливость и жестокость мира и не хотят с ней мириться. Они могут дурачиться, могут быть серьёзными. Они молоды, они могут всё.

Фильм, на мой взгляд, очень интересно простроен: в ровное течение сюжета врываются сюрреалистические эпизоды. Во всяком случае, я интерпретирую это именно так. Они, словно бы, есть то самое «если». Если бы они сделали то… Если бы поступили так… Жизнь была бы иной, если бы.

Не совсем понятным мне показалось только решение снять некоторые сцены на чёрно-белую плёнку. Мне не удалось понять принцип, по которому были выделены какие-то конкретные эпизоды.

В своё время фильм считался едва ли не скандальным. На мой взгляд, в этом отношении, время сыграло в пользу картины. Сегодня зритель не будет шокирован, какие-то отдельные «шокирующие» сцены не заслонят все ленты. За ними ему будет не так сложно увидеть борьбу личность с системой, тему, становящуюся актуальнее день ото дня.

«Всегда, чтобы стать частью сообщества, нужно знать неписаные скрытые правила, которые никогда не признаются явно, но крайне важны для самосознания группы», — говорит Славой Жижек в документальном фильме «Киногид извращенца: идеология» прежде, чем привести в пример фильм Линдсея Андерсона «Если». Но он не говорит в свою аргументацию ничего более того, что в частных школах это проявляется, не смотря на демократичность таких заведений, в издевательстве старших учеников над младшими и всеобщем молчаливом принятии этого факта, как необходимой части ритуала по вступлению в высшее общество. Было интересно разобрать и развить эту тему до конца в контексте заявленного фильма.

Протагонист фильма, сыгранный Малкольмом Макдауэлом выступает, на первый взгляд, в роли закоренелого маргинала. Майк возводит в кумир дедушку Мао, нарушает правила, проявляет в себе качества юного ницшеанца, почитая войну за последний акт творчества. Казалось бы, задача частной школы для мальчиков — вернуть отбившуюся овцу в стадо. Однако, развивая мысль Жижека, позже выясняется, что его бунт оправдан, наказание за него требуется только на первый взгляд, а овца все это время была в строю.

После хулиганской выходки компании учеников, директор им заявляет: «Бунт — самое простое». Возникает вопрос: а что же тогда сложное? Из сюжета фильма, следует думать, конечный ответ — война. Только такое объяснение придает смысл происходящему на экране. Война — высшее проявление бунта, а этот бунт, по версии фильма, есть суть «творческий накал» истеблишмента. Следовательно, война — последний акт творчества как по мнению главного героя, так и по мнению администрации его школы. Тогда все встает на свои места, чего не происходит, если увязывать ленту в контекст однозначной оппозиции студенчества тех лет.

Поначалу главный герой неоднократно предпринимает попытки выбиться из «системы», облить черные вороньи перья белой краской, противопоставить себя своей стае. Однако, по словам его учителя, подобные им члены общества формируются посредством творческого и упругого воображения, которым, по всей видимости, и одарен более других Майк. Подтверждается это тем, что по мере движения фильма, вместе с увеличением агрессии главного героя, растет снисходительность светского общества к его действиям, уменьшается мера символического наказания.

Слова проповедника, предвещающие традиционные милитаристские школьные соревнования, звучащие как: «дезертиры не должны рассчитывать на милость Христа» (то есть, отлучившиеся не вправе уповать на милость касты), оправданы только на первый взгляд, только в начале фильма. Когда кто-то провинился, его лупят или ставят под холодный душ, а когда старшие издеваются над младшими — те не смеют протестовать, так как это неизбежная стадия посвящения в мир высшего света. Примечательна сцена в эпизоде жестокого телесного наказания главного героя: один из учеников, как и все молча слушающий звуки побоев, склоняется над микроскопом, под объективом которого множатся бактерии — множатся члены светского общества под молчаливым наблюдением других. Посвящение это неотъемлемо, и после него ограничений уже не существует, и в этом состоит привилегия высшего общества. А слова проповедника о дезертирстве, как и речь генерала о подчинении и умении отдавать приказы — все это только маленькие средства формирования иллюзии общественного мнения, ради в меру сдерживания «творческой силы». Но не ради простых людей — пушечного мяса на поле войны, а ради самих себя, потому что такие бунты направлены в первую очередь на себе подобных, на источник провокаций, на силу реакции, что основательно демонстрирует последний эпизод ленты. Итак, вопреки словам проповедника, за первое дезертирство — ранение самого преподобного, завзятая шайка хулиганов отделывается извинениями и уборкой.

Подобная измена оказывается нормой, как и сама война (конечная сцена обстрела, за который, вероятно, также не последует серьезной ответственности). Она разряжает регулярный и логичный «творческий накал» истеблишмента, тем самым поддерживая всю систему в ровном, привычном строю. Когда туча становится черной, выход есть только в грозе. Казалось бы, протестуют бунтари против традиции, в финале открыв огонь по армии, замужним дамам, рыцарям, духовенству; но этот протест вписывается в сами рамки традиции.

Важно понимать, в кого они стреляют еще потому, что это выносит трактовку кинокартины из-под угла зрения проблемы насилия в школе, в духе наиболее хрестоматийных в этом плане, современных фильмов «Пиф-паф, ты — мертв», «Класс». В этой ленте мишенью выступают не психи-одноклассники, а представители многовековых традиций, из пут которых выбраться невозможно.

Показателен звуковой лейтмотив — христианский литургический гимн Sanctus в качестве любимой композиции главного героя. Впервые он звучит в стенах здания школы, как будто заявляя своей природой, что так было и прежде, затем также словно подпевает при сексуальном бунте в кафе: «так было и до вас», а в последний раз звучит при огненной битве, и тогда его предположительное символическое значение только утверждается. Под шум молодежных беспорядков, времени которых было свойственно совсем другое музыкально сопровождение, автор протолкнул фильм, многими понятый превратно, ведь он не о революции, а о перманентных революциях, он о чем-то, сопряженным со словом sanctus, о чем-то святом, чтимом, вечном, непреложном.

Слоган картины — «на чьей стороне будешь ты?» — оказывается трюком, ведь фильм говорит о том, что никто не волен выбирать сторону, что никто не в силах выбиться из касты, в которой был рожден.

Дэвид Шервин и Джон Хоулетт решили рассказать всю правду о школе для мальчиков в Тонбридже. И написали сценарий, за который взялся Линдсей Андерсон, которого позже назовут одним из ярчайших представителей «Британской новой волны». Будучи выпускником Челтенхэмского колледжа, Андерсон, очевидно, нашем представленный материал знакомым и актуальным. Так появился фильм, который прославил Малькольма МакДауэлла и раскрыл обществу глаза на средневековые порядки, царящие в закрытых английских школах.

Школа в Тонбриджа основана в 1553 году. Если верить создателям фильма, в подобных заведениях создают аристократов палочной дисциплиной. Причем, самые яростные носители традиций, как правило, сами успевают погрязнуть в пороках. Мальком МакДауэлл играет одного из старшеклассников, который становится гостью в горле группе «старших товарищей». Для этого его герою ничего не надо делать: не так посмотрел, недостаточно низко поклонился, что-то сказал, чуть длиннее отпустил волосы на затылке. Но что, если те, кого считают бунтарями, взбунтуются на самом деле?

У нас посыл фильма будет особенно понятен тем, кто служил в советской армии. Правда, есть существенная разница между школой для мальчиков и казармой. В первом случае, пройдя все испытания, выпускник вливается в средний класс. Во-втором — он просто возвращается домой и пытается нагнать упущенное время.

1968-ой стал годом студенческим бунтов, и «Если…» попал в самую точку.

7 из 10

О, если ты спокоен, не растерян,

Когда теряют головы вокруг,

И если ты себе остался верен,

Когда в тебя не верит лучший друг,

И если ждать умеешь без волненья,

Не станешь ложью отвечать на ложь,

Не будешь злобен, став для всех мишенью,

Но и святым себя не назовешь, -

И если ты своей владеешь страстью,

А не тобою властвует она,

И будешь тверд в удаче и в несчастье,

Которым в сущности цена одна,

И если ты готов к тому, что слово

Твое в ловушку превращает плут,

И, потерпев крушенье, можешь снова -

Без прежних сил — возобновить свой труд, -

Земля — твое, мой мальчик, достоянье.

И более того, ты — человек! Редьярд Киплинг «Если»

Говорят, что Линдсей Андерсон снимал фильм в измененном состоянии сознания, под грибами. Он забыл даже назвать фильм, когда ему вручали Золотую Пальмовую ветвь.

Это история о том, как «воспитание» учителей приводит к деградацией младших и старших учеников. Первые становятся рабами общества, а старшие — маньяками, которые «убирают» мертвые цветы. А ведь всем известно, что дети — цветы жизни. К какому цветку можно соотнести главного героя, Майка Трэвиса, я бы назвала сорт сорняков. Потому что он, типа, бунтарь. Осмелился, например, усы отрастить, правда, сикливо их спрятал и быстренько сбрил. Курит и пьет. Оклеивает стены всякими вооруженными неграми и чегеварами, разглагольствует о восстании.

Режиссер снял фильм о задроте, мстящем в фантазиях обидчикам. Сценаристы, бывшие учащиеся такой вот школы закрытого типа для мальчиков, отомстили обидчикам, написав сценарий. Режиссер, бывший учащийся такой вот школы закрытого типа для мальчиков, отомстил обидчикам, сняв фильм. Майк в фильме, несмотря на свое показное бунтарство, униженно сносит все издевательства, а потом воображает, будто находит в эдакой кэрролловской норе, в здании школы, оружейный склад…

На вопрос критиков о девушке Майка — я думаю, в жизни, она не существовала. Ангел? Да, предположим. Ангел Майка, похоже, вообще исконно фантазийная — сотканная из образов, развешанных на стенах комнаты журнальных вырезок. Она мерещится парню повсюду, даже когда он смотрит в телескоп ботаника. А под конец, возникает ниоткуда в «норе» с боеприпасами.

Фильм сюрреален — в нем нет четкого разграничения на реальные и воображаемые персонажем сцены. Линдсей даже перемешал в случайном порядке черно-белую и цветную съемку, чтоб запутать зрителя. Впрочем, насчет черно-белой есть две версии: первая, — банально не хватило бюджета на цветную пленку. Вторая: Андерсон снимал сцену в ратуше при естественном освещении, падавшем из мозаичных окон, отчего на цветной пленке возникала зернистость. Поэтому Андерсон перешел на черно-белый монтаж, а потом решил снять еще и другие сцены, с целью заморочить голову зрителям. Впрочем, отделить «а вот если бы» от реальности несложно за счет утрированности воображаемых персонажем сцен.

Вот такой кудесник Андерсон!

8 из 10

На дворе 1968 год. Своего «последнего вздоха» достигает общество «эпохи модерн», «Большой Красный брат» грозит пролетарским кулачищем дяде Сэму и сытой Европе, бьётся в кровавой агонии Вьетнам, шумит Прага, бунтует Париж. А в молодёжном бунте рождается и тут же падает умирая антибуржуазная истина.

По сути расправляясь с воспоминаниями собственного детства, Андерсон рисует картину школы- как микромира общества, нити системы- связывающие по рукам и ногам своих членов, подводят всех к общему знаменателю осреднения. «Тупицами- проще управлять, бунтари шибко много- думают…» Что ожидать от человека, за спиной которого на стене красуется постер с самим Владимиром Ильичом? Только выстрела в саму королеву!

Такого персонажа-отщепенца и играет Малкольм МакДауэлл, холодные глаза которого, способны изобразить не только внутреннюю пустоту его героев, но и ожить огоньком безумия, в моменты проявления животного порыва или необоснованной жестокости(не зря он стал «эталонным киноманьяком»).

Схематизм и неразвитость персонажей намеренно отдаются режиссёром на «заклание» самой идеи. И фильм уже выглядит вполне себе-манифестом, принадлежащим не то что своей эпохе, своему отдельно взятому году- 1968-му. При этом автору хватает ума не привязывать картинку к возможному музыкальному фону того времени- условность важнее!

Единственное, что ограничивает этот фильм, так это сухость и чопорность, и это для конца 60-х… Где-то в середине картины, когда герои угоняют мотоцикл, кажется- ну вот ещё немного и кино станет английскими «Вальсирующими». Ан нет, «лишка» динамики вновь перетекает в сухой остаток английской ментальности. А британский налёт абсурда, так и вовсе намечен двумя-тремя штрихами сюрреалистичных сцен и если бы не шикарный финал, лента бы вышла непреднамеренно пресной.

Ещё каких-то несколько лет(с момента выхода фильма конечно) и цивилизация переместится с баррикад «сексуальной революции» в кабинки пип-шоу и к прилавкам секс-шопов, а последний всплеск моды на традиции и ретро накроет пергидролевая волна глэма и панка. «Добро пожаловать в эпоху постмодерна!»- что называется. Идеалистов почти не останется. И место на шее, вослед недавних хипповых ожерелий с зубами хищников, займут собачьи ошейники а-ля Сид Вишес. Человека-охотника сменит человек-раб. Неправда ли символично? Твой карабинный магазин уже пуст? Значит ты всего лишь- «ещё один кирпич в стене…»

8 из 10

«Если…» — это фильм-манифест, снятый во время молодёжных беспорядков. Главные герои фильма — личности несформировавшиеся, раздувающие из мухи слона и отвечающие на диктатуру системы диктатурой оружия.

Актуальный для своего времени, фильм показал мировые протесты, ограничившись лишь одной школой. Подобно Мику Трэвису, сотни молодых людей берут в руки оружие и идут протестовать против системы, толком даже не зная, против чего они протестуют.

Андерсон сравнивает школу с армией: строгая иерархия, жестокая дисциплина. Армия — это подготовка солдат к войне, и эта война начинается. Несколько молодых людей объявляют протест и расстреливают всех, кто им не нравится. Оружие — самый сильный аргумент в борьбе за справедливость.

8 из 10

В 1968 году Линдсэй Андерсон снял первый своей трилогии. Эта трилогия высмеивает британскую культуру. Может быть слово «высмеивает» звучит очень сильно. Но насмехается это точно. Первый фильм его трилогии про учеников и учителей.

Очень много снято фильмов про отношения между учениками. И многие эти фильмы очень жестоки и тяжелы для просмотра. А вот про отношения между учениками и учителями не так много, но и не мало. Этот фильм, как раз про отношения учеников и преподавателей. Хотя этот фильм много про что. И про отношения учеников и педагогов. И про мысли учеников. И про жестокие порядки британских колледжей. Начну все по порядку.

Ученики и учителя. Между ними очень редко бывает понимания. Вечная школьная война. Две стороны: ученики и учителя, но их цели пересекаются. Без учителей не будет учеников, без учеников не будет учителей. Ученики ходят в школы, колледжа, лицеи и т. д. для того, чтобы получать знания, без которых обойтись в дальнейшем они не смогут. Поэтому им нужны учителя. Учителя ходят в школу, колледж, лицей и т. д. чтобы им платили деньги. Но в британском колледже, про который идет речь немного другие порядки. Старые правила. Там учителя «воспитывают» учеников. Учителя думают, что воспитывают в своих учениках дисциплину, храбрость, честность, думают, что воспитают идеальных людей. Но что у них получается? Ничего хорошего. Почему? Потому что насилием ничего хорошего сделать нельзя. За провинности учеников бьют, иногда над ними издеваются. Весь гнев, вся злоба остается в душе и хочется мстить. Поэтому и ученики превращаются в сволочей.

Как я уже выше писал, еще этот фильм и про мысли учеников. Хотя каждый поймет этот фильм по своему. Я понял его так, как понял. Действительно, какой подросток не думал о девушках или о том, как он отомстит учителям. По поводу последнего несерьезно, конечно же. Просто может посетить и такая мысль. Вот и этот фильм о том же. Название фильма идеально подходит к этому.

Несмотря на то, что в этом фильме почти все действия происходят в колледже, где свои правила, этот фильм актуален для всех. И мне кажется это нестареющий фильм. Он будет актуален в любое время. Ведь он затрагивает такие вещи, которые никогда не изменятся. Отношения учеников и учителей. Мысли учеников. Так будет всегда.

Это первый фильм Линдсэя Андерсона, который я посмотрел. И после просмотра этого фильма я хочу посмотреть другие фильмы, снятые им. Режиссура в этом фильма на высшем уровне. Отличная атмосфера, созданная режиссером.

Отлично сыграли и актеры. Малкольм МакДауэлл сыграл, как всегда отлично. Хотя этот фильм его и прославил. Потом, уже в 1971 году успех в его актерской карьере закрепил фильм «Заводной апельсин», в котором он тоже сыграл главную роль. Никого из остальных актеров я незнаю, но играли хорошо все.

Что еще сказать по поводу этого фильма? Больше ничего сказать не могу. Но советую посмотреть. Действительно хорошее, очень хорошее кино.

9 из 10

Малкольм Макдауэлл очаровывает с первых кадров своей хитрой улыбкой. Именно за эту улыбку его будут жестоко бить хлыстами, как провинившего, но что дает жестокость?

Она погружает в озлобленное состояние, в желание перебить своих обидчиков, и он со своими одноклассниками начинает готовить план мщения.

Сцена избиения настолько реальна снята, что мне было жаль этих ребят, которых с детства воспитывают хлестом. После этой сцены их крестовый поход отошел для меня на второй план, все таки именно такой развязки и стоило ожидать.

Скажите, какое имеют право старшеклассники издеваться и применять такие методы наказания? Андерсон показывает их глупые диалоги, склонность к гомосексуализму, которая и толкает их на подобные поступки в отношении к ребятам помладше.

Так или иначе я на стороне Макдауэлла и его друзей, даже если бы они не устроили этот крестный поход, его бы спланировал кто-то другой. И жаль еще больше, что по-другому эта ситуация не решается.

Очень актуальный фильм, по новостям часто передают о подростках, которые приходят в школу с автоматами.

Стоит задуматься: почему же это происходит по сей день? Откуда в детях столько жестокости, откуда идет тенденция издеваться над теми, кто слабее тебя?

10 из 10